Американцам всегда приходилось прилагать немалые усилия для замирения заклятых союзников в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Особенно сейчас, когда открыто взят курс на его превращение в арену глобального противостояния. Посол США в Японии Эмануэль Рам не то похвастался, не то посетовал, что только за год было проведено более 40 консультаций на эту тему. И вот, кажется, лед тронулся: после 12 лет заморозки возобновились контакты на высшем уровне.

В середине апреля корейский президент Юн Сок Ёль посетил Токио, а уже в начале мая японский премьер Фумио Кисида нанес ответный визит в Сеул. Очередной виток челночной дипломатии объявлен «большим шагом на пути нормализации», открывающим новую главу в истории двух стран.

Токио и Сеул замерли в шаге от полноценной торговой войны

Но есть нюанс. В Японии считают, что нужно не оглядываться назад, а двигаться вперед. Тем более что формально все вопросы, касающиеся колониального прошлого, закрыты. В Корее с этим решительно не согласны. Вот и сейчас все ждали от Кисиды официальных извинений. Но он отделался словами о том, что у него «болит сердце при мысли о страданиях, выпавших на долю людей в те суровые годы». Высокопоставленный южнокорейский дипломат Син Как Су понуро заметил: «Это не то, на что мы рассчитывали, но, по крайней мере, он пытался продемонстрировать искренность».

А официальная Корея будет вынужденно демонстрировать понимание. Оппозиция, конечно, выдала порцию ритуальной критики. Но на деле в стране стратегический консенсус, а разногласия носят тактический характер. И стремительно меняющаяся международная обстановка оставляет всё меньше свободы для политического маневрирования и возможностей потешить национальное самолюбие.

Его у Кореи много, а японцев там, мягко говоря, не любят. И вообще, вопреки расхожим представлениям об открытости и дружелюбии корейцев соцопросы показывают: граждане Республики Корея никого не любят, особенно соседей. И более 80% населения страны превыше всего ставит национальный интерес. Это один из самых высоких показателей в мире. А самые большие интернационалисты живут, как ни странно, в Японии. Но если верить свежим опросам, уже почти треть корейцев стали неплохо относиться к восточному соседу. Это очень много. Впрочем, в перенасыщенной информационной среде сиюминутные колебания легко принять за настоящий тренд. Но есть вещи, которые действительно работают как чуткий конъюнктурный барометр.

В Корее резко подскочили продажи японского пива. В абсолютных цифрах там, конечно, капля в море. За первый квартал корейцы выпили японского пива на шесть с половиной миллионов долларов. Это в три раза больше, чем годом раньше. Но в три раза меньше, чем во втором квартале 2019 года – в аккурат перед тем, как в отношениях между двумя странами грянул очередной скандал. У японцев были веские причины полагать, что южане в обход международных санкций сбывают КНДР некоторые материалы для производства электроники. Чтобы прекратить это безобразие, японцы отменили действовавший для Кореи упрощенный режим получения вышеозначенных материалов. Корейские власти в ответ обвинили соседей в торговом эмбарго, а возмущенная общественность дисциплинированно устроила масштабный бойкот японским товарам. Особенно досталось пиву. Оно стало настоящей сакральной жертвой разгоревшейся торговой войны – уже к концу года его потребление рухнуло до 390 тысяч долларов в квартал.

Страсти по кочерыжке: корейцы проиграли мировую войну за национальное блюдо

Пиво в Корее – один из самых популярных алкогольных напитков, даже немного опережающий традиционное соджу – дистиллят крепостью около 20 градусов, который у нас иногда называют «корейской водкой». Эта парочка – пиво и соджу – держит 80% алкогольного рынка. И часто выступает дуэтом по принципу: соджу без пива – деньги на ветер. В Корее есть даже специальное слово для такого ерша. А вот пиво до сих пор называют по-японски «зерновым вином», хотя слово составлено из китайских иероглифов, а в самой Японии давно уже используют английское заимствование.

Между тем именно японцы и приобщили корейцев к пиву, когда в конце XIX века страна открыла для них свои порты и предоставила торговые привилегии. А в колониальный период там вовсю развернулись японские пивоварни, хорошо известные у нас по своим маркам: «Великояпонская», после войны разделенная на «Асахи» и «Саппоро», и «Кирин», изначально входившая в группу «Мицубиси».

Сейчас корейская пивная индустрия – процветающая отрасль, объем которой приближается к 20 миллиардам долларов. Власти заботливо пестуют отрасль, вовсю используя регуляторные, налоговые и тарифные рычаги, чтобы поддерживать малый бизнес, в том числе развивать крафтовое пивоварение, стимулировать экспорт, что рассматривается не только как экономическая, но как важная политическая задача по продвижению положительного образа страны, и разумно сдерживать импорт.

Импортное пиво – элемент в первую очередь статусного потребления. Здесь в лидерах голландцы и китайцы. Заметная доля рынка у немцев, американцев и активизировавшихся в последнее время поляков.

Японское пиво по объемам всегда занимало довольно скромные позиции. Корейцы даже больше сбывали в Японию, хотя главным направлением для них всегда был Гонконг, куда идет более 40% пивного экспорта. Но японские бренды являются особо знаковыми. И, в отличие от продуктов других стран, эти знаки живут в сильно нагруженном культурно-историческом контексте. Среднестатистический кореец не рефлексирует на эту тему. Но всякий раз, наполняя бокал – в Корее считается неприличным пить из горлá, – вносит свою каплю в скромную, но очень показательную статистику, из которой складывается наглядная картинка японо-южнокорейских отношений здесь и сейчас.