• Рывок цифровых тигров
• Разгром Big Tech
• Возвращение Короля
• После бала
• Скачки Тянь Цзи за околицей Big Tech

Рывок цифровых тигров

Бум цифрового сегмента, превративший Alibaba, Tencent, Baidu и прочих игроков в глобальных лидеров, а интернет-рынки – в наиболее инновационный сегмент китайской экономики, был обусловлен не технологическими прорывами (на первых порах их и не было) и не удачным копированием западных образцов, а спецификой экономики КНР. Сектор услуг для потребителей – от ритейла до финансов – не поспевал за быстрым ростом ВВП. Например, еще в начале 2010-х по такому показателю, как доля населения, пользующаяся кредитными картами, Китай в три раза отставал от развитых стран, а число кредиток в более чем миллиардной стране было в 1,5 раза меньше, чем в США. Аналогичной ситуация была и в сфере бизнес-услуг. Многие вполне традиционные сервисы для малых и средних предприятий (МСП) существовали, но уже не отвечали их запросам: это касалось выхода на рынок, организации продаж и рекламы, логистики, финансов (банковское кредитование МСП, кстати, до сих пор остается проблемой). В этих условиях, казалось бы, простые инновации, связанные с онлайн-торговлей, соцсетями, финтехом (вплоть до оплаты повседневных покупок «в реальном мире» QR-кодами из приложения или полуформальных займов МСП), привели к феноменальному успеху. К этому стоит добавить масштаб китайского рынка и быстрое развитие цифровых технологий и компетенций. В итоге, перефразируя советский афоризм о Монголии, Китай «перепрыгнул» из раннекапиталистической индустриальной экономики в экономику цифровую, опередив по некоторым показателям даже США.

В результате в интернет-сегмент КНР хлынули деньги международных инвесторов, позволившие запустить китайскую, а потом и глобальную инвестиционную экспансию и инновационные проекты Big Tech.

Самая американская из всех китайских компаний попала в жернова войны США и КНР

Благодаря сочетанию этих факторов менее чем за 10 лет китайские цифровые гиганты полностью преобразились. Технологические расходы крупнейших игроков с 2010-го по 2021 год выросли в 20–40 раз. Для сравнения: затраты на исследования и разработки (ИР) шести главных китайских интернет-корпораций (Alibaba, Tencent, Baidu, Didi, Pinduoduo, Meitan) превосходят все национальные – т. е. и государственные, и частные – ИР России. Столь же динамичными были их венчурные инвестиции. Big Tech – соинвесторы и владельцы десятков перспективных стартапов, а их инновационные экосистемы превратились в гигантские империи. Эффект Big Tech столь велик, что стал проявляться на региональном уровне – от экономического развития бедных уездов (ср. деревни Taobao – населенные пункты, процветающие благодаря изготовлению товаров для онлайн-торговли) и до цифровой трансформации городов и целых кластеров в рамках постковидных государственно-частных партнерств.

Хотя и считается, что ключевую роль в успехе китайского хай-тека сыграло государство, в случае с интернет-сегментом ситуация была несколько иной. Когда стало понятно, что интернет-рынки обладают огромным потенциалом, Пекин попытался сначала делегировать функцию «ответственных» за их развитие крупным телекоммуникационным госкомпаниям. В итоге, как не без самоиронии отметил Цзяньчжоу Ван, бывший глава China Mobile, которая пыталась создать собственный мессенджер: «Поначалу [я] пытался избегать использования WeChat, пока через несколько лет не обнаружил, что просто не могу не использовать его». С середины 2000-х Пекин окончательно сместил акценты в поддержке интернет-рынков на будущий Big Tech. Но не за счет субсидий или директив, а благодаря политике минимального регуляторного вмешательства (по сути, создав т. н. «регуляторные песочницы»), реализации рамочных мер поддержки инноваций – от системы региональных венчурных госфондов до сети технопарков, а также мощных инвестиций в телекоммуникационную инфраструктуру. И, конечно же, закрытие рынка для западных компаний (тут имели место политические причины).

Власти КНР с удовлетворением смотрели, как китайские корпорации превращаются в глобальных гигантов – от мирового рынка игр, где первое место отошло Tencent благодаря поглощению студий-разработчиков, до экономики впечатлений, включая триумф TikTok (принадлежит ByteDance). Все изменилось осенью 2020-го.

Разгром Big Tech

Поворотным пунктом истории китайского Big Tech стала шанхайская финансовая конференция 24 октября 2020 года. Джек Ма, стремившийся побыстрее провести IPO Ant Group – финансовой «жемчужины в короне» Alibaba, обрушился с критикой на регуляторов и китайские банки, обвинив их в «психологии ломбарда» и «удушении инноваций». Нельзя сказать, что Ма был так уж неправ. Но с острыми формулировками миллиардер явно перегнул палку.

Китайская (анти)утопия: Искусственный интеллект как основа экономики

Последствия не заставили себя ждать. Помимо запрета IPO Ant Group, обещавшего стать крупнейшим в истории, и на Alibaba, и на прочих интернет-гигантов обрушился карающий меч правосудия. Наиболее активную позицию заняло Государственное управление по регулированию рынков (SAMR), инициировавшее целый ряд расследований антиконкурентных практик Big Tech – от давления на МСП-партнеров и до завышенных комиссий. Свое слово сказали влиятельная Китайская администрация по кибербезопасности и налоговые структуры. С декабря 2020-го стартовал целый ряд расследований, завершенных в рекордные по мировым меркам сроки. Крупнейший за все время действия антимонопольного законодательства КНР штраф заплатила Alibaba – 18,2 млрд юаней ($2,8 млрд, около 4% национальных продаж). Однако штрафы разной величины – от $300 тыс. до нескольких сотен миллионов – были выписаны и другим среднекрупным и крупным игрокам (в основном так или иначе связанным с Big Tech). Серьезно изменился подход к развитию гейминга, где проблемы игромании среди несовершеннолетних и бесконечные донаты начали рассматриваться как социальный риск. Досталось даже «звездам» интернета – от штрафов и иных наказаний видеоблогеров до запрета детям до 16 лет вести стримы.

Параллельно начались разработка нового регулирования и разъяснительные «беседы» SAMR с отраслевыми игроками. Итогом стал первичный пакет мер, ограничивающий антиконкурентные практики интернет-платформ.

В отличие от своих американских собратьев, яростно сопротивляющихся регуляторному давлению, руководство китайских корпораций сочло за благо покаяться и выразило готовность сотрудничать с властями.

Казалось, конфликт исчерпан. Но события 2022 года показали, что до примирения далеко. Знаковым стал удар по Didi (китайский Uber), осмелившейся ослушаться SAMR и выйти в 2021-м на IPO в Нью-Йорке. По слухам, руководство компании заручилось поддержкой нескольких крупных чиновников и понадеялось, что его просто отругают или в крайнем случае оштрафуют. Однако власти заставили Didi еще и пойти на совершенно беспрецедентный делистинг и предприняли ряд иных, более чем показательных мер.

Возвращение Короля

Формально причины происходящего очевидны. Смелый миллиардер-визионер Ма и здоровые рыночные силы инновационной экономики бросили вызов авторитарному Си Цзиньпину и толпе бюрократов, а те решили искоренить крамолу.

Реальная ситуация, однако, сложнее.

Монополизм и антиконкурентные практики интернет-платформ – объективный глобальный вызов. При всех различиях политических и экономических систем и самих интернет-компаний разных стран антимонопольные претензии к ним со стороны властей США, ЕС и КНР очень похожи. В Китае ситуация усугублялась необходимостью актуализации и активизации антимонопольной деятельности, чем и занялось SAMR задолго до речи Джека Ма. В то же время серьезной проблемой для КНР оставалась борьба за рост устойчивости финансового рынка и закрытие его «серых» зон, где часто оперировали Big Tech. В частности, еще в сентябре 2020-го – за два месяца до речи Ма – регуляторы ввели новые, более жесткие правила, затрагивавшие в том числе финансовые империи Big Tech. Что, разумеется, тоже вызвало раздражение миллиардера.

Всеобщее благоденствие: в Китае началась борьба с социальным неравенством

На эти экономические проблемы наложились социальные вызовы. Экономика КНР замедляется, а социальные лифты начали тормозить еще раньше. Вопросы социальной справедливости и равных возможностей перестали быть абстрактными и в 2020–2021 годах. Компартия провозгласила задачу перехода к обществу «всеобщего процветания». И чтобы продемонстрировать серьезность намерений, а заодно и покрыть часть расходов, КПК решила заставить крупнейших магнатов «отблагодарить общество», давшее им возможность набить кошельки. Т. е. ввести специфичную форму социальной ответственности корпораций – с китайским акцентом и окрашенную в партийные цвета. Владельцы Big Tech входят в число богатейших граждан КНР. Но при этом, как показал октябрь 2020-го, не очень-то ценят услуги общества, государства и партии. Этот новый фокус на «социальной ответственности» миллиардеров был закреплен в программной речи товарища Си в середине 2021-го. Явный намек на интернет-гигантов не остался незамеченным – Big Tech откликнулись массой благотворительных и социальных инвестиционных инициатив, вплоть до создания Alibaba и Tencent специальных фондов.

Были, впрочем, и политические мотивы. С одной стороны, КПК всерьез обеспокоена растущей властью техноимперий. Как показала пандемия, они уже стали едва ли не второй социальной инфраструктурой. К тому же они контролируют огромные ресурсы, в том числе цифровые данные, которые ныне – как и знания – тоже власть. Ведущую роль партии все они признают, но вот с послушанием и лоббизмом возникали проблемы. С другой стороны, поговаривают, что злую шутку с частью компаний сыграли гуаньси – неформальные деловые связи бизнесменов, чиновников и прочих интересантов. Например, по сведениям Bloomberg, Tencent помогала в интернет-слежке за конкурентами одному крупному чиновнику, попавшему позднее в опалу.

Серьезным вызовом стала экономическая, в том числе технологическая «война» с США. Китайские власти с опасением смотрели на зависимость своих компаний от американского капитала и на перспективы передачи американской стороне цифровых, финансовых и иных данных о КНР.

Этот набор факторов собрался воедино после речи Ма, положив конец золотому веку китайского Big Tech.

После бала

Итогом этих процессов стало стремительное пике капитализации цифровых корпораций КНР, упавшей более чем на $1,7 трлн за 2021–2022 годы, замедление темпов роста Big Tech и начало распродажи второстепенных активов, опасения глобальных и китайских инвесторов перед вложениями в интернет-сектор Поднебесной. А также растерянность руководства корпораций, все еще нечетко понимающего новые правила игры.

Однако все это было бы решаемым, если бы не время, на которое пришелся разгром Big Tech. Настоящая проблема даже не в изменении регуляторного и политического климата в КНР, а в состоянии китайского и мирового интернет-рынка.

До недавнего времени китайский Big Tech ориентировался прежде всего на рынок КНР, казавшийся неисчерпаемым. Но базовое насыщение интернет-услугами уже произошло. Все еще не охваченные сервисами Big Tech группы населения и провинциальных МСП не могут стать источником суперроста и сверхдоходов.

TikTok, мы подошли из-за угла: за что США прессуют китайскую компанию

Правда, остается еще внешний и технологический контур. Китайские интернет-монополии с 2010-х наращивали инвестиции в Юго-Восточной Азии, Индии, частично – ЕС и иных регионах, а также на новых направлениях бизнеса и технологий (облачные решения, дроны, искусственный интеллект). Но свою региональную и глобальную экспансию они начали позже американцев, и, кроме отдельных сегментов (например, игры), их присутствие на мировых рынках слабее, а способность адаптироваться к инокультурным средам, особенно в странах Запада, – ниже. Отдельную роль играет и геополитика. Для Европы, заявляющей о цифровом суверенитете, китайские (как и американские) цифровые корпорации – нежелательный партнер. Для США это конкуренты и едва ли не личные шпионы Си Цзиньпина и КПК. Для Индии после ладакхского инцидента 2020-го – компании врага, чья деятельность почти полностью запрещена. Конечно, остается еще весь остальной мир, и прежде всего Юго-Восточная Азия, куда стремится поток китайских инвестиций. Но это игра вдолгую, которая не лишена рисков. Что же касается технологий, то для этого нужны большие финансовые ресурсы на ИР и венчурные инвестиции, грамотно выстроенные ГЧП и контакты с академическим и инновационным сообществом как в самом Китае, так и в развитых странах. Со всем этим у китайского Big Tech сейчас проблемы.

Конечно, хоронить Big Tech и вообще интернет-сегмент Китая не стоит. Но уже понятно, что предстоит большая перестройка бизнеса, стратегий развития, глобальных сетей. И отношений с государством и партией.

Скачки Тянь Цзи за околицей Big Tech

В определенном смысле Россия всегда была вне фокуса китайского Big Tech, хотя та же Alibaba вполне успешно работала здесь много лет и развивала сеть партнерств. Наличие сильных российских интернет-компаний – наследие блестящего советского математического потенциала, культурные вызовы и иные моменты предотвратили захват отечественного рынка. Глобальная схватка двух цифровых тигров – США и КНР – в общем-то тоже обошла нас стороной, так как российским игрокам удалось сохранить и региональное, и нишевое лидерство – единственно возможные стратегии успеха в условиях американо-китайской дуополии в цифровой сфере.

Но сейчас картина изменилась. Российская цифровая индустрия переживает не лучшие времена: исход IT-специалистов, сжатие рынков присутствия, сложная финансовая ситуация. Пока от голодного цифрового тигра из Поднебесной нас спасают как собственно внутрикитайские проблемы Big Tech, так и туманные перспективы российского рынка. Не последнюю роль играет и угроза вторичных санкций США, воздвигшая незримую стену на пути китайской цифровой экспансии. Но не преодолеть ее и изнутри – китайским или американским игрокам остаются ранее очень комфортные для России цифровые рынки. Зато через эту стену активно утекают таланты, лучшие из которых получат места, в т. ч. и в компаниях Китая. Тем более что, например, российские специалисты по ИИ и иным передовым направлениям вполне востребованы и могут помочь КНР преодолеть все еще существующие провалы в сфере науки и технологий.

В этой ситуации важно сохранить цифровой суверенитет – не в смысле новых субсидий или госпрограмм, а серьезных усилий по развитию кадрового потенциала, умного регулирования, работы с дружественными рынками, в т. ч. с учетом новой ситуации у китайских партнеров. А на перспективу готовиться к очень аккуратному взаимодействию с цифровыми компаниями КНР ради технологических партнерств или иных стратегических «разменов». Иначе говоря, используя китайскую идиому-чэнъюй «Скачки Тянь Цзи» (田忌賽馬), чтобы удачно сыграть в новой глобальной партии, необходимо максимально грамотно воспользоваться оставшимися преимуществами. Иных опций попросту нет.

Автор – заведующий отделом науки и инноваций ИМЭМО РАН