Нацелились на отход: о чем договорились на климатической конференции в Дубае

Под конец года в Дубае прошла 28-я Конференция сторон Рамочной конвенции ООН об изменении климата (COP28). Она получилась, возможно, самой противоречивой за всю историю проведения этих форумов. И уж точно самой парадоксальной. Первый парадокс: местом проведения конференции стала нефтедобывающая страна, председательствовал на форуме глава ее крупнейшей нефтегазовой компании, и при этом на COP28 впервые в истории климатических саммитов удалось провозгласить цель – отход (transitioning away) от ископаемого топлива. Второй парадокс: мало кто воспринял это как триумф.

Большую часть двухнедельной конференции шла достаточно рутинная работа. В первый же день было принято решение о создании Фонда ущерба и потерь, нацеленного на компенсацию последствий изменения климата для особо уязвимых государств. Впрочем, принципиальные договоренности об этом были достигнуты еще год назад в Шарм-эль-Шейхе. Теперь же фонд оказался наполнен финансовыми средствами (пока, впрочем, довольно скромными – менее $1 млрд), обговорены технические детали его работы.

Были согласованы цели по утроению мощностей возобновляемой энергетики и удвоению темпов повышения энергоэффективности к 2030 году. Фактически и то и другое уже присутствовало в решениях сентябрьского саммита лидеров Большой двадцатки.
Крупнейшие нефтегазовые компании мира согласились снизить выбросы метана, а 22 страны подписали декларацию об утроении мощностей ядерной энергетики к 2030 году. Были приняты декларации по сельскому хозяйству, климату и здоровью, сокращению выбросов от охлаждающих систем. Каждая из этих инициатив достаточно важна, но не претендовала на роль центрального события саммита.

Сдерживание эпохи «зеленого перехода»: почему климатическая повестка не объединяет мир

Главным же стал документ о первом глобальном подведении итогов Парижского соглашения. Его констатирующая часть не вызывала существенных вопросов: по всем основным направлениям борьбы с изменением климата – сокращению выбросов, адаптации и финансированию развивающихся стран – с момента принятия Парижского соглашения в 2015-м достигнуты определенные успехи, но прогресс явно недостаточный. Выбросы, хотя и медленнее, чем раньше, продолжают расти, что делает температурную цель Парижского соглашения – удержание прироста температуры в пределах 1,5–2 градусов по сравнению с доиндустриальным периодом – все более труднодостижимой. Климатическое финансирование, в том числе адаптационных мероприятий, с каждым годом увеличивается, но все еще в десятки раз меньше необходимых объемов.

Основные дискуссии развернулись вокруг описанных в документе ориентиров и приоритетов декарбонизации. Черновой вариант итогового документа появился вечером 11 декабря – накануне планируемого закрытия конференции. Он вызвал острую критику со стороны стран Запада. В первую очередь из-за того, что в нем не говорилось о необходимости отказаться от ископаемого топлива – главного источника выбросов парниковых газов. Опубликованный драфт лишь призывал стороны к сокращению производства и потребления ископаемого топлива, что сторонники более активных мер сочли недостаточным. Премьер-министр Маршалловых островов, выступая от лица стран, которым изменение климата угрожает в первую очередь, и вовсе охарактеризовал текст как «смертный приговор», который он никогда не подпишет.

Впрочем, предлагаемые развитыми государствами жесткие формулировки об отказе от ископаемого топлива не устраивали многие другие стороны. Во-первых, против были крупные и влиятельные страны–экспортеры углеводородов, для которых подобные цели означали бы добровольный отказ от главных источников своего процветания. Наиболее активно мнение этой группы стран выражала Саудовская Аравия, ставшая из-за этого главной мишенью критики западных СМИ.

Во-вторых, против были крупнейшие развивающиеся страны, зависящие от потребления ископаемого топлива. Китай – мировой лидер по инвестициям и применению большинства низкоуглеродных технологий, Индия – лидер по приросту мощностей возобновляемой энергетики, однако в структуре их энергобалансов на один только уголь приходится 57% и 46% соответственно. Два года назад на саммите в Глазго Индия заблокировала формулировку об отказе от угля – странно было бы ожидать, что Китай и Индия подпишутся под формулировкой об отказе от вообще всего ископаемого топлива.

Наконец, третью группу противников полного отказа от ископаемого топлива составили небогатые страны–экспортеры углеводородов. Они задавали резонный вопрос: чем можно будет заменить доходы от продажи нефти и газа? Особое внимание к этой группе государств оказалось привлечено после того, как стало известно, что следующую конференцию примет одно из них – Азербайджан.

Что Запад и тем более особо уязвимые страны могли бы предложить этим трем группам, было совершенно непонятно. Срок окончания конференции приближался, а на полях оставалось ощущение полного тупика. Переговоры длились весь день 12 декабря, и лишь рано утром 13-го появился текст, в котором содержались компромиссные формулировки.

Первая углеродная: приведет ли борьба за климат к глобальному конфликту

Во-первых, в итоговый документ был включен призыв к «отходу от ископаемого топлива в энергетических системах». Такая формулировка никогда не использовалась в официальных документах и настолько размыта, что каждый может интерпретировать ее на свой вкус и в соответствии с запросами внутренней аудитории.

Во-вторых, в документе сказано, что для облегчения энергоперехода может использоваться «переходное топливо». Что это такое, не объясняется. Но обычно этим термином обозначается природный газ как самый чистый из ископаемых источников энергии. Так что включение в документ соответствующей формулировки успокоило основных производителей голубого топлива.

В-третьих, в тексте многократно упомянуты различные способы декарбонизации: атомная энергетика, увеличение поглощений, технологии улавливания и захоронения выбросов, природно-климатические решения, низкоуглеродный водород. Российские официальные лица уже заявили, что считают это признанием продвигаемого нашей страной принципа «технологической нейтральности»: не важно, какие технологии использовать, главное, чтобы они позволяли сокращать выбросы.
Наконец, в-четвертых, во многие положения итогового документа добавлены оговорки о необходимости «справедливого энергоперехода». Как и по другим пунктам, здесь открывается широкий простор для трактовок. Однако бедным странам, зависящим от углеводородов, явно дается возможность ставить получение финансовой помощи в качестве условия принятия усилий по трансформации своих энергетических систем. Вероятно, тема справедливого энергоперехода станет центральной на следующих климатических конференциях.

На заключительном пленарном заседании итоговый текст был принят без возражений под бурные аплодисменты зала. Каждый получил, что хотел. Запад, особо уязвимые страны и гражданские активисты наконец добились формулировки об отходе от ископаемого топлива. ОАЭ, как страна-хозяйка, получили повод назвать саммит историческим. Государства, зависящие от ископаемого топлива, приняли размытость формулировок и множество оговорок как возможность ничего принципиально в своем развитии не менять. Выиграл ли климат? Вероятно, нет. Декарбонизация в мире в ближайшие годы, вероятно, будет протекать примерно в прежнем режиме: достаточно быстро, чтобы трансформировать всю мировую экономику, но слишком медленно, чтобы достичь температурных целей Парижского соглашения.

Впрочем, как минимум один позитивный итог у дубайской конференции точно был: международное сообщество проявило способность договариваться и находить компромиссы. По нынешним временам уже немало.

Дубай – Москва

Автор – руководитель департамента мировой экономики, заведующий Лабораторией экономики изменения климата НИУ ВШЭ