Насколько близкими могут стать отношения Турции и Азербайджана?

Лидеры двух стран иначе как «братьями» друг друга не называют. Ни одно важное событие в Азербайджане не проходит без участия турецкого президента. Эрдоган стоял рядом с Алиевым 10 декабря 2020 года, принимая парад Победы в Отечественной войне (так теперь в Азербайджане называют события прошлой осени в Нагорном Карабахе).

Означает ли завершение боевых действий в Карабахе окончательное урегулирование этого конфликта

15 июня 2021-го два президента в Шуше подписали двустороннюю декларацию о союзнических отношениях. Символическое значение этой инициативы трудно переоценить. Шуша – это не просто населенный пункт, а второй по величине город на территории бывшей Нагорно-Карабахской республики. Во время первой карабахской войны азербайджанцы считали Шушу своим форпостом, а утрата этого города в мае 1992-го на протяжении долгих лет была для них самой тяжелой национальной травмой. До вхождения этих земель в состав Российской империи Шуша была столицей Карабахского ханства. В период заката и распада имперского государства в первой четверти XX века Шуша превратилась в арену жестокого армяно-азербайджанского противостояния, ставшего фундаментом будущего нагорно-карабахского конфликта. В преамбуле Шушинской декларации цитировались слова отца-основателя Турецкой Республики Кемаля Ататюрка «Радость Азербайджана – это наша радость, а печаль – наша печаль» и формула Гейдара Алиева «Один народ – два государства».

26 октября в присутствии Алиева и Эрдогана состоялось открытие международного аэропорта в Физули, административном центре района, ранее контролировавшегося армянами, а сегодня объявленного азербайджанскими «воздушными воротами в Карабах». Аэропорт был возведен стремительно, менее чем за год, и 6 сентября 2021-го он уже принял первые рейсы из Баку. В строительстве объекта было задействовано 12 турецких компаний. Помимо практического значения у аэропорта есть и символическое – Баку показывает, что территории, утраченные в начале 1990-х, вернулись в состав республики навсегда. Все это получает полную и безоговорочную поддержку Анкары, как и действия Азербайджана на границе с Арменией. Турецкое руководство жестко увязывает процесс нормализации отношений с Ереваном с полным урегулированием всего комплекса проблем и противоречий, существующих между ним и Баку. На упомянутом выше стамбульском саммите Совета сотрудничества тюркоязычных государств Алиев получил из рук Эрдогана Высший орден тюркского мира.

Таким образом, укрепление турецко-азербайджанской стратегической связки налицо. Беспрецедентное военно-политическое вмешательство Анкары во вторую карабахскую войну резко усилило позиции Турции в Закавказье. Геополитическому лидерству Москвы в регионе был брошен решительный вызов. С тех пор общим местом стали разговоры о едва ли не полном подчинении азербайджанской внешней политики турецким интересам и о сжимании российского влияния в Кавказском регионе в целом и в Азербайджане в особенности. Но так ли безупречна подобная формула? И так ли однозначны итоги второй карабахской войны?

Стратегическое союзничество не по прямой линии

Сегодня об укреплении турецкого влияния в Закавказье охотно говорят и политики, и эксперты. Но свои интересы в регионе Анкара обозначила отнюдь не в сентябре прошлого года. По словам известного турецкого исследователя профессора Мустафы Айдына, «после того как в Азербайджане установилась советская власть, многие лидеры и интеллектуалы из этой страны переехали в Турцию и внесли значительный вклад в создание Турецкой Республики. Они жили здесь, создавали литературные и общественно-политические произведения, умирали в Турции, обеспечив твердую основу для сегодняшних отношений». И поэтому сразу же после распада СССР, как верно отмечает тот же автор, «большой сегмент турецкого общества воспринял это как провозглашение суверенитета «второго турецкого государства». И хотя эта идея, популярная в начале 1990-х и в самой Турции, у лидеров Народного фронта Азербайджана, не была воплощена на практике, концепт «одна нация – два государства» удалось наполнить содержанием. В ноябре 2007-го два государства подписали Программу и исполнительный план о долгосрочном экономическом сотрудничестве. В этом же году в Концепции национальной безопасности Азербайджана была зафиксирована важность стратегического сотрудничества с Турцией. Анкара стала играть значительную роль в подготовке азербайджанского офицерского корпуса, а также кадров для спецслужб и правоохранительных структур.

Какие военные тенденции подчеркнул конфликт в Карабахе

Но было бы неверно рассматривать постсоветский Азербайджан как верного оруженосца Анкары. Своеобразным «моментом истины» для их отношений стал процесс армяно-турецкой нормализации (получивший известность как «футбольная дипломатия»), пиком которого стало подписание главами МИД Армении и Турции Цюрихских протоколов в октябре 2009 года. Тогда представители официального Баку достаточно жестко, в том числе и в публичной сфере, оппонировали Анкаре. И во многом это заставило турецкое руководство заморозить активность на этом направлении. Идея «развести» карабахское урегулирование и армяно-турецкую нормализацию так и не реализовалась. Более того, в августе 2010 года Турция и Азербайджан заключили Договор о стратегическом партнерстве и взаимной помощи, вторая статья которого специально оговаривала, что в случае вооруженной атаки или агрессии третьей стороны или группы государств Анкара и Баку окажут друг другу максимально возможную помощь. В этом плане новизна пунктов Шушинской декларации-2021, за исключением ее символического значения выглядит сомнительной.

В то же время азербайджанская внешняя политика, несмотря на отмеченное выше стратегическое сближение с Турцией, сохраняла самостоятельность в продвижении собственных целей и задач. Яркой иллюстрацией этому служит наращивание военно-политической кооперации с Израилем. После прихода к власти Партии справедливости и развития в 2003-м турецкая внешняя политика претерпела значительные трансформации. Одним из ярких проявлений этой «смены вех» стало ухудшение отношений Анкары с Тель-Авивом вплоть до практически полной заморозки в 2010 году. Но и последующая оттепель, продвигаемая союзником Турции и Израиля – США, имела свои пределы. Как бы то ни было, а Израиль до сегодняшнего дня остается важнейшим поставщиком вооружений и техники для азербайджанской армии, и с помощью взаимовыгодной стратегической кооперации Баку решает еще одну задачу – поддерживает связи с произраильским лобби в США.

Другой пример – Россия. В конце 2015 года Москва и Анкара оказались по разные стороны баррикад в сирийском конфликте, а уничтожение турками российского самолета спровоцировало масштабный кризис в двусторонних отношениях. Азербайджанское руководство в этой ситуации не встало полностью на сторону Турции, а попыталось сыграть роль посредника, получая максимальную выгоду от сохранения нормального диалога с двумя евразийскими гигантами. К слову, во время карабахской «четырехдневной войны» (апрель 2016) Анкара однозначно солидаризировалась с Баку, хотя Азербайджан и не повел себя аналогичным образом несколькими месяцами ранее во время ее конфликта с Москвой.

Таким образом, турецко-азербайджанские отношения в 1991–2020 годах развивались поступательно. Но их траектория вовсе не выглядела, как прямая линия. Стороны, укрепляя общность позиций, в то же время сохраняли автономию для продвижения тех интересов, которые считали важными для себя.

Братство и интересы: сложный баланс

В прошлом году отношения Анкары и Баку вышли на качественно новый уровень. Только в январе–сентябре 2020-го Азербайджан купил у Турции оружия на $123 млн, то есть в шесть раз больше, чем за аналогичный период предыдущего года. Ключевую роль в победе Азербайджана во второй карабахской войне сыграла помощь, оказанная Анкарой. Речь не только о БЛА «Bayraktar TB2», но и о разведданных, военных инструкторах и операторах тех самых беспилотников.

Страна невыученных уроков

Но не стоит представлять дело так, будто бы армянским силам противостояла Турция. Эта идея весьма популярна сегодня в Армении, особенно в оппозиционных кругах. Идею «тюркизации» и турецкого фактора как главных вызовов для своей страны последовательно продвигает экс-президент Роберт Кочарян. Однако правда такова: армянским силам противостояла азербайджанская армия – граждане этой страны, одетые в национальную военную форму, хотя и подготовленные при значительной поддержке Турции. Идея «деоккупации» Карабаха не была привнесена в азербайджанский нарратив кем-то извне. Эта идея стала консенсусом, ей привержены и президент Ильхам Алиев, и вчерашний «узник совести» Ильгар Мамедов, равно как и журналисты, правозащитники, оппозиционеры, высокопоставленные чиновники. Вокруг нее строился и внешнеполитический курс страны, названный «политикой качелей», то есть равновесных отношений с великими и средними державами ради восстановления территориальной целостности. Силовое «освобождение земель» также проговаривалось на официальном уровне как вероятный вариант решения конфликта за долгие годы до начала второй карабахской кампании. И без всякой привязки к турецкой внешней политике.

Можно перечислить немало примеров проявления благодарности Ильхама Алиева «брату Реджепу» за помощь в прошлогодней «осенней войне». Азербайджанские власти сделали ряд шагов, от которых ранее тактично воздерживались, вроде введения безвизового режима с Турцией или поддержки Анкары в ее конфликте с Грецией и Кипром. Знаковым событием можно считать Исламабадскую декларацию 13 января 2021 года, подписанную министрами иностранных дел Турции, Азербайджана и Пакистана – Мевлютом Чавушоглу, Джейхуном Байрамовым и Шахом Махмудом Курейши. Наряду с развитием сотрудничества в социально-экономической и военной сфере документ предполагает совместные действия по защите прав мусульман и противодействию их дискриминации.

В то же время, несмотря на укрепление стратегической связки, Турция и Азербайджан сохраняют собственные приоритеты. Все три совместных заявления, призванных обеспечить урегулирование армяно-азербайджанского конфликта в условиях нового статус-кво, подписаны в формате Москва–Баку–Ереван без участия Анкары. И в тексте от 26 ноября особо подчеркивается роль российских миротворцев. Это очевидный сигнал по поводу того формата, который считается оптимальным. И он не предполагает интернационализации миротворческой операции. Открытие транспортных коммуникаций, которое пытается форсировать Баку, должно проходить при гарантиях пограничной службы ФСБ РФ, а не Турции. Более того, за год, миновавший с момента завершения второй карабахской войны, Баку ни разу не противопоставил турецкий вектор российскому, напротив, публично Алиев всячески подчеркивает, что у него конструктивные отношения с Владимиром Путиным. Тут важно оговорить: в этом Алиева поддерживают далеко не все азербайджанцы. И в соцсетях, и в эмиграции, и среди оппозиции присутствие российских войск на азербайджанской территории у многих вызывает раздражение. Да и турецкое влияние связано не только с личностью Эрдогана. Оно идет и по линии исламских сетей, и сторонников Фетуллаха Гюлена, ослабленных, но не сломленных полностью. И все это говорит о том, что даже гипотетический уход Эрдогана не остановит турецкого влияния на азербайджанское общество, не говоря уже о политикуме.

50 оттенков "серой зоны"

Но факт остается фактом. Если турецкая элита стремится к распространению своего регионального и глобального влияния, то Ильхам Алиев отстаивает суверенитет Азербайджана даже в отношениях с близкой Турцией. Азербайджан – светская страна, поэтому поощряемая Эрдоганом ползучая исламизация Турции вызывает там настороженность. Не очень-то хочется Баку и официально признавать независимость Турецкой республики Северного Кипра. Одно дело солидарность с Анкарой, а другое – формально-юридическая поддержка.

Отсюда и согласие на трехсторонний формат по Карабаху без турецкого участия, и самостоятельная энергетическая политика. При этом, в отличие от Грузии, являющейся по преимуществу реципиентом турецкой помощи и инвестиций, Азербайджан в экономическом плане сам может многое предложить Турции. В последние годы Азербайджан стал одной из стран, больше всего инвестирующих в экономику Турции (более $15 млрд, в то время как Турция инвестировала в Азербайджан $12,5 млрд). Ожидается, что в ближайшие годы сумма азербайджанских инвестиций увеличится до $20 млрд.

Следовательно, какие бы разговоры о братстве, дружбе и интеграции интересов ни велись, реальность отличается большей пестротой. Так было до 2020 года, и, скорее всего, так останется и в будущем. Союзничество – это, как правило, не про тождество интересов, а про взаимную увязку выгод и минимизацию расхождений. В конце концов, даже братья имеют собственные взгляды на окружающий их мир.

Автор – ведущий научный сотрудник МГИМО МИД России, главный редактор журнала «Международная аналитика»