16.06.2003 00:00 Еженедельный журнал «Профиль»

Архивная публикация 2003 года: "Александр Румянцев: "Мы построили лучшие в мире атомные электростанции""

Минатом сегодня одна из крупнейших и самых закрытых монополий России. Но не только. Пожалуй, еще и самая высокотехнологичная и наукоемкая. О том, что не дает ей заработать в полную силу, рассказывает министр атомной энергии Александр РУМЯНЦЕВ."П.": Александр Юрьевич, насколько я знаю, у нас в России доля атомной генерации электроэнергии гораздо ниже, чем в развитых странах, -- Франции, Швейцарии, Германии. Почему так сложилось?
А.Р.: На долю АЭС в России приходится 16% выработки электричества. Это в среднем. Однако в европейской части России наша доля почти 30%, а в Северо-Западном федеральном округе -- почти 40%. То есть треть самой густонаселенной -- европейской -- части России "сидит" на атомном электричестве. Конечно, во Франции эта доля -- почти 80%, на Украине -- почти 50%. Но и наша атомная энергетика сегодня обретает второе дыхание.
"П.": То есть доля АЭС будет повышаться?
А.Р.: В стратегии развития энергетики России до 2020 года везде написано об опережающих темпах развития атомной энергетики в европейской части. Так оно, по сути, и выходит. Мы форсируем окончание строительства и ввод в эксплуатации Калининской АЭС -- это произойдет в начале следующего года. Дальше на очереди Курская АЭС, затем будут блоки Волгодонск-2, Балаково-5 и -6. Уже в нынешнем году мы ставим на реконструкцию и продление ресурса первой блок Ленинградской АЭС.
"П.": Анатолий Чубайс как-то говорил, что тарифы на атомных и гидростанциях потому ниже, чем на тепловых, что в ваши тарифы не включена инвестиционная, воспроизводственная составляющая. Действительно АЭС работают как даровая сила природы?
А.Р.: Наш тариф состоит из двух частей: из эксплуатационной и инвестиционной. Если оттуда исчезнет последняя, он будет только меньше. Самое дешевое электричество -- на гидроэлектростанциях. Потом идут атомные, потом тепловые. Но все-таки возникает вопрос: на какие деньги развиваться?
"П.": Когда строили "Атоммаш", стояла задача, выражаясь "по Хрущеву", делать реакторы, как сосиски из автомата. Почему эта задача не была решена?
А.Р.: Стройка как-то не пошла, были проблемы с фундаментом. Мы туда на субботники ездили, сотрудники курчатовского института, была ударная комсомольская стройка, но проект не заладился. К сожалению, "Атоммаш" в Волгодонске не сыграл той роли, которая ему обозначалась при проектировании.
"П.": Сейчас проект можно восстановить?
А.Р.: Сейчас нам хватает "Ижоры" и "Уралмаша". Что-то делается в Подольске и Волгодонске.
"П.": В Business Week недавно была статья о том, что владелец "Ижоры" Каха Бендукидзе хочет как-либо поучаствовать в приватизации атомной энергетики...
А.Р.: Пока что нам закон запрещает АЭС приватизировать, а Каха Автандилович -- наш основной партнер, потому что именно у него мы заказываем все тяжелое оборудование.
"П.": Как обстоят дела с вашими проектами за рубежом?
А.Р.: Все бывшие члены СЭВ: Венгрия, Болгария, Чехия, Словакия -- хотят вступить в ЕС. Им ставят условия, что в таком случае их атомными установками должны заниматься европейцы. Это для нас потеря бизнеса. Честно говоря, когда мы занимаемся надзором, оснащением, топливом, смотрим за регламентами, смотрим за материаловедением, как стареет все это -- то спокойствия у владельцев больше, чем в случае, если придут какие-то другие, новые "супервайзеры". Но это вещь политическая, нам будет трудно удержаться в Восточной Европе, это мы понимаем.
"П.": Но ведь не только Европой единой... Как обстоят дела на других рынках?
А.Р.: Здесь следующие направления. Китай -- два блока мы строим и уже завершаем. Через год будем вводить в эксплуатацию первый, еще через год -- второй. Индия -- тоже два блока строится. Но здесь есть нюанс. Она не является членом договора о нераспространении атомного оружия. Поэтому те контракты, которые были подписаны до введения всех международных правил, -- их мы и реализуем. А дальше индийский рынок остается закрытым как для нас, так и для всего мира.
"П.": А "Бушер" в Иране?
А.Р.: Ну, вы видите, сколько скандалов вокруг. Однако никто не может нас обвинить в том, что Россия нарушает международные обязательства. Россия строго руководствуется правилами МАГАТЭ.
"П.": Слышал, что атомная энергетика может решить проблему сезонного снабжения электричеством нашего Севера на базе каких-то плавучих АЭС...
А.Р.: В качестве инвестиционного проекта это очень заманчиво. Есть такие реакторы КЛТ-40. Никто толком не знает, откуда взялась эта аббревиатура. Но, скорее всего, это "контейнеровоз-лихтеровоз-танкер". Они первоначально были использованы на атомных подводных лодках и зарекомендовали себя с самой лучшей стороны.
"П.": Их безопасность подтверждена трагедией на "Курске"...
А.Р. Да, реакторы были штатно заглушены. И подъем показал, что только они и остались на лодке в рабочем состоянии. Их можно было запустить, но на такой эксперимент мы не пошли.
Так вот возникла идея: нельзя ли строить на базе таких установок плавучие АЭС? Транспортировать куда-то, например вдоль Северного морского пути или, скажем, в Индию. Пробрасывать провода, обеспечивать наработку электричества для целого региона. Потом буксировать обратно на завод. То есть по этой схеме АЭС можно отдать как бы в лизинг.
"П.": При этом сохраняется принцип экстерриториальности.
А.Р.: Да. Такой АЭС, наверное, может пользоваться даже страна, не входящая в Договор о нераспространении ядерного оружия. Когда экономика будет развиваться, я думаю, как инновационный проект это дело будет идти. Самое главное, что у нас есть мощнейшая база -- завод в Северодвинске, который делал атомные подводные лодки. Он, собственно, делает их и сейчас, но только в единичных экземплярах. Первый пилотный проект идет ни шатко ни валко, внешнего инвестора пока нет. Но проект привлекательный, ведь он дает возможность экспортировать электроэнергию в любую точку земного шара без всяких ЛЭП.
"П.": Какие еще инновации могут быть осуществлены в ближайшее время?
А.Р.: Одним из них является ИТЭР (исследовательский термоядерный экспериментальный реактор). То есть уже термоядерная энергетика потихоньку начинает пробивать себе путь, но пока ИТЭР не выходит из стадии поисковых работ.
"П.": Честно говоря, я с детства помню (а я ведь человек уже не очень молодой), что вот-вот построят термоядерную станцию и наступит коммунизм...
А.Р.: Ходили анекдоты, что термоядерная энергетика всегда будет через 20 лет. Сейчас физики свой лозунг уже сменили -- говорят, что она будет тогда, когда потребуется обществу. Если возникнет острая потребность в ней, то она будет создана. И это действительно так.
"П.": К тому времени, когда нефть-газ закончатся?
А.Р.: Она будет раньше. Нефти-газа хватит еще на столетие. А термоядерная энергетика уже в этом веке сделает первые промышленные шаги.
Из других инновационных проектов -- забавный проект высокотемпературного газового реактора. С помощью таких реакторов можно вырабатывать водород в промышленных количествах. А водород как топливо -- это прекрасно: он сгорает, получается вода без всяких выхлопных газов. Американцы, кстати, так и говорят: днем, когда большое энергопотребление, будем работать на атомную энергетику, ночью же, когда оно снижается, будем делать водород -- закачивать в баллоны, а утром заправлять автомобили или другие двигатели водородом.
Атомная энергетика богата на различные предложения. Я уж не говорю просто об атомных станциях теплоснабжения. Страна у нас холодная. В Томске одна из первых атомных котельных проработала уже почти 50 лет. Сегодня у нас с Архангельской областью подписан протокол о намерениях -- мы будем создавать атомную станцию теплоснабжения. Она частично электричество производит и запросто решит все их экономические проблемы по высокой цене мазута и прочее.
"П.": Это, наверное, особенно актуально в свете реформы ЖКХ. По идее, ваши котельные должны из рук рвать.
А.Р.: Для этого нужны инвестиции. А все хотят, чтобы мы их строили за свой счет.
"П.": Бюджет вам не помогает в этом смысле?
А.Р.: Доля бюджета у нас минимальная, мы в значительной степени деньги сами зарабатываем. Но не получается накопить на серьезный инновационный прорыв. Если бы найти дешевые "длинные" деньги, это было бы для нас решением всей проблемы по развитию.
"П.": В развитии АЭС есть не только финансовые проблемы. Есть "зеленые", есть страх после Чернобыля...
А.Р.: "Зеленые" не так сильно нас донимают, после того как мы активно стали работать над программой реабилитации тех территорий, которые в период создания атомного оружия были загрязнены. На самом деле там нет глобальной катастрофы, но политические задачи того времени диктовали сжатые сроки, создавались промышленные водоемы, куда низкоактивные радиоактивные отходы поступали.
А безопасность атомной энергетики -- это наша первоочередная задача. Реакторы "чернобыльского типа" сегодня надежно модернизированы. Причем так, чтобы люди не смогли с ними сделать то, что сделали тогда. Роль человеческого фактора в той аварии была определяющей. Конечно, бывают различные внештатные ситуации, какой-то выключатель барахлит. Надо сказать, меня эта проблема сильно беспокоит. Так как не наше оборудование отказывает, а общее, электротехническое в первую очередь.
"П.": Как на мировом фоне смотрится безопасность наших реакторов?
А.Р.: Достаточно хорошо. Те станции, которые мы построили в Финляндии, Венгрии, вошли в разряд лучших станций в мире -- 25 лет эксплуатируются. Безаварийно, устойчиво, хорошо работают. С годовым коэффициентом загрузки 92--93%. В России о такой загрузке мы можем только мечтать..
"П.": Почему "только мечтать"? У нас что, перепроизводство дешевой энергии?
А.Р.: Там у них закон есть, что в первую очередь грузят самую дешевую энергию, которая есть в сети.
"П.": А у нас нет такого закона? Или хотя бы практики?
А.Р.: Ну не берут у нас всю электроэнергию в энергокольцо! Надо же поддерживать и угольные, и газовые, и мазутные станции.
"П.": То есть, по сути, РАО ЕЭС ограничивает вам доступ на свободный рынок электроэнергии? Может, если было бы как в Финляндии, то и ВВП быстрее бы удваивался, и инвесторы бы для вас нашлись?
А.Р.: Правильно, финские компании образовали блок инвесторов на энергетическом рынке, они и будут строить АЭС. Это выгодно. Там частные инвесторы нашли деньги, провели референдум, провели голосование в парламенте, народ поддержал. А у нас пока так не получается.

А.Р.: На долю АЭС в России приходится 16% выработки электричества. Это в среднем. Однако в европейской части России наша доля почти 30%, а в Северо-Западном федеральном округе -- почти 40%. То есть треть самой густонаселенной -- европейской -- части России "сидит" на атомном электричестве. Конечно, во Франции эта доля -- почти 80%, на Украине -- почти 50%. Но и наша атомная энергетика сегодня обретает второе дыхание.

"П.": То есть доля АЭС будет повышаться?

А.Р.: В стратегии развития энергетики России до 2020 года везде написано об опережающих темпах развития атомной энергетики в европейской части. Так оно, по сути, и выходит. Мы форсируем окончание строительства и ввод в эксплуатации Калининской АЭС -- это произойдет в начале следующего года. Дальше на очереди Курская АЭС, затем будут блоки Волгодонск-2, Балаково-5 и -6. Уже в нынешнем году мы ставим на реконструкцию и продление ресурса первой блок Ленинградской АЭС.

"П.": Анатолий Чубайс как-то говорил, что тарифы на атомных и гидростанциях потому ниже, чем на тепловых, что в ваши тарифы не включена инвестиционная, воспроизводственная составляющая. Действительно АЭС работают как даровая сила природы?

А.Р.: Наш тариф состоит из двух частей: из эксплуатационной и инвестиционной. Если оттуда исчезнет последняя, он будет только меньше. Самое дешевое электричество -- на гидроэлектростанциях. Потом идут атомные, потом тепловые. Но все-таки возникает вопрос: на какие деньги развиваться?

"П.": Когда строили "Атоммаш", стояла задача, выражаясь "по Хрущеву", делать реакторы, как сосиски из автомата. Почему эта задача не была решена?

А.Р.: Стройка как-то не пошла, были проблемы с фундаментом. Мы туда на субботники ездили, сотрудники курчатовского института, была ударная комсомольская стройка, но проект не заладился. К сожалению, "Атоммаш" в Волгодонске не сыграл той роли, которая ему обозначалась при проектировании.

"П.": Сейчас проект можно восстановить?

А.Р.: Сейчас нам хватает "Ижоры" и "Уралмаша". Что-то делается в Подольске и Волгодонске.

"П.": В Business Week недавно была статья о том, что владелец "Ижоры" Каха Бендукидзе хочет как-либо поучаствовать в приватизации атомной энергетики...

А.Р.: Пока что нам закон запрещает АЭС приватизировать, а Каха Автандилович -- наш основной партнер, потому что именно у него мы заказываем все тяжелое оборудование.

"П.": Как обстоят дела с вашими проектами за рубежом?

А.Р.: Все бывшие члены СЭВ: Венгрия, Болгария, Чехия, Словакия -- хотят вступить в ЕС. Им ставят условия, что в таком случае их атомными установками должны заниматься европейцы. Это для нас потеря бизнеса. Честно говоря, когда мы занимаемся надзором, оснащением, топливом, смотрим за регламентами, смотрим за материаловедением, как стареет все это -- то спокойствия у владельцев больше, чем в случае, если придут какие-то другие, новые "супервайзеры". Но это вещь политическая, нам будет трудно удержаться в Восточной Европе, это мы понимаем.

"П.": Но ведь не только Европой единой... Как обстоят дела на других рынках?

А.Р.: Здесь следующие направления. Китай -- два блока мы строим и уже завершаем. Через год будем вводить в эксплуатацию первый, еще через год -- второй. Индия -- тоже два блока строится. Но здесь есть нюанс. Она не является членом договора о нераспространении атомного оружия. Поэтому те контракты, которые были подписаны до введения всех международных правил, -- их мы и реализуем. А дальше индийский рынок остается закрытым как для нас, так и для всего мира.

"П.": А "Бушер" в Иране?

А.Р.: Ну, вы видите, сколько скандалов вокруг. Однако никто не может нас обвинить в том, что Россия нарушает международные обязательства. Россия строго руководствуется правилами МАГАТЭ.

"П.": Слышал, что атомная энергетика может решить проблему сезонного снабжения электричеством нашего Севера на базе каких-то плавучих АЭС...

А.Р.: В качестве инвестиционного проекта это очень заманчиво. Есть такие реакторы КЛТ-40. Никто толком не знает, откуда взялась эта аббревиатура. Но, скорее всего, это "контейнеровоз-лихтеровоз-танкер". Они первоначально были использованы на атомных подводных лодках и зарекомендовали себя с самой лучшей стороны.

"П.": Их безопасность подтверждена трагедией на "Курске"...

А.Р. Да, реакторы были штатно заглушены. И подъем показал, что только они и остались на лодке в рабочем состоянии. Их можно было запустить, но на такой эксперимент мы не пошли.

Так вот возникла идея: нельзя ли строить на базе таких установок плавучие АЭС? Транспортировать куда-то, например вдоль Северного морского пути или, скажем, в Индию. Пробрасывать провода, обеспечивать наработку электричества для целого региона. Потом буксировать обратно на завод. То есть по этой схеме АЭС можно отдать как бы в лизинг.

"П.": При этом сохраняется принцип экстерриториальности.

А.Р.: Да. Такой АЭС, наверное, может пользоваться даже страна, не входящая в Договор о нераспространении ядерного оружия. Когда экономика будет развиваться, я думаю, как инновационный проект это дело будет идти. Самое главное, что у нас есть мощнейшая база -- завод в Северодвинске, который делал атомные подводные лодки. Он, собственно, делает их и сейчас, но только в единичных экземплярах. Первый пилотный проект идет ни шатко ни валко, внешнего инвестора пока нет. Но проект привлекательный, ведь он дает возможность экспортировать электроэнергию в любую точку земного шара без всяких ЛЭП.

"П.": Какие еще инновации могут быть осуществлены в ближайшее время?

А.Р.: Одним из них является ИТЭР (исследовательский термоядерный экспериментальный реактор). То есть уже термоядерная энергетика потихоньку начинает пробивать себе путь, но пока ИТЭР не выходит из стадии поисковых работ.

"П.": Честно говоря, я с детства помню (а я ведь человек уже не очень молодой), что вот-вот построят термоядерную станцию и наступит коммунизм...

А.Р.: Ходили анекдоты, что термоядерная энергетика всегда будет через 20 лет. Сейчас физики свой лозунг уже сменили -- говорят, что она будет тогда, когда потребуется обществу. Если возникнет острая потребность в ней, то она будет создана. И это действительно так.

"П.": К тому времени, когда нефть-газ закончатся?

А.Р.: Она будет раньше. Нефти-газа хватит еще на столетие. А термоядерная энергетика уже в этом веке сделает первые промышленные шаги.

Из других инновационных проектов -- забавный проект высокотемпературного газового реактора. С помощью таких реакторов можно вырабатывать водород в промышленных количествах. А водород как топливо -- это прекрасно: он сгорает, получается вода без всяких выхлопных газов. Американцы, кстати, так и говорят: днем, когда большое энергопотребление, будем работать на атомную энергетику, ночью же, когда оно снижается, будем делать водород -- закачивать в баллоны, а утром заправлять автомобили или другие двигатели водородом.

Атомная энергетика богата на различные предложения. Я уж не говорю просто об атомных станциях теплоснабжения. Страна у нас холодная. В Томске одна из первых атомных котельных проработала уже почти 50 лет. Сегодня у нас с Архангельской областью подписан протокол о намерениях -- мы будем создавать атомную станцию теплоснабжения. Она частично электричество производит и запросто решит все их экономические проблемы по высокой цене мазута и прочее.

"П.": Это, наверное, особенно актуально в свете реформы ЖКХ. По идее, ваши котельные должны из рук рвать.

А.Р.: Для этого нужны инвестиции. А все хотят, чтобы мы их строили за свой счет.

"П.": Бюджет вам не помогает в этом смысле?

А.Р.: Доля бюджета у нас минимальная, мы в значительной степени деньги сами зарабатываем. Но не получается накопить на серьезный инновационный прорыв. Если бы найти дешевые "длинные" деньги, это было бы для нас решением всей проблемы по развитию.

"П.": В развитии АЭС есть не только финансовые проблемы. Есть "зеленые", есть страх после Чернобыля...

А.Р.: "Зеленые" не так сильно нас донимают, после того как мы активно стали работать над программой реабилитации тех территорий, которые в период создания атомного оружия были загрязнены. На самом деле там нет глобальной катастрофы, но политические задачи того времени диктовали сжатые сроки, создавались промышленные водоемы, куда низкоактивные радиоактивные отходы поступали.

А безопасность атомной энергетики -- это наша первоочередная задача. Реакторы "чернобыльского типа" сегодня надежно модернизированы. Причем так, чтобы люди не смогли с ними сделать то, что сделали тогда. Роль человеческого фактора в той аварии была определяющей. Конечно, бывают различные внештатные ситуации, какой-то выключатель барахлит. Надо сказать, меня эта проблема сильно беспокоит. Так как не наше оборудование отказывает, а общее, электротехническое в первую очередь.

"П.": Как на мировом фоне смотрится безопасность наших реакторов?

А.Р.: Достаточно хорошо. Те станции, которые мы построили в Финляндии, Венгрии, вошли в разряд лучших станций в мире -- 25 лет эксплуатируются. Безаварийно, устойчиво, хорошо работают. С годовым коэффициентом загрузки 92--93%. В России о такой загрузке мы можем только мечтать..

"П.": Почему "только мечтать"? У нас что, перепроизводство дешевой энергии?

А.Р.: Там у них закон есть, что в первую очередь грузят самую дешевую энергию, которая есть в сети.

"П.": А у нас нет такого закона? Или хотя бы практики?

А.Р.: Ну не берут у нас всю электроэнергию в энергокольцо! Надо же поддерживать и угольные, и газовые, и мазутные станции.

"П.": То есть, по сути, РАО ЕЭС ограничивает вам доступ на свободный рынок электроэнергии? Может, если было бы как в Финляндии, то и ВВП быстрее бы удваивался, и инвесторы бы для вас нашлись?

А.Р.: Правильно, финские компании образовали блок инвесторов на энергетическом рынке, они и будут строить АЭС. Это выгодно. Там частные инвесторы нашли деньги, провели референдум, провели голосование в парламенте, народ поддержал. А у нас пока так не получается.

НИКИТА КИРИЧЕНКО

Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».