Архивная публикация 1999 года: "Домашний театр Натальи Белоусовой"
Полжизни знаменитый актер Александр Ширвиндт играет дамских угодников. Однако супруга Александра Анатольевича, Наталья Белоусова, утверждает, что в жизни Ширвиндт -- преданнейший муж. Скоро пятьдесят лет как они вместе. И это при том, что характеры у них прямо противоположные, профессии разные, да и часто признаваться друг другу в любви они не считают нужным.Наталья Белоусова: Меня часто спрашивают, не трудно ли жить со "звездой". На что я обычно отвечаю, что, когда мы познакомились, до звезды еще было далеко.
Впервые мы встретились, когда я училась в восьмом классе, а Шура -- в девятом. Он играл в самодеятельном театре, был хорош собой и уже тогда решил для себя, что станет артистом. Папа у него скрипач, работал в Большом театре, преподавал в музыкальной школе. Мама -- актриса МХАТа, затем редактор в филармонии.
С Александром Анатольевичем мы вместе уже почти полвека. Сыну скоро исполнится 41 год.
Маргарита Озерова: А помните, как Александр Анатольевич сделал вам предложение?
Н.Б.: Тогда мы уже были студентами. Он учился в театральном, а я -- в архитектурном. Мы встречались, ходили на каток, болели друг за друга на экзаменах. Как-то зимой, в сильный мороз, Шура пришел ко мне домой с огромным свертком и молча его развернул. Это был цветущий куст белой сирени. В январе! В те годы и гвоздик-то нельзя было достать. Повернувшись ко мне спиной, Александр Анатольевич сказал: "Ну ладно, завтра пойдем в загс". В этом весь он: в душе -- романтик. Очень любит красивые подарки и сюрпризы. А вот признаний в любви от него не дождешься.
М.О.: Немного странно делать такие комплименты женщине, но все-таки: ваш муж прекрасно выглядит (о вас мы поговорим чуть позже). Одежду каких фирм он предпочитает?
Н.Б.: Раньше, когда вещи можно было купить только за границей, он нас с сыном одевал -- буквально. Привозил все, от нижнего белья до шуб. Причем гениально угадывал и стиль, и размер. А вот себе мог и пары носок не купить. Для него абсолютно неважно, в чем ходить.
М.О.: Почему вы остановили свой выбор на архитектурном институте?
Н.Б.: Ничего другого мне в голову просто не могло прийти. Я потомственный архитектор. Мой дедушка, Владимир Николаевич Семенов, был главным архитектором столицы, академиком, директором Института градостроительства. По его проекту разработан генеральный план Москвы 1935 года. До сих пор новые районы проектируются с учетом того плана. Мой брат, Владимир Николаевич Белоусов, по иронии судьбы, возглавлял тот же институт, что и дедушка.
Более того, дядя, двоюродный брат, племянник и внучатый племянник тоже архитекторы. Я же тридцать один год проработала в ЦНИИ экспериментального проектирования спортивных сооружений и зрелищных зданий.
М.О.: Что вы проектировали?
Н.Б.: Дома отдыха и санатории в Гаграх и Сочи. Сделала проект типового трехзального кинотеатра -- таких очень много построили по всей России. В Омске по моему проекту соорудили театр. Когда Александр Анатольевич оказался там на гастролях, ему очень понравилось. Зная, как устают артисты и как им важно отдохнуть после спектакля, я сделала просторные гримуборные, при каждой -- душ. Обычно на подобные тонкости у архитектора не остается ни денег, ни времени.
В Москве я проектировала гостиничный комплекс архивно-библиотечного центра -- в конце Ленинского проспекта, недалеко от магазина "Лейпциг". Это был секретный объект. Денег на него выделили много, и мою фантазию ничто не сдерживало. На трех гектарах земли я сделала парк с фонтанами, беседками и теннисными кортами. Гостиничные номера -- по 120 квадратных метров. Всю сантехнику, мебель (спальные гарнитуры из карельской березы), люстры, шторы, покрывала, посуду заказывали по западным каталогам. Должно было получиться просто роскошно. Но окончательный результат мне увидеть так и не удалось: объект сдали и установили там охранное оборудование. Нас, проектировщиков, велено было "не пущать".
Когда в 1991 году по телевизору выступали члены ГКЧП, я вдруг с ужасом узнала свое здание.
Но, кроме строительства театров и санаториев, надо было еще и собственную семью строить. А это, поверьте, посложнее. Хороших архитекторов пруд пруди, а вот хороших жен...
М.О.: И что же входило в ваши семейные обязанности?
Н.Б.: Весь дом был на мне: сын (не самый прилежный ученик), наши родители, каждодневный быт: готовка, стирка, уборка. Почти каждый вечер муж звонил из театра: "Будь в напряжении". Это означало, что он едет домой с друзьями и надо срочно накрывать стол или мы сами идем к кому-нибудь в гости. А утром звонил будильник, и каждый раз на протяжении многих лет Шура спрашивал спросонья: "Ты куда? На работу? Сегодня не ходи. Возьми день за мой счет".
Но я любила свою мастерскую: и люди были замечательные, и заказы интересные. К тому же я очень боялась превратиться в домохозяйку, которая и слова не может сказать против воли мужа.
Ну а потом началась перестройка -- и я поняла, что мне не перестроиться. Мастерская стала разваливаться, пришли новые, молодые люди, которые умели считать деньги и отстаивать свои права,-- словом, стали вырубать наш "вишневый сад". Тогда я ушла. Со страхом, что же я буду делать целый день дома: вязать, читать книги по искусству, ходить на выставки и в бассейн? Но, как выяснилось, на все это времени не осталось. Потому что надо было сделать ремонт дома и на даче, построить баню, кого-то навестить, кого-то принять, сопровождать мужа в заграничных поездках, ходить в Английский клуб (Александр Анатольевич -- один из сопредседателей и член Попечительского совета клуба) и уж, конечно, видеться с друзьями.
Муж в бытовые проблемы не вмешивается, он только дает деньги: "Делай что хочешь, только меня не трогай". Меня это очень устраивает. Иначе мы бы обязательно ссорились по поводу каждого гвоздя.
Окончательный вариант мужу обычно нравится. Хотя он скуп на комплименты. Никогда не скажет: "Дорогая, как ты замечательно все придумала". Но если он молчит, значит, уже хорошо.
М.О.: В вашем доме много старинных вещей. Наверное, у каждой своя история...
Н.Б.: Диван достался от тетки. Она была женой писателя Алексея Ивановича Свирского. На этом диване сиживали Булгаков и Куприн.
Большие напольные часы перешли мне от прапрабабушки. Она привезла их из Лондона в середине прошлого века. Часы исправно идут до сих пор.
Что же касается живописи... У нас два портрета (мой и мужа) работы художницы Екатерины Толстой, внучки Алексея Толстого, картины Бориса Месерера, Михаила Шемякина и наших друзей-архитекторов.
М.О.: А две почетные грамоты в рамках за что были получены?
Н.Б.: Одну сто пятьдесят лет назад император Николай I вручил моему прапрадедушке по папиной линии, купцу второй гильдии Павлу Белоусову. Он открыл первый коммерческий банк в Москве, за что ему и всему его потомству присвоили звание почетного гражданина Москвы. А стало быть, и мне.
Бабушка по маминой линии -- столбовая дворянка. Ее девичья фамилия Севостьянова. У меня сохранились все документы предков, и одно время я даже хотела вступить в Дворянское собрание, но так и не собралась.
Вторая же грамота принадлежит мужу. В ней сообщается, что Институт теоретической астрономии РАН назвал одну малую планету "Ширвиндт".
М.О.: Есть ли в вашей семье какие-то особые традиции?
Н.Б.: Ужин у нас всегда называется праздничным -- со всякими салатами и вкусностями, красивой сервировкой и часто при свечах. И нет для меня большего счастья, чем эти наши застолья. А после ужина мы играем в "блэк Джек", лото, покер. Часто нам составляют компанию наши друзья и соседи по даче -- Марк Захаров с женой и дочкой.
М.О.: Лето обычно проводите на даче в Подмосковье?
Н.Б.: Для мужа главный вид отдыха -- рыбалка. Он может целый день тупо сидеть с удочкой у реки, облепленный комарами, даже без поклевки, и получать от этого кайф. У нас есть хибара в ста пятидесяти километрах от Москвы -- в Завидове. Приезжаем туда дней на пять--семь всей семьей. Кто удит рыбу, кто собирает грибы и ягоды. Потом эти запасы едим всю зиму.
М.О.: Над чем Александр Анатольевич сейчас работает?
Н.Б.: В Театре сатиры вместе с Державиным репетирует пьесу Фазиля Искандера "Привет от Цюрупы". Премьера намечена на конец апреля. Для этого спектакля под куполом театра, на чердаке, построили маленький зал.
Но самое любимое занятие мужа -- преподавательская работа в Театральном институте имени Щукина. Среди его выпускников Андрей Миронов, Наталья Гундарева, Александр Пороховщиков, Амалия Мордвинова и много других замечательных артистов.
М.О.: А поклонницы мужа вам никогда не докучали?
Н.Б.: С некоторыми у меня даже складывались хорошие отношения. У него есть три поклонницы еще с театрального института. Когда родился сын, они пришли нас поздравить, привезли серебряные рюмочки и цветы. Мы до сих пор перезваниваемся, муж приглашает их на спектакли.
М.О.: Внуки не захотели продолжить семейную архитектурно-артистическую династию?
Н.Б.: Андрей (его назвали в честь крестного, Андрея Миронова) учится на первом курсе юридического факультета РГГУ. Он хорошо рисует и много лет занимался в художественной школе (у нас дома много его картин, причем все написаны в разной манере). А вот тринадцатилетняя внучка, Александра (она получила свое имя в честь дедушки), хочет стать артисткой. Моя невестка Татьяна тоже актриса, она окончила Школу-студию МХАТ, до августовского кризиса вела на НТВ утреннюю передачу "Живые новости".
М.О.: Вы мужа часто хвалите?
Н.Б.: Стараюсь не хвалить вообще. Это непедагогично. Александр Анатольевич должен мне постоянно что-то доказывать. Чтобы он не расслаблялся и не думал, что он самый знаменитый. Я давно поняла: нельзя быть душечкой, растворяться в муже и жить его жизнью. Я знаю множество примеров, когда брак распадался именно по этой причине.
У меня всегда были своя жизнь и работа, наверное, поэтому у нас и сохранился еще какой-то интерес друг к другу.
И еще, я думаю, мы потому так долго вместе, что мы совершенно разные люди. Он жаворонок, я сова. У нас и вкусы разные, вплоть до мелочей. Он любит вареный лук из супа и кабачковую икру, я это терпеть не могу, зато обожаю фисташковое мороженое и картошку.
Я люблю решать кроссворды и смотреть по телевизору интеллектуальные игры типа "Что? Где? Когда?", "Брейн-ринг" и "Своя игра". Когда я угадываю ответ раньше знатоков, Шура глядит на меня с изумлением. А я удивляюсь, как он может увлеченно смотреть бокс или футбол. И книги читаем разные, и симпатии и антипатии к нашим политикам у нас не совпадают. Муж называет себя "вялым оптимистом". Когда я начинаю какое-нибудь глобальное дело, например ремонт, то всегда слышу его глубокий вздох: "Жаль только, жить в эту пору прекрасную уж не придется ни мне, ни тебе!" Он вполне законченный пессимист, а вот я, несмотря ни на что, оптимистка.
М.О.: А за что вы Александра Анатольевича критикуете?
Н.Б.: За то, что не вытирает обувь, заходя в квартиру, пьет минеральную воду из бутылки, всюду стряхивает пепел, засыпает с трубкой...
М.О.: Чем больше всего удивил вас Александр Анатольевич в жизни?
Н.Б.: Наверное, тем, что мы так долго вместе.
Полжизни знаменитый актер Александр Ширвиндт играет дамских угодников. Однако супруга Александра Анатольевича, Наталья Белоусова, утверждает, что в жизни Ширвиндт -- преданнейший муж. Скоро пятьдесят лет как они вместе. И это при том, что характеры у них прямо противоположные, профессии разные, да и часто признаваться друг другу в любви они не считают нужным.Наталья Белоусова: Меня часто спрашивают, не трудно ли жить со "звездой". На что я обычно отвечаю, что, когда мы познакомились, до звезды еще было далеко.
Впервые мы встретились, когда я училась в восьмом классе, а Шура -- в девятом. Он играл в самодеятельном театре, был хорош собой и уже тогда решил для себя, что станет артистом. Папа у него скрипач, работал в Большом театре, преподавал в музыкальной школе. Мама -- актриса МХАТа, затем редактор в филармонии.
С Александром Анатольевичем мы вместе уже почти полвека. Сыну скоро исполнится 41 год.
Маргарита Озерова: А помните, как Александр Анатольевич сделал вам предложение?
Н.Б.: Тогда мы уже были студентами. Он учился в театральном, а я -- в архитектурном. Мы встречались, ходили на каток, болели друг за друга на экзаменах. Как-то зимой, в сильный мороз, Шура пришел ко мне домой с огромным свертком и молча его развернул. Это был цветущий куст белой сирени. В январе! В те годы и гвоздик-то нельзя было достать. Повернувшись ко мне спиной, Александр Анатольевич сказал: "Ну ладно, завтра пойдем в загс". В этом весь он: в душе -- романтик. Очень любит красивые подарки и сюрпризы. А вот признаний в любви от него не дождешься.
М.О.: Немного странно делать такие комплименты женщине, но все-таки: ваш муж прекрасно выглядит (о вас мы поговорим чуть позже). Одежду каких фирм он предпочитает?
Н.Б.: Раньше, когда вещи можно было купить только за границей, он нас с сыном одевал -- буквально. Привозил все, от нижнего белья до шуб. Причем гениально угадывал и стиль, и размер. А вот себе мог и пары носок не купить. Для него абсолютно неважно, в чем ходить.
М.О.: Почему вы остановили свой выбор на архитектурном институте?
Н.Б.: Ничего другого мне в голову просто не могло прийти. Я потомственный архитектор. Мой дедушка, Владимир Николаевич Семенов, был главным архитектором столицы, академиком, директором Института градостроительства. По его проекту разработан генеральный план Москвы 1935 года. До сих пор новые районы проектируются с учетом того плана. Мой брат, Владимир Николаевич Белоусов, по иронии судьбы, возглавлял тот же институт, что и дедушка.
Более того, дядя, двоюродный брат, племянник и внучатый племянник тоже архитекторы. Я же тридцать один год проработала в ЦНИИ экспериментального проектирования спортивных сооружений и зрелищных зданий.
М.О.: Что вы проектировали?
Н.Б.: Дома отдыха и санатории в Гаграх и Сочи. Сделала проект типового трехзального кинотеатра -- таких очень много построили по всей России. В Омске по моему проекту соорудили театр. Когда Александр Анатольевич оказался там на гастролях, ему очень понравилось. Зная, как устают артисты и как им важно отдохнуть после спектакля, я сделала просторные гримуборные, при каждой -- душ. Обычно на подобные тонкости у архитектора не остается ни денег, ни времени.
В Москве я проектировала гостиничный комплекс архивно-библиотечного центра -- в конце Ленинского проспекта, недалеко от магазина "Лейпциг". Это был секретный объект. Денег на него выделили много, и мою фантазию ничто не сдерживало. На трех гектарах земли я сделала парк с фонтанами, беседками и теннисными кортами. Гостиничные номера -- по 120 квадратных метров. Всю сантехнику, мебель (спальные гарнитуры из карельской березы), люстры, шторы, покрывала, посуду заказывали по западным каталогам. Должно было получиться просто роскошно. Но окончательный результат мне увидеть так и не удалось: объект сдали и установили там охранное оборудование. Нас, проектировщиков, велено было "не пущать".
Когда в 1991 году по телевизору выступали члены ГКЧП, я вдруг с ужасом узнала свое здание.
Но, кроме строительства театров и санаториев, надо было еще и собственную семью строить. А это, поверьте, посложнее. Хороших архитекторов пруд пруди, а вот хороших жен...
М.О.: И что же входило в ваши семейные обязанности?
Н.Б.: Весь дом был на мне: сын (не самый прилежный ученик), наши родители, каждодневный быт: готовка, стирка, уборка. Почти каждый вечер муж звонил из театра: "Будь в напряжении". Это означало, что он едет домой с друзьями и надо срочно накрывать стол или мы сами идем к кому-нибудь в гости. А утром звонил будильник, и каждый раз на протяжении многих лет Шура спрашивал спросонья: "Ты куда? На работу? Сегодня не ходи. Возьми день за мой счет".
Но я любила свою мастерскую: и люди были замечательные, и заказы интересные. К тому же я очень боялась превратиться в домохозяйку, которая и слова не может сказать против воли мужа.
Ну а потом началась перестройка -- и я поняла, что мне не перестроиться. Мастерская стала разваливаться, пришли новые, молодые люди, которые умели считать деньги и отстаивать свои права,-- словом, стали вырубать наш "вишневый сад". Тогда я ушла. Со страхом, что же я буду делать целый день дома: вязать, читать книги по искусству, ходить на выставки и в бассейн? Но, как выяснилось, на все это времени не осталось. Потому что надо было сделать ремонт дома и на даче, построить баню, кого-то навестить, кого-то принять, сопровождать мужа в заграничных поездках, ходить в Английский клуб (Александр Анатольевич -- один из сопредседателей и член Попечительского совета клуба) и уж, конечно, видеться с друзьями.
Муж в бытовые проблемы не вмешивается, он только дает деньги: "Делай что хочешь, только меня не трогай". Меня это очень устраивает. Иначе мы бы обязательно ссорились по поводу каждого гвоздя.
Окончательный вариант мужу обычно нравится. Хотя он скуп на комплименты. Никогда не скажет: "Дорогая, как ты замечательно все придумала". Но если он молчит, значит, уже хорошо.
М.О.: В вашем доме много старинных вещей. Наверное, у каждой своя история...
Н.Б.: Диван достался от тетки. Она была женой писателя Алексея Ивановича Свирского. На этом диване сиживали Булгаков и Куприн.
Большие напольные часы перешли мне от прапрабабушки. Она привезла их из Лондона в середине прошлого века. Часы исправно идут до сих пор.
Что же касается живописи... У нас два портрета (мой и мужа) работы художницы Екатерины Толстой, внучки Алексея Толстого, картины Бориса Месерера, Михаила Шемякина и наших друзей-архитекторов.
М.О.: А две почетные грамоты в рамках за что были получены?
Н.Б.: Одну сто пятьдесят лет назад император Николай I вручил моему прапрадедушке по папиной линии, купцу второй гильдии Павлу Белоусову. Он открыл первый коммерческий банк в Москве, за что ему и всему его потомству присвоили звание почетного гражданина Москвы. А стало быть, и мне.
Бабушка по маминой линии -- столбовая дворянка. Ее девичья фамилия Севостьянова. У меня сохранились все документы предков, и одно время я даже хотела вступить в Дворянское собрание, но так и не собралась.
Вторая же грамота принадлежит мужу. В ней сообщается, что Институт теоретической астрономии РАН назвал одну малую планету "Ширвиндт".
М.О.: Есть ли в вашей семье какие-то особые традиции?
Н.Б.: Ужин у нас всегда называется праздничным -- со всякими салатами и вкусностями, красивой сервировкой и часто при свечах. И нет для меня большего счастья, чем эти наши застолья. А после ужина мы играем в "блэк Джек", лото, покер. Часто нам составляют компанию наши друзья и соседи по даче -- Марк Захаров с женой и дочкой.
М.О.: Лето обычно проводите на даче в Подмосковье?
Н.Б.: Для мужа главный вид отдыха -- рыбалка. Он может целый день тупо сидеть с удочкой у реки, облепленный комарами, даже без поклевки, и получать от этого кайф. У нас есть хибара в ста пятидесяти километрах от Москвы -- в Завидове. Приезжаем туда дней на пять--семь всей семьей. Кто удит рыбу, кто собирает грибы и ягоды. Потом эти запасы едим всю зиму.
М.О.: Над чем Александр Анатольевич сейчас работает?
Н.Б.: В Театре сатиры вместе с Державиным репетирует пьесу Фазиля Искандера "Привет от Цюрупы". Премьера намечена на конец апреля. Для этого спектакля под куполом театра, на чердаке, построили маленький зал.
Но самое любимое занятие мужа -- преподавательская работа в Театральном институте имени Щукина. Среди его выпускников Андрей Миронов, Наталья Гундарева, Александр Пороховщиков, Амалия Мордвинова и много других замечательных артистов.
М.О.: А поклонницы мужа вам никогда не докучали?
Н.Б.: С некоторыми у меня даже складывались хорошие отношения. У него есть три поклонницы еще с театрального института. Когда родился сын, они пришли нас поздравить, привезли серебряные рюмочки и цветы. Мы до сих пор перезваниваемся, муж приглашает их на спектакли.
М.О.: Внуки не захотели продолжить семейную архитектурно-артистическую династию?
Н.Б.: Андрей (его назвали в честь крестного, Андрея Миронова) учится на первом курсе юридического факультета РГГУ. Он хорошо рисует и много лет занимался в художественной школе (у нас дома много его картин, причем все написаны в разной манере). А вот тринадцатилетняя внучка, Александра (она получила свое имя в честь дедушки), хочет стать артисткой. Моя невестка Татьяна тоже актриса, она окончила Школу-студию МХАТ, до августовского кризиса вела на НТВ утреннюю передачу "Живые новости".
М.О.: Вы мужа часто хвалите?
Н.Б.: Стараюсь не хвалить вообще. Это непедагогично. Александр Анатольевич должен мне постоянно что-то доказывать. Чтобы он не расслаблялся и не думал, что он самый знаменитый. Я давно поняла: нельзя быть душечкой, растворяться в муже и жить его жизнью. Я знаю множество примеров, когда брак распадался именно по этой причине.
У меня всегда были своя жизнь и работа, наверное, поэтому у нас и сохранился еще какой-то интерес друг к другу.
И еще, я думаю, мы потому так долго вместе, что мы совершенно разные люди. Он жаворонок, я сова. У нас и вкусы разные, вплоть до мелочей. Он любит вареный лук из супа и кабачковую икру, я это терпеть не могу, зато обожаю фисташковое мороженое и картошку.
Я люблю решать кроссворды и смотреть по телевизору интеллектуальные игры типа "Что? Где? Когда?", "Брейн-ринг" и "Своя игра". Когда я угадываю ответ раньше знатоков, Шура глядит на меня с изумлением. А я удивляюсь, как он может увлеченно смотреть бокс или футбол. И книги читаем разные, и симпатии и антипатии к нашим политикам у нас не совпадают. Муж называет себя "вялым оптимистом". Когда я начинаю какое-нибудь глобальное дело, например ремонт, то всегда слышу его глубокий вздох: "Жаль только, жить в эту пору прекрасную уж не придется ни мне, ни тебе!" Он вполне законченный пессимист, а вот я, несмотря ни на что, оптимистка.
М.О.: А за что вы Александра Анатольевича критикуете?
Н.Б.: За то, что не вытирает обувь, заходя в квартиру, пьет минеральную воду из бутылки, всюду стряхивает пепел, засыпает с трубкой...
М.О.: Чем больше всего удивил вас Александр Анатольевич в жизни?
Н.Б.: Наверное, тем, что мы так долго вместе.
МАРГАРИТА ОЗЕРОВА
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
