Архивная публикация 2003 года: "Джаз и банда"
Искусство должно принадлежать народу. Это не какой-то замшелый большевистский постулат, а основа основ любого успешного проекта в шоу-бизнесе.Помнится, в советские годы, прильнув ухом к шипящему приемнику, можно было услышать: "В эфире "Свобода" -- независимая радиостанция, финансируемая конгрессом США". И вот теперь, много лет спустя, я прониклась жгучей завистью к ее сотрудникам: независимость за чужой счет -- мечта любой творческой натуры...
Валерий Оскарович бережно постучал тяжелой трубкой по борту черной пепельницы. Крошки табака высыпались на стол. Валерий Оскарович смахнул их правой ладонью в левую и стал внимательно рассматривать.
Все двенадцать человек, двенадцать сотрудников маленькой радиостанции "Дюк", что сидели за овальным столом в кабинете Валерия Оскаровича, молча пережидали эту затянувшуюся мизансцену.
Валерий Оскарович убрал трубку в нагрудный карман вельветового пиджака и наконец произнес:
-- Господа, эти два года с вами были самыми светлыми в моей жизни. Мы сделали прекрасную радиостанцию. Лучше, чем в Москве и чем в Питере. Но... -- Он снова достал трубку и снова убрал ее.
-- Вы хотите задвинуть наш аристократичный проект? -- спросила Даша Кучкина. Даша Кучкина была самым велеречивым ди-джеем станции.
-- Давайте объяснимся по-простому, ребята. -- Валерий Оскарович прикрыл глаза. -- Я очень люблю джаз. Никто не любит его так, как я. Но я не только меломан, но еще и бизнесмен. -- Он открыл глаза. -- Я не могу продолжать финансировать убыточный проект, будь он трижды аристократичен. Джаз никому здесь не нужен. И рекламы у нас не будет никогда. Этот формат радио не для нашей страны.
Программный директор станции Саша Попов потрогал свою рыжую бородку и задумчиво спросил:
-- Валерий Оскарович, а что если попробовать что-нибудь другое? Нельзя же вот так все бросить. Надо изобрести другой формат для станции.
-- Все уже изобретено. -- Валерий Оскарович снова прикрыл глаза. -- Нет, ребята, я все взвесил. Но я не хочу показывать звериный оскал капитализма. Еще месяц наша станция будет вещать. За этот месяц, я уверен, вы все найдете себе другую работу.
-- Но я не хочу другую! -- воскликнула Даша Кучкина.
-- А я, -- продолжил Валерий Оскарович, -- уеду на этот месяц отдохнуть. Мне тут тяжелее всех.
Когда все вышли из кабинета Валерия Оскаровича, Леша Перцев покачал головой:
-- Сегодня он играет джаз, а завтра родину продаст.
На следующий день Леша Перцев с утра ходил по тесным комнаткам радиостанции "Дюк". Он болтал без умолку, мешая всем работать:
-- Ну, что вы такие унылые? Мир, "Дюк", май! Давайте помирать с музыкой!
Эфир самого Перцева начинался лишь в десять вечера. Наконец Саша Попов довольно сердито попросил его покинуть помещение. Перцев удалился под звуки эллингтоновского "Каравана".
Вечером он явился с большой бутылкой. Перцев держал ее за горлышко, словно гранату.
-- И концы в водку! -- воскликнул Перцев и поправил очки.
-- Ты что, сбрендил? -- Саша Попов потянул к себе бутылку. -- У тебя через час эфир.
Попов, как человек, некогда сильно пивший, с первых дней радиостанции ввел здесь сухой закон.
Перцев бутылку отдал, но насупился и достал сигарету с зажигалкой.
-- Курить тоже нельзя здесь! -- Поп выхватил у Перцева зажигалку. -- Тут аппаратура! Иди на лестницу.
Даша Кучкина, которая вела эфир, крикнула:
-- Перцев, ты разрушаешь мне атмосферу!
-- Атмосфер-ру, -- передразнил Перцев Дашино грассирование и вышел из студии.
Даша проводила его взглядом, пожала плечами и ласково произнесла в микрофон:
-- Вы слушали композицию Телониуса Монка, мага черно-белых клавиш, виртуоза, который даже не имел музыкального образования. С вами в эфире радио "Дюк" и Дарья Хилл.
Поп догнал Перцева в коридоре и вручил ему водку и зажигалку:
-- На, зажигай!
-- А дай еще стольник, а? -- попросил Перцев.
Попов дал ему сто рублей и вернулся к себе в кабинет, где он меланхолично доставал из стола бумаги и утрамбовывал их в большую картонную коробку.
Когда Перцев снова открыл дверь студии, Дарья завершала свою работу в эфире. По радио звучала задумчивая гитара. Это был Джордж Бенсон. Дарья взглянула на Перцева и сразу поняла: тот уже выпил. Хуже того, оставшиеся полбутылки Перцев принес с собой. Перцев хлопнул по плечу Дашу и уселся ей на колени. Тут как раз прозвучал финальный септаккорд. Даша ахнула, но все-таки сумела произнести:
-- Наш ночной эфир продолжит изысканный балагур ди-джей Эл Пеппер. Доброй вам ночи, господа.
Перцев взялся за микрофон двумя руками и начал свой эфир:
-- У-у-у!
Даша столкнула Перцева с кресла. Но тот довольно ловко поднялся и вернулся к прежней теме:
-- У-у-у!
Звукооператор за стеклом сморщился и сорвал наушники. Даша заплакала и выбежала из студии. В дверях она столкнулась с Поповым. Тот вошел и застыл у стены, почти не дыша. Он не смел помешать эфиру, даже если творилось безобразие, -- таков был этот мужественный человек.
А Перцев захохотал, снял очки и произнес:
-- Ждете Эла Пеппера? А это я, Леха Перцев! Не будет вам сегодня никакого Чарли Паркера с золотым пером, никакой Эллочки Фицджералдочки. Будете слушать другой музон!
Из внутреннего кармана джинсовой куртки Перцев достал несколько компакт-дисков. Он с треском уронил их на стол и засмеялся:
-- Дисковод плохой. Зато дисководка хорошая!
Перцев сделал глоток прямо из бутылки. Он увидел лицо звукооператора и снова засмеялся:
-- Приличных из себя строят! А я вам заведу песни, которые слушал в армии. Начнем со "Скорпов"! Я служил на Сахалине. Поэтому потом будет про Сахалин. Она у нас строевой была. Перцев запел, стуча кулаком по столу: "Ну что тебе сказать про Сахалин, раз-два..."
Попов тихо вышел из студии. Он стоял за дверью и слушал, как бесчинствует Перцев. После третьей композиции, "Я хочу быть с тобой", Перцев еще раз громко сглотнул и сказал:
-- Чуть не забыл! Надо же звонки принимать! Ну кто там хочет чего сказать? Поддержим отечественный базар!
На станцию очень редко звонили слушатели. Поэтому в эфир звонил из своего кабинета сам Попов и, меняя голос, просил поставить то Арта Блейки, то Брефорда Марсалиса, то Аркадия Шилклопера.
Но в этот раз в прямом эфире неожиданно раздался чужой голос:
-- Я это, случайно, радио в машине услышал. Чего хочу сказать про армию-то! У нас сержант такой странный был! Заставлял отжиматься, чуть что.
-- Отжиматься? -- засмеялся Перцев. -- Это разве странный? Я сейчас тебе такого порассказываю -- дембеля покурят! Но сначала -- "Виа Гра"!
На следующий вечер Перцев пришел и тихо сел на стремянку в коридоре: здесь уже полгода белили потолок. Одна из дужек перцевских очков была примотана синей изолентой.
Через полминуты из кабинета быстро вышел Попов. Перцев встал и махнул рукой:
-- Ладно, ладно, не надо ничего мне говорить Я тебе стольник был должен. На.
Попов подтолкнул Перцева к двери студии:
-- Иди-иди, стольник-застольник. Посмотри, что ты натворил. Тут сегодня с самого утра такое!
Перцев вошел в студию. За пультом сидела Даша. Она была в ярко-красной майке. Перед Дашей стояла бутылка пива. Даша раскачивалась в такт песне "Я сошла с ума". Она не замечала ничего вокруг. Едва песня закончилась, Даша визгливо произнесла в микрофон:
-- Да, я сошла с ума. Какая досада! -- Она захохотала: -- Кто еще хочет комиссарского тела? Тогда слушайте другую историю. Я тогда была на первом курсе. У нас учился один парень...
Перцев испуганно шепнул Попову:
-- Что это, Сань?
-- Не знаю, не знаю, -- ответил Попов и загадочно улыбнулся. -- Пока не знаю.
Валерий Оскарович прилетел с Кипра вечером. Будучи человеком демократичным, своему шоферу он разрешил не встречать себя. Валерий Оскарович вышел из здания аэропорта и хмуро посмотрел вокруг. Шел снег, за спиной ругался милиционер. Валерий Оскарович не был на родине почти месяц.
К нему быстро подъехала старая "Волга":
-- Едем, командир?
-- Не хочется, но едем. Сейчас багаж подвезут.
В машине Валерий Оскарович прикрыл глаза. Шофер чуть толкнул его:
-- Может, музычку какую?
-- Только не блатняк этот ваш, -- ответил Валерий Оскарович. -- И потише.
Шофер включил приемник. Валерий Оскарович достал трубку и закурил. Он прислушался. Знакомый голос тараторил по радио:
-- А теперь еще один анекдот. Про телепузиков. А потом, после рекламы, песня "Голубой вагон".
-- Что это? -- спросил Валерий Оскарович.
-- Ты че, командир? Новое радио на старой частоте -- "Дук" называется. Весь город только его и слушает. А какой-то их начальник хочет это радио закрыть, представляешь?
Валерий Оскарович уронил трубку на грязный резиновый коврик.
Искусство должно принадлежать народу. Это не какой-то замшелый большевистский постулат, а основа основ любого успешного проекта в шоу-бизнесе.Помнится, в советские годы, прильнув ухом к шипящему приемнику, можно было услышать: "В эфире "Свобода" -- независимая радиостанция, финансируемая конгрессом США". И вот теперь, много лет спустя, я прониклась жгучей завистью к ее сотрудникам: независимость за чужой счет -- мечта любой творческой натуры...
Валерий Оскарович бережно постучал тяжелой трубкой по борту черной пепельницы. Крошки табака высыпались на стол. Валерий Оскарович смахнул их правой ладонью в левую и стал внимательно рассматривать.
Все двенадцать человек, двенадцать сотрудников маленькой радиостанции "Дюк", что сидели за овальным столом в кабинете Валерия Оскаровича, молча пережидали эту затянувшуюся мизансцену.
Валерий Оскарович убрал трубку в нагрудный карман вельветового пиджака и наконец произнес:
-- Господа, эти два года с вами были самыми светлыми в моей жизни. Мы сделали прекрасную радиостанцию. Лучше, чем в Москве и чем в Питере. Но... -- Он снова достал трубку и снова убрал ее.
-- Вы хотите задвинуть наш аристократичный проект? -- спросила Даша Кучкина. Даша Кучкина была самым велеречивым ди-джеем станции.
-- Давайте объяснимся по-простому, ребята. -- Валерий Оскарович прикрыл глаза. -- Я очень люблю джаз. Никто не любит его так, как я. Но я не только меломан, но еще и бизнесмен. -- Он открыл глаза. -- Я не могу продолжать финансировать убыточный проект, будь он трижды аристократичен. Джаз никому здесь не нужен. И рекламы у нас не будет никогда. Этот формат радио не для нашей страны.
Программный директор станции Саша Попов потрогал свою рыжую бородку и задумчиво спросил:
-- Валерий Оскарович, а что если попробовать что-нибудь другое? Нельзя же вот так все бросить. Надо изобрести другой формат для станции.
-- Все уже изобретено. -- Валерий Оскарович снова прикрыл глаза. -- Нет, ребята, я все взвесил. Но я не хочу показывать звериный оскал капитализма. Еще месяц наша станция будет вещать. За этот месяц, я уверен, вы все найдете себе другую работу.
-- Но я не хочу другую! -- воскликнула Даша Кучкина.
-- А я, -- продолжил Валерий Оскарович, -- уеду на этот месяц отдохнуть. Мне тут тяжелее всех.
Когда все вышли из кабинета Валерия Оскаровича, Леша Перцев покачал головой:
-- Сегодня он играет джаз, а завтра родину продаст.
На следующий день Леша Перцев с утра ходил по тесным комнаткам радиостанции "Дюк". Он болтал без умолку, мешая всем работать:
-- Ну, что вы такие унылые? Мир, "Дюк", май! Давайте помирать с музыкой!
Эфир самого Перцева начинался лишь в десять вечера. Наконец Саша Попов довольно сердито попросил его покинуть помещение. Перцев удалился под звуки эллингтоновского "Каравана".
Вечером он явился с большой бутылкой. Перцев держал ее за горлышко, словно гранату.
-- И концы в водку! -- воскликнул Перцев и поправил очки.
-- Ты что, сбрендил? -- Саша Попов потянул к себе бутылку. -- У тебя через час эфир.
Попов, как человек, некогда сильно пивший, с первых дней радиостанции ввел здесь сухой закон.
Перцев бутылку отдал, но насупился и достал сигарету с зажигалкой.
-- Курить тоже нельзя здесь! -- Поп выхватил у Перцева зажигалку. -- Тут аппаратура! Иди на лестницу.
Даша Кучкина, которая вела эфир, крикнула:
-- Перцев, ты разрушаешь мне атмосферу!
-- Атмосфер-ру, -- передразнил Перцев Дашино грассирование и вышел из студии.
Даша проводила его взглядом, пожала плечами и ласково произнесла в микрофон:
-- Вы слушали композицию Телониуса Монка, мага черно-белых клавиш, виртуоза, который даже не имел музыкального образования. С вами в эфире радио "Дюк" и Дарья Хилл.
Поп догнал Перцева в коридоре и вручил ему водку и зажигалку:
-- На, зажигай!
-- А дай еще стольник, а? -- попросил Перцев.
Попов дал ему сто рублей и вернулся к себе в кабинет, где он меланхолично доставал из стола бумаги и утрамбовывал их в большую картонную коробку.
Когда Перцев снова открыл дверь студии, Дарья завершала свою работу в эфире. По радио звучала задумчивая гитара. Это был Джордж Бенсон. Дарья взглянула на Перцева и сразу поняла: тот уже выпил. Хуже того, оставшиеся полбутылки Перцев принес с собой. Перцев хлопнул по плечу Дашу и уселся ей на колени. Тут как раз прозвучал финальный септаккорд. Даша ахнула, но все-таки сумела произнести:
-- Наш ночной эфир продолжит изысканный балагур ди-джей Эл Пеппер. Доброй вам ночи, господа.
Перцев взялся за микрофон двумя руками и начал свой эфир:
-- У-у-у!
Даша столкнула Перцева с кресла. Но тот довольно ловко поднялся и вернулся к прежней теме:
-- У-у-у!
Звукооператор за стеклом сморщился и сорвал наушники. Даша заплакала и выбежала из студии. В дверях она столкнулась с Поповым. Тот вошел и застыл у стены, почти не дыша. Он не смел помешать эфиру, даже если творилось безобразие, -- таков был этот мужественный человек.
А Перцев захохотал, снял очки и произнес:
-- Ждете Эла Пеппера? А это я, Леха Перцев! Не будет вам сегодня никакого Чарли Паркера с золотым пером, никакой Эллочки Фицджералдочки. Будете слушать другой музон!
Из внутреннего кармана джинсовой куртки Перцев достал несколько компакт-дисков. Он с треском уронил их на стол и засмеялся:
-- Дисковод плохой. Зато дисководка хорошая!
Перцев сделал глоток прямо из бутылки. Он увидел лицо звукооператора и снова засмеялся:
-- Приличных из себя строят! А я вам заведу песни, которые слушал в армии. Начнем со "Скорпов"! Я служил на Сахалине. Поэтому потом будет про Сахалин. Она у нас строевой была. Перцев запел, стуча кулаком по столу: "Ну что тебе сказать про Сахалин, раз-два..."
Попов тихо вышел из студии. Он стоял за дверью и слушал, как бесчинствует Перцев. После третьей композиции, "Я хочу быть с тобой", Перцев еще раз громко сглотнул и сказал:
-- Чуть не забыл! Надо же звонки принимать! Ну кто там хочет чего сказать? Поддержим отечественный базар!
На станцию очень редко звонили слушатели. Поэтому в эфир звонил из своего кабинета сам Попов и, меняя голос, просил поставить то Арта Блейки, то Брефорда Марсалиса, то Аркадия Шилклопера.
Но в этот раз в прямом эфире неожиданно раздался чужой голос:
-- Я это, случайно, радио в машине услышал. Чего хочу сказать про армию-то! У нас сержант такой странный был! Заставлял отжиматься, чуть что.
-- Отжиматься? -- засмеялся Перцев. -- Это разве странный? Я сейчас тебе такого порассказываю -- дембеля покурят! Но сначала -- "Виа Гра"!
На следующий вечер Перцев пришел и тихо сел на стремянку в коридоре: здесь уже полгода белили потолок. Одна из дужек перцевских очков была примотана синей изолентой.
Через полминуты из кабинета быстро вышел Попов. Перцев встал и махнул рукой:
-- Ладно, ладно, не надо ничего мне говорить Я тебе стольник был должен. На.
Попов подтолкнул Перцева к двери студии:
-- Иди-иди, стольник-застольник. Посмотри, что ты натворил. Тут сегодня с самого утра такое!
Перцев вошел в студию. За пультом сидела Даша. Она была в ярко-красной майке. Перед Дашей стояла бутылка пива. Даша раскачивалась в такт песне "Я сошла с ума". Она не замечала ничего вокруг. Едва песня закончилась, Даша визгливо произнесла в микрофон:
-- Да, я сошла с ума. Какая досада! -- Она захохотала: -- Кто еще хочет комиссарского тела? Тогда слушайте другую историю. Я тогда была на первом курсе. У нас учился один парень...
Перцев испуганно шепнул Попову:
-- Что это, Сань?
-- Не знаю, не знаю, -- ответил Попов и загадочно улыбнулся. -- Пока не знаю.
Валерий Оскарович прилетел с Кипра вечером. Будучи человеком демократичным, своему шоферу он разрешил не встречать себя. Валерий Оскарович вышел из здания аэропорта и хмуро посмотрел вокруг. Шел снег, за спиной ругался милиционер. Валерий Оскарович не был на родине почти месяц.
К нему быстро подъехала старая "Волга":
-- Едем, командир?
-- Не хочется, но едем. Сейчас багаж подвезут.
В машине Валерий Оскарович прикрыл глаза. Шофер чуть толкнул его:
-- Может, музычку какую?
-- Только не блатняк этот ваш, -- ответил Валерий Оскарович. -- И потише.
Шофер включил приемник. Валерий Оскарович достал трубку и закурил. Он прислушался. Знакомый голос тараторил по радио:
-- А теперь еще один анекдот. Про телепузиков. А потом, после рекламы, песня "Голубой вагон".
-- Что это? -- спросил Валерий Оскарович.
-- Ты че, командир? Новое радио на старой частоте -- "Дук" называется. Весь город только его и слушает. А какой-то их начальник хочет это радио закрыть, представляешь?
Валерий Оскарович уронил трубку на грязный резиновый коврик.
ЛЕНА ЗАЕЦ, рисунки ЛЮБЫ ДЕНИСОВОЙ
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
