Архивная публикация 2006 года: "Ельцин, Шамиль и Наташа"
Вроде Россия, но все по-другому. Запрещенными в стране собачьими боями здесь гордятся, в подвалах — медитируют, «ваххабитов» выкупают всем миром, а преступность вообще искоренили. Дагестан. Странное село Бухты. — У вас там в Буйнакске стреляют?! — Телефон взрывается маминым криком. Звонок из Москвы.
— Где-то у нас стреляют, — говорю водителю-дагестанцу.
— Да, — радостно отзывается он, — это тут рядом.
Но стрельба нас сейчас во всех смыслах не задевает, ведь мы едем на собачьи бои. Уже подъезжаем.
Впереди поле, за ним овраг, по краям машины, ближе к центру — зрители. Стоят, сидят, лежат. Самые беспокойные — ближе к «арене», где возбужденные хозяева подводят друг к другу лохматых «гладиаторов» породы кавказский волкодав.
Судья-бакинец: «А-а-а, телевидение! Тут были одни, наснимали, опозорили нас на всю страну, а мы собак специально дрессируем, чтобы с волками сражаться, охранять отары на пастбищах». Но зря это он... Во-первых, я никакое не телевидение, а во-вторых, со мной проводник Шамиль, местный житель, здоровенный дядька. Служит в местной воинской части. Сегодня он ради праздника в недешевом выходном костюме и кожаных ботинках с острыми носами. Шамиль успокаивает судью, и мне разрешают остаться.
Два злых здоровых «кавказца» медленно сближаются, таща за собой на поводках не менее озлобленных хозяев. Те отпускают собак. Звери мгновенно вцепляются друг другу в морды, молча начинают кружиться по «арене».
Зрители свистят, подбадривают собак, выкрикивают клички: «Ельцин, дай ему, Аргут, держись!» Хозяева кружат за собаками и, то цокая языком, то хлопая в ладоши, подают им секретные сигналы. Люди так же свирепы, не все выдерживают напряжение боя, и иногда хозяева дерутся друг с другом.
Собачья хватка ослабевает, одна из собак поджимает хвост, соперник опрокидывает ее на землю. Бой закончился победой Ельцина, собак растаскивают. Тут же ведут другую пару. А Шамиль приглашает навестить заводчика.
Бывшие сельскохозяйственные постройки... Будущие бойцы сидят в решетчатых клетках. Кто-то сразу начинает в ярости бросаться на прутья, другие провожают посторонних мрачным, подозрительным взглядом.
— Вот эта, — объясняет Шамиль, — не лает. У нее волки в роду. Эти умные и хитрые.
Шамиль нарочно спокойно подходит близко к клеткам, машет на собак руками и ногами, кричит: «У-у, дура!» Собаки яростно отвечают ему, стараясь добраться зубами до его дорогих кожаных ботинок.
Заводчик успевает рассказать, что содержание одной собаки в месяц — $1000, лечат боевые раны в основном сами, еда — два раза в день, перед боями неделю кормят ишачиной. От ослиного мяса у собаки появляется кураж, агрессивность, она без страха бросается в бой. Щенков, мохнатых и пока добродушных, кормят чаще — четыре раза, выводят на прогулки, но берегут от посторонних глаз. Случаи воровства собак нередки, цена лохматого бойца от $5000.
Появляется мальчик лет трех — хозяин взял на воспитание из местного детдома. Шамиль хвастается: «Этот пацан, как наши собаки, не в тепличных условиях растет — хулиган. Вот спроси: «Где твой дом?» «Мой дом — тюрьма», — тут же выпаливает малыш, хватает консервную банку, та летит Шамилю прямо в его выходной костюм. Шамиль взрывается, бросаясь к подошедшему молчаливому мужчине: «Дай, дай мне пистолет, я ему ноги отстрелю!»
Мальчишка весело взвизгивает, бежит к здоровенной собаке, сидящей на привязи у забора. Прячется за нее и хохочет. Собака рычит на всякий случай, когда малыш пытается оседлать ее.
Свои щенки есть и у Шамиля. Вот они выкатываются из сарая, прыгают вокруг него. Хозяин кричит на них, опять машет руками и ногами. Воспитывает злость.
Появляется таз, полный кровавых коровьих кишок — собачий обед. В выходном костюме, сидя на корточках Шамиль кромсает их здоровенным ножом. Рядом молча сидят его дети, мальчик и девочка, не сводя с отца восхищенных глаз. В соседнем дворе возникает хозяин-милиционер. Продолжая терзать кишки, Шамиль кричит через двор: «А-а-а, мент продажный, взяточник...» Сосед смущенно улыбается. «А что там стреляли сегодня у тебя?!»
— Да эти бородатые троих положили, наших разведчиков.
— А те? — орет Шамиль.
— Те ушли.
...Едем в горное село. Машина поднимается все выше, вниз, в пропасть, смотреть страшно. Дорога скользкая — дождь. Перед самым селом машина застревает в грязи. Вместе со мной две женщины. Они выходят, начинают толкать автомобиль. Жители селения, до которого мы не доехали метров сто, сверху участливо смотрят на нас, смотрят с интересом: городские — нечастые гости здесь. Село Бухты.
История его, по местной легенде, началась со времен пророка Моисея. Первые поселенцы — евреи из Палестины. Придя в эту местность, построили крепость, защищаясь от древних кочевников. Вокруг крепости возникали поселения, где в теплое время года люди разводили скот и обрабатывали землю. Горские евреи-таты исповедовали иудаизм, пока одновременно с крещением Руси не дождались гостей — абасидов, которые появились здесь с желанием обратить местный народ в ислам. Постепенно эта религия стала главной для аборигенов.
До сих пор в разрушенных полуподвалах сохранились комнаты для медитации. Местные историки знают легенду-быль о магических способностях шейха Ризвана-Хаджи. В 1920 году Северо-Кавказский съезд выбрал имама, не желающего мириться с Россией. И Ризван-Хаджи сказал ему: «Ты забыл, что русских много, как звезд в небе, как травы на поляне. И не высохли еще слезы и кровь наших предков». (Во время русско-кавказской войны в одном и том же доме села Бухты останавливались сначала Шамиль, а после его пленения — царский генерал Долгорукий-Аргунский.)
Потрясенный неслыханной дерзостью имам пошел на Ризван-Хаджи. Имам не сомневался в своем физическом превосходстве. Но ученый шейх лишь направил в его сторону руку с вытянутым указательным пальцем. Пораженный неизвестной силой, двухметровый имам рухнул на землю.
Советская власть с ученой элитой не церемонилась. Грамотные и образованные люди ссылались в Коми. Часть была расстреляна, а часть утоплена в Каспии. Только Ризван-Хаджи нашел убежище в Грузии, где состарился и умер. В Великую Отечественную 70 человек ушли отсюда на фронт, 35 не вернулись. Еще 15 жителей село-крепость потеряло «благодаря» организации «Бухтинские партизаны против Сталина», возникшей здесь под влиянием агитации соседей-чеченцев. И после войны бухтинцев долго еще не принимали в вузы, не брали на ответственные должности. Несмотря на это, местный колхоз им. Ленина стал одним из самых богатых в районе. Одних баранов было 45 тыс. голов.
...Туман, не видно крепости, гор. Крестьяне спускаются вниз, ведут животных на пастбище. Передо мной останавливается дядька. Говорит, если б не туман, то там с горы — отличный вид. Знакомит с коровами. Одну зовут Наташа. Покрикивая на них, исчезает в белой дымке.
Воду здесь, как и раньше, возят на ишаках, печи топят коровьим навозом. Из федерального бюджета доходят только пенсии старикам. Других денег здесь нет. Прославленный колхоз им. Ленина общими усилиями давно уничтожен. Вместо коммунистов из России — теперь миссионеры с Ближнего Востока. Ваххабизм. Результат — местное МВД закрыло единственную мечеть, и очередные 15 «борцов» отправились в тюрьму. Село всем миром собирало деньги на выкуп своих «ваххабитов».
Из знаменитостей здесь живет художник Магомет Шабанов, автор герба современной Республики Дагестан. А по части криминала — один участник набега на банк. Больше преступности в селе нет.
В утреннем тумане дети спускаются в школу. Выкатывается зареванный первоклассник, озирается. За ним с возмущенным гоготом несутся четыре здоровенных индюка. Мальчик снова ныряет в туман, вытирает лицо. Он мужчина, и никто не должен видеть его слез.
«Ваххабитская» бабушка ведет ослика за водой. Осел пьет, бабушка наполняет канистры, потом, тяжело вздыхая, поднимает их, зовет ослика, и они медленно-медленно, очень медленно возвращаются наверх.
Вроде Россия, но все по-другому. Запрещенными в стране собачьими боями здесь гордятся, в подвалах — медитируют, «ваххабитов» выкупают всем миром, а преступность вообще искоренили. Дагестан. Странное село Бухты. — У вас там в Буйнакске стреляют?! — Телефон взрывается маминым криком. Звонок из Москвы.
— Где-то у нас стреляют, — говорю водителю-дагестанцу.
— Да, — радостно отзывается он, — это тут рядом.
Но стрельба нас сейчас во всех смыслах не задевает, ведь мы едем на собачьи бои. Уже подъезжаем.
Впереди поле, за ним овраг, по краям машины, ближе к центру — зрители. Стоят, сидят, лежат. Самые беспокойные — ближе к «арене», где возбужденные хозяева подводят друг к другу лохматых «гладиаторов» породы кавказский волкодав.
Судья-бакинец: «А-а-а, телевидение! Тут были одни, наснимали, опозорили нас на всю страну, а мы собак специально дрессируем, чтобы с волками сражаться, охранять отары на пастбищах». Но зря это он... Во-первых, я никакое не телевидение, а во-вторых, со мной проводник Шамиль, местный житель, здоровенный дядька. Служит в местной воинской части. Сегодня он ради праздника в недешевом выходном костюме и кожаных ботинках с острыми носами. Шамиль успокаивает судью, и мне разрешают остаться.
Два злых здоровых «кавказца» медленно сближаются, таща за собой на поводках не менее озлобленных хозяев. Те отпускают собак. Звери мгновенно вцепляются друг другу в морды, молча начинают кружиться по «арене».
Зрители свистят, подбадривают собак, выкрикивают клички: «Ельцин, дай ему, Аргут, держись!» Хозяева кружат за собаками и, то цокая языком, то хлопая в ладоши, подают им секретные сигналы. Люди так же свирепы, не все выдерживают напряжение боя, и иногда хозяева дерутся друг с другом.
Собачья хватка ослабевает, одна из собак поджимает хвост, соперник опрокидывает ее на землю. Бой закончился победой Ельцина, собак растаскивают. Тут же ведут другую пару. А Шамиль приглашает навестить заводчика.
Бывшие сельскохозяйственные постройки... Будущие бойцы сидят в решетчатых клетках. Кто-то сразу начинает в ярости бросаться на прутья, другие провожают посторонних мрачным, подозрительным взглядом.
— Вот эта, — объясняет Шамиль, — не лает. У нее волки в роду. Эти умные и хитрые.
Шамиль нарочно спокойно подходит близко к клеткам, машет на собак руками и ногами, кричит: «У-у, дура!» Собаки яростно отвечают ему, стараясь добраться зубами до его дорогих кожаных ботинок.
Заводчик успевает рассказать, что содержание одной собаки в месяц — $1000, лечат боевые раны в основном сами, еда — два раза в день, перед боями неделю кормят ишачиной. От ослиного мяса у собаки появляется кураж, агрессивность, она без страха бросается в бой. Щенков, мохнатых и пока добродушных, кормят чаще — четыре раза, выводят на прогулки, но берегут от посторонних глаз. Случаи воровства собак нередки, цена лохматого бойца от $5000.
Появляется мальчик лет трех — хозяин взял на воспитание из местного детдома. Шамиль хвастается: «Этот пацан, как наши собаки, не в тепличных условиях растет — хулиган. Вот спроси: «Где твой дом?» «Мой дом — тюрьма», — тут же выпаливает малыш, хватает консервную банку, та летит Шамилю прямо в его выходной костюм. Шамиль взрывается, бросаясь к подошедшему молчаливому мужчине: «Дай, дай мне пистолет, я ему ноги отстрелю!»
Мальчишка весело взвизгивает, бежит к здоровенной собаке, сидящей на привязи у забора. Прячется за нее и хохочет. Собака рычит на всякий случай, когда малыш пытается оседлать ее.
Свои щенки есть и у Шамиля. Вот они выкатываются из сарая, прыгают вокруг него. Хозяин кричит на них, опять машет руками и ногами. Воспитывает злость.
Появляется таз, полный кровавых коровьих кишок — собачий обед. В выходном костюме, сидя на корточках Шамиль кромсает их здоровенным ножом. Рядом молча сидят его дети, мальчик и девочка, не сводя с отца восхищенных глаз. В соседнем дворе возникает хозяин-милиционер. Продолжая терзать кишки, Шамиль кричит через двор: «А-а-а, мент продажный, взяточник...» Сосед смущенно улыбается. «А что там стреляли сегодня у тебя?!»
— Да эти бородатые троих положили, наших разведчиков.
— А те? — орет Шамиль.
— Те ушли.
...Едем в горное село. Машина поднимается все выше, вниз, в пропасть, смотреть страшно. Дорога скользкая — дождь. Перед самым селом машина застревает в грязи. Вместе со мной две женщины. Они выходят, начинают толкать автомобиль. Жители селения, до которого мы не доехали метров сто, сверху участливо смотрят на нас, смотрят с интересом: городские — нечастые гости здесь. Село Бухты.
История его, по местной легенде, началась со времен пророка Моисея. Первые поселенцы — евреи из Палестины. Придя в эту местность, построили крепость, защищаясь от древних кочевников. Вокруг крепости возникали поселения, где в теплое время года люди разводили скот и обрабатывали землю. Горские евреи-таты исповедовали иудаизм, пока одновременно с крещением Руси не дождались гостей — абасидов, которые появились здесь с желанием обратить местный народ в ислам. Постепенно эта религия стала главной для аборигенов.
До сих пор в разрушенных полуподвалах сохранились комнаты для медитации. Местные историки знают легенду-быль о магических способностях шейха Ризвана-Хаджи. В 1920 году Северо-Кавказский съезд выбрал имама, не желающего мириться с Россией. И Ризван-Хаджи сказал ему: «Ты забыл, что русских много, как звезд в небе, как травы на поляне. И не высохли еще слезы и кровь наших предков». (Во время русско-кавказской войны в одном и том же доме села Бухты останавливались сначала Шамиль, а после его пленения — царский генерал Долгорукий-Аргунский.)
Потрясенный неслыханной дерзостью имам пошел на Ризван-Хаджи. Имам не сомневался в своем физическом превосходстве. Но ученый шейх лишь направил в его сторону руку с вытянутым указательным пальцем. Пораженный неизвестной силой, двухметровый имам рухнул на землю.
Советская власть с ученой элитой не церемонилась. Грамотные и образованные люди ссылались в Коми. Часть была расстреляна, а часть утоплена в Каспии. Только Ризван-Хаджи нашел убежище в Грузии, где состарился и умер. В Великую Отечественную 70 человек ушли отсюда на фронт, 35 не вернулись. Еще 15 жителей село-крепость потеряло «благодаря» организации «Бухтинские партизаны против Сталина», возникшей здесь под влиянием агитации соседей-чеченцев. И после войны бухтинцев долго еще не принимали в вузы, не брали на ответственные должности. Несмотря на это, местный колхоз им. Ленина стал одним из самых богатых в районе. Одних баранов было 45 тыс. голов.
...Туман, не видно крепости, гор. Крестьяне спускаются вниз, ведут животных на пастбище. Передо мной останавливается дядька. Говорит, если б не туман, то там с горы — отличный вид. Знакомит с коровами. Одну зовут Наташа. Покрикивая на них, исчезает в белой дымке.
Воду здесь, как и раньше, возят на ишаках, печи топят коровьим навозом. Из федерального бюджета доходят только пенсии старикам. Других денег здесь нет. Прославленный колхоз им. Ленина общими усилиями давно уничтожен. Вместо коммунистов из России — теперь миссионеры с Ближнего Востока. Ваххабизм. Результат — местное МВД закрыло единственную мечеть, и очередные 15 «борцов» отправились в тюрьму. Село всем миром собирало деньги на выкуп своих «ваххабитов».
Из знаменитостей здесь живет художник Магомет Шабанов, автор герба современной Республики Дагестан. А по части криминала — один участник набега на банк. Больше преступности в селе нет.
В утреннем тумане дети спускаются в школу. Выкатывается зареванный первоклассник, озирается. За ним с возмущенным гоготом несутся четыре здоровенных индюка. Мальчик снова ныряет в туман, вытирает лицо. Он мужчина, и никто не должен видеть его слез.
«Ваххабитская» бабушка ведет ослика за водой. Осел пьет, бабушка наполняет канистры, потом, тяжело вздыхая, поднимает их, зовет ослика, и они медленно-медленно, очень медленно возвращаются наверх.
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
