Архивная публикация 2009 года: "ГОСПОДИН НИКТО"

Первым президентом Европы избран бельгиец Херман ван Ромпей. Его имя ничего не говорит даже многим европейцам, но, может быть, это и к лучшему. На следующий день после избрания Хермана ван Ромпея на пост постоянного председателя Европейского совета - именно так официально называется его новая должность - газеты вышли с заголовками один язвительнее другого: "Мистер Неизвестность во главе Европы", "Президент по фамилии Никто", "Как! Вы не знали? Это наш президент". Иронию газетчиков можно понять. Если бы лидера ЕС выбирали граждане союза, у ван Ромпея не было бы шансов. Однако само учреждение поста президента Европы проходило с такими муками, что, возможно, малоизвестный бельгийский политик - это как раз то, что сейчас нужно странам Евросоюза. Не слишком яркий, но в то же время обладающий двумя важными качествами: жесткостью и умением находить компромиссы. С таким человеком на посту президента европейцам будет легче привыкнуть к самому факту существования этой должности.

НЕ ТАКОЙ, КАК ВСЕ
Ван Ромпей родился 31 октября 1947 года в семье брюссельского профессора экономики. Он не слишком типичный политик для современной Европы. В эпоху, когда даже консерватизм в Европе олицетворяет женщина - канцлер Ангела Меркель, а мэры двух ведущих европейских столиц, Лондона и Берлина, публично заявляют о своей нетрадиционной сексуальной ориентации, религиозность ван Ромпея и его приверженность традиционным ценностям может показаться чем-то архаичным.
Получив классическое образование - греко-латинская школа, степень бакалавра по философии и магистра по экономике, - Херман уже в 16 лет бросился в пучину большой политики. Впоследствии он как-то заметил, что, "возможно, только в этом-то и хорош".
Бурный 1968 год расколол европейскую молодежь. Многие западноевропейские студенты, увлеченные левыми идеями, пошли на баррикады, чтобы бороться против капиталистического общества. В Бельгии линия водораздела проходила не по социальному, а по национальному признаку: фламандцы требовали изгнания из университетов студентов-валлонов, представителей второй крупной местной этнической группы. Ван Ромпей остался в стороне: национальная проблематика его, фламандца, не интересовала, а к левакам он относился последовательно отрицательно. "Его войной стала борьба верующего католика с крайне левыми силами, - вспоминает один из однокурсников будущего президента Евросовета. - Вера делала его не таким, как все".

БЛАГОЧЕСТИВЫЙ ЦИНИК
Уже в 1975 году ван Ромпей начал работать в правительстве, а в 1978 году стал членом бюро Социал-христианской партии. Через десять лет он уже лидер социал-христиан. В 1993 году ван Ромпея назначили на пост министра финансов, который он занимал шесть лет. За это время ему удалось стабилизировать макроэкономическую ситуацию в стране, существенно сократить государственный долг и обеспечить безболезненное вхождение страны в зону евро.
При этом Херман ван Ромпей сумел заработать имидж эдакого мудреца, стоящего над политическими схватками и закулисными интригами. Его искренняя религиозность, отталкивавшая левых избирателей и часть либералов, только придала ему вес в глазах консервативно настроенных бельгийцев.
Но благочестивый католик, не склонный к закулисным играм, - это лишь часть правды про ван Ромпея. Другая состоит в том, что он - циничный политик, жестоко расправляющийся со своими конкурентами. Как свидетельствуют знающие президента Евросоюза люди, "к противникам он безжалостен". Как утверждают бельгийские СМИ, именно ван Ромпей приложил руку к тому, чтобы в конце 2008 года премьерский пост покинул Ив Летерм. Поводом к отставке послужил финансовый скандал, связанный с продажей одного из бельгийских банков. Однако, по слухам, будущий президент ЕС сделал немало, чтобы эта история выплыла наружу, не в последнюю очередь потому, что Летерм слишком уж активно заигрывал с радикальными фламандскими националистами. Понимая, что это может еще больше расколоть страну, ван Ромпей якобы решил, что в таком деле цель оправдывает средства...
Как бы то ни было, именно ван Ромпей, ранее занимавший пост председателя одной из палат бельгийского парламента, почти год назад сформировал новый кабинет. Он сумел добиться поддержки со стороны франкоговорящих валлонов и несколько умерить полыхавшие в тот момент споры вокруг будущего Бельгии, тем самым отсрочив ее распад. В итоге бельгийца заметили в Европе и сделали главой Евросоюза. Причины этого нужно искать не только в способности бельгийского премьера к компромиссу без отступления от генеральной линии, но и в особенностях политической ситуации в Евросоюзе.

ПОБЕДА ЕВРОБЮРОКРАТИИ
Идея введения в Евросоюзе президентской должности была впервые на официальном уровне озвучена в 2004 году. Тогда в Риме государства-члены европейского сообщества подписали международный договор, который должен был стать Конституцией ЕС. Этот пост предполагалось учредить вместо должности главы Европейского совета, которая по принципу ротации передается от одной страны к другой. Избирать президента должны были не все европейцы, а исключительно члены совета.
Но даже это европейцам показалось чрезмерным. Введение единой Конституции, расширение функций Европарламента, наконец, учреждение поста президента - многим показалось, что перед Европой замаячил призрак мегагосударства, отнимающего суверенитет у небольших, но гордых народов. Делиться суверенитетом с единой Европой граждане не желали из вполне практических соображений: евробюрократия и так затратное мероприятие с не очень понятным смыслом, и в дальнейшем она явно не собиралась на себе экономить. Как результат - провал референдума по Конституции сразу в нескольких странах и откат процесса интеграции на полтора-два десятилетия назад.
Но сдаваться просто так европейские чиновники не собирались. Не получается договориться с народом - так народ можно не спрашивать. В декабре 2007 года в Лиссабоне был заключен новый договор, по сути, отличающийся от многострадальной Конституции только тем, что его авторы обошлись без этого громкого слова. И при этом Лиссабонский договор обладал одним важным преимуществом: ратифицировать его могут парламенты государств-участников ЕС. А слуги народов, как и предполагалось, оказались значительно "сознательнее", чем сами эти народы.
Среди прочего Лиссабонский договор вводит-таки в Евросоюзе должность президента. Функции его те же, что предполагались и в Конституции, - по сути, он становится главным переговорщиком Европы, призванным сглаживать углы в отношениях между стра-нами ЕС.
{PAGE}
С НИЗКОГО СТАРТА
На пост лидера ЕС кого только не прочили: от британского экс-премьера Тони Блэра до бывшего президента Латвии Вайры Вике-Фрейберги. Победил же именно тот, о ком говорили едва ли меньше всех. Это и понятно. Евросоюзу сейчас не нужны харизматические политики, хотя бы потому, что едва ли кто-нибудь из них сможет объединить всех 27 участников этого разношерстного образования, а вот внести дополнительный раскол - легко.
С другой стороны, в харизматике во главе ЕС совершенно не заинтересованы и руководители европейских государств, в планы которых совершенно не входит делиться собственной властью. Им нужен человек, который запустит плавный, медленный, исключительно эволюционный процесс дальнейшей, теперь уже политической, интеграции Европы.
Наконец, самим европейцам такой президент, как ван Ромпей, наверняка покажется наименьшим злом: он едва ли будет слишком активничать, постарается сделать свою деятельность максимально незаметной и подспудно приучит европейцев к мысли о том, что в едином руководителе Европы нет ничего страшного.
Так что, как бы ни сокрушалась европейская пресса, что во главе ЕС поставили непонятно кого, избрание ван Ромпея в стратегической перспективе почти наверняка верно. В конце концов, как сказал один из европейских экспертов, "кто сумел управлять Бельгией, тот научится управлять Европой".