Архивная публикация 2003 года: "Говорят, мы бяки-букер..."
Объявление финалистов литературной премии "Букер--Открытая Россия" сенсаций не принесло. Как и прежде, романы-победители не могут рассчитывать на успех у читающей публики.Сергей Юрский вспоминал, что в год его судейства в жюри "Русского Букера" книжки для прочтения привозили ему домой. Книжек было много, завозили их партиями -- в ящиках из-под водки Smirnoff. Заодно посыльный доставлял ящик натуральной Smirnoff. Видимо, для того, чтобы облегчить нелегкий процесс постижения современной прозы... До последнего времени российская Букеровская премия официально называлась "Smirnoff-Букер" и вручалась из средств компаний United Distillers & Vinners (США) иplc. Под этим названием премия раскрутилась и заслужила репутацию чуть ли не самой престижной литературной награды. Дело отнюдь не в деньгах: "Триумф", премия Солженицына и премия имени Аполлона Григорьева не в пример дороже ($50 тыс. и по $25 тыс. соответственно по сравнению с $10 тыс. за прошлый "Букер"). Просто "Букер" -- наименее корпоративный, а значит -- наиболее светский и модный литературный приз. Даже несмотря на то, что прошли времена, когда так называемый букеровский обед, на котором оглашают имя лауреата, транслировался в программе "Время".
В этом году спонсор сменился -- теперь им стала региональная общественная организация "Открытая Россия" (учрежденная акционерами ЮКОСа). Соответственно увеличилось и вознаграждение. Лауреат премии "Букер--Открытая Россия", автор лучшего русского романа, опубликованного в 2002 году, получит $15 тыс. (в полтора раза больше, чем прежде). Имя счастливчика будет объявлено 4 декабря. Но уже сегодня известно, кто получит по $1 тыс. Именно такой приз полагается шестерым авторам, чьи романы вошли в шорт-лист премии. Ими стали Леонид Юзефович (с ретро-романом о сыщике "Казароза"), Афанасий Мамедов (с бакинским романом "Фрау Шрам"), Леонид Зорин (с романом о культе личности "Юпитер"), Рубен Давид Гонсалес Гальего (с автобиографическим нон-фикшн "Белое на черном"), Наталья Галкина (с романом "Вилла Рено") и Елена Чижова (с романом "Лавра").
Принято считать, что список букеровских финалистов дает представление о среднем уровне современной литературы. Шедевров здесь не ждут. Тем не менее публика каждый год смакует предположения о возможных интригах внутри жюри. Так было в прошлом году, когда "Букер" не достался Владимиру Сорокину. Или когда Виктора Пелевина не сочли достойным даже шорт-листа. В этом году сенсаций не произошло. Посудачить не о чем, и даже на пресс-конференции, где объявлялись имена финалистов, жюри под председательством писателя и соредактора журнала "Звезда" Якова Гордина не было задано ни одного вопроса.
По словам президента Академии российской словесности Сергея Чупринина, "2003-й был вполне рядовым годом для русской прозы, и выбор букеровского жюри тоже вполне рядовой. Его даже можно назвать политкорректным: в шорт-лист вошли две женщины, два питерских автора, а маститый Леонид Зорин соседствует с новичками. "Букер" по-прежнему сопротивляется рынку: в шорт-лист не вошло ни одного замеченного рынком произведения. Равно как и ни одного романа с рыночным потенциалом".
Неприятие рынка -- тот признак, по которому русский "Букер" отличается от своего английского "прародителя". Ведь эта награда была учреждена в 1991 году именно как аналог английскогоPrize -- премии за лучший англоязычный роман года. Главная цель английского "Букера" -- придать некоммерческой литературе коммерческий потенциал. Говорят, британскому жюри это удается. Однако наши критики, входящие в жюри (плюс обязательный представитель "смежного" вида искусств -- в этом году им стал пианист Николай Петров), такую цель перед собой не ставят. Нынешнее жюри вновь предпочло "не связываться" с рынком. Один из членов жюри, издатель и поэт Максим Амелин так прямо и сказал: "Русского романа без большой идеи нет -- авторы легковесных романов пусть пишут на другом языке".
Виктория ТОКАРЕВА, писательница: "Большинство современных романов напоминает бройлерных кур: такие же жесткие, невкусные и похожи один на другой"
"Профиль": Выбирая книгу для чтения, вы ориентируетесь на полученные автором литературные регалии?
Виктория Токарева: Никогда. Вручение всяческих премий -- дело вкуса отдельных критиков. Литература подобна кулинарии: одному нравится соленое, другому -- сладкое, третьему -- горькое.
"П.": Но есть ведь и общепризнанные деликатесы.
В.Т.: Для меня это Довлатов, Войнович, Володин, чьи "Записки нетрезвого человека" я как раз сейчас читаю. Они пишут очень просто и в то же время -- очень непросто. Меня их проза питает и не оставляет равнодушной. А так называемая современная литература мне не особенно интересна. Хотя я, что называется, в курсе и Сорокина читала. Мне не понравилось. Пелевина я тоже прочла -- хорошая книжка, но... не моя. Вообще, на белом свете мало кто пишет по-настоящему хорошо. От силы человек пять. Создатель просто не заинтересован, чтобы было по-другому. Если все станут сочинять, кто же тогда будет работать? Правда, сама я пишу хорошо. И много.
"П.": Ну вот. А вниманием коллег и премиальных жюри не избалованы. Не обидно?
В.Т.: За всю мою жизнь я получала премию только однажды, да и то от итальянцев. Наши критики меня не признают, не считают настоящей писательницей. Но куда бы я ни приехала, везде вижу свои книжки. Для меня это важнее любых наград.
"П.": Женщины сегодня очень активно действуют на книжном рынке. Чувствуете конкуренцию?
В.Т.: Я всегда знала, что женщина -- чрезвычайно талантливая биологическая особь. Существование таких авторов, как Вера Панова, это подтверждало. Так что меня появление новых дамских имен на издательском небосклоне совсем не удивляет. Но я, скорее, отношу себя к другому течению внутри бурной реки: к тому, где Людмила Петрушевская, Людмила Улицкая, Татьяна Толстая.
"П.": Вас не коробит разделение литературы по половому признаку?
В.Т.: Если женщина и мужчина разденутся и встанут рядом -- они разве не окажутся разными? Писательницы представляют слепок женской души, писатели -- мужской.
"П.": Вы согласны с тем, что русская литература переживает период упадка?
В.Т.: Большинство современных романов напоминает бройлерных кур: такие же жесткие, невкусные и похожи один на другой. Недавно я прочла статью о девочке-наркоманке, которая занималась сочинительством. Мне всегда казалось, что наркомания -- забота медицины, но, оказывается, этот способ видения, под воздействия допинга, уже входит в культуру, становится частью современного миросозерцания. Мне это недоступно. Равно как и изменения сознания, связанные со всякими компьютерными чудесами.
"П.": Что, совсем не признаете компьютер?
В.Т.: Совсем. Я пишу "паркером" с золотым пером, а бумагу с водяными знаками специально привожу из Швейцарии. Вывожу не торопясь. Тогда траектория вдохновения складывается просто: космос -- мое темя -- бумага. А с компьютером в дело вмешивается какой-то бездушный жесткий диск.
Объявление финалистов литературной премии "Букер--Открытая Россия" сенсаций не принесло. Как и прежде, романы-победители не могут рассчитывать на успех у читающей публики.Сергей Юрский вспоминал, что в год его судейства в жюри "Русского Букера" книжки для прочтения привозили ему домой. Книжек было много, завозили их партиями -- в ящиках из-под водки Smirnoff. Заодно посыльный доставлял ящик натуральной Smirnoff. Видимо, для того, чтобы облегчить нелегкий процесс постижения современной прозы... До последнего времени российская Букеровская премия официально называлась "Smirnoff-Букер" и вручалась из средств компаний United Distillers & Vinners (США) иplc. Под этим названием премия раскрутилась и заслужила репутацию чуть ли не самой престижной литературной награды. Дело отнюдь не в деньгах: "Триумф", премия Солженицына и премия имени Аполлона Григорьева не в пример дороже ($50 тыс. и по $25 тыс. соответственно по сравнению с $10 тыс. за прошлый "Букер"). Просто "Букер" -- наименее корпоративный, а значит -- наиболее светский и модный литературный приз. Даже несмотря на то, что прошли времена, когда так называемый букеровский обед, на котором оглашают имя лауреата, транслировался в программе "Время".
В этом году спонсор сменился -- теперь им стала региональная общественная организация "Открытая Россия" (учрежденная акционерами ЮКОСа). Соответственно увеличилось и вознаграждение. Лауреат премии "Букер--Открытая Россия", автор лучшего русского романа, опубликованного в 2002 году, получит $15 тыс. (в полтора раза больше, чем прежде). Имя счастливчика будет объявлено 4 декабря. Но уже сегодня известно, кто получит по $1 тыс. Именно такой приз полагается шестерым авторам, чьи романы вошли в шорт-лист премии. Ими стали Леонид Юзефович (с ретро-романом о сыщике "Казароза"), Афанасий Мамедов (с бакинским романом "Фрау Шрам"), Леонид Зорин (с романом о культе личности "Юпитер"), Рубен Давид Гонсалес Гальего (с автобиографическим нон-фикшн "Белое на черном"), Наталья Галкина (с романом "Вилла Рено") и Елена Чижова (с романом "Лавра").
Принято считать, что список букеровских финалистов дает представление о среднем уровне современной литературы. Шедевров здесь не ждут. Тем не менее публика каждый год смакует предположения о возможных интригах внутри жюри. Так было в прошлом году, когда "Букер" не достался Владимиру Сорокину. Или когда Виктора Пелевина не сочли достойным даже шорт-листа. В этом году сенсаций не произошло. Посудачить не о чем, и даже на пресс-конференции, где объявлялись имена финалистов, жюри под председательством писателя и соредактора журнала "Звезда" Якова Гордина не было задано ни одного вопроса.
По словам президента Академии российской словесности Сергея Чупринина, "2003-й был вполне рядовым годом для русской прозы, и выбор букеровского жюри тоже вполне рядовой. Его даже можно назвать политкорректным: в шорт-лист вошли две женщины, два питерских автора, а маститый Леонид Зорин соседствует с новичками. "Букер" по-прежнему сопротивляется рынку: в шорт-лист не вошло ни одного замеченного рынком произведения. Равно как и ни одного романа с рыночным потенциалом".
Неприятие рынка -- тот признак, по которому русский "Букер" отличается от своего английского "прародителя". Ведь эта награда была учреждена в 1991 году именно как аналог английскогоPrize -- премии за лучший англоязычный роман года. Главная цель английского "Букера" -- придать некоммерческой литературе коммерческий потенциал. Говорят, британскому жюри это удается. Однако наши критики, входящие в жюри (плюс обязательный представитель "смежного" вида искусств -- в этом году им стал пианист Николай Петров), такую цель перед собой не ставят. Нынешнее жюри вновь предпочло "не связываться" с рынком. Один из членов жюри, издатель и поэт Максим Амелин так прямо и сказал: "Русского романа без большой идеи нет -- авторы легковесных романов пусть пишут на другом языке".
Виктория ТОКАРЕВА, писательница: "Большинство современных романов напоминает бройлерных кур: такие же жесткие, невкусные и похожи один на другой"
"Профиль": Выбирая книгу для чтения, вы ориентируетесь на полученные автором литературные регалии?
Виктория Токарева: Никогда. Вручение всяческих премий -- дело вкуса отдельных критиков. Литература подобна кулинарии: одному нравится соленое, другому -- сладкое, третьему -- горькое.
"П.": Но есть ведь и общепризнанные деликатесы.
В.Т.: Для меня это Довлатов, Войнович, Володин, чьи "Записки нетрезвого человека" я как раз сейчас читаю. Они пишут очень просто и в то же время -- очень непросто. Меня их проза питает и не оставляет равнодушной. А так называемая современная литература мне не особенно интересна. Хотя я, что называется, в курсе и Сорокина читала. Мне не понравилось. Пелевина я тоже прочла -- хорошая книжка, но... не моя. Вообще, на белом свете мало кто пишет по-настоящему хорошо. От силы человек пять. Создатель просто не заинтересован, чтобы было по-другому. Если все станут сочинять, кто же тогда будет работать? Правда, сама я пишу хорошо. И много.
"П.": Ну вот. А вниманием коллег и премиальных жюри не избалованы. Не обидно?
В.Т.: За всю мою жизнь я получала премию только однажды, да и то от итальянцев. Наши критики меня не признают, не считают настоящей писательницей. Но куда бы я ни приехала, везде вижу свои книжки. Для меня это важнее любых наград.
"П.": Женщины сегодня очень активно действуют на книжном рынке. Чувствуете конкуренцию?
В.Т.: Я всегда знала, что женщина -- чрезвычайно талантливая биологическая особь. Существование таких авторов, как Вера Панова, это подтверждало. Так что меня появление новых дамских имен на издательском небосклоне совсем не удивляет. Но я, скорее, отношу себя к другому течению внутри бурной реки: к тому, где Людмила Петрушевская, Людмила Улицкая, Татьяна Толстая.
"П.": Вас не коробит разделение литературы по половому признаку?
В.Т.: Если женщина и мужчина разденутся и встанут рядом -- они разве не окажутся разными? Писательницы представляют слепок женской души, писатели -- мужской.
"П.": Вы согласны с тем, что русская литература переживает период упадка?
В.Т.: Большинство современных романов напоминает бройлерных кур: такие же жесткие, невкусные и похожи один на другой. Недавно я прочла статью о девочке-наркоманке, которая занималась сочинительством. Мне всегда казалось, что наркомания -- забота медицины, но, оказывается, этот способ видения, под воздействия допинга, уже входит в культуру, становится частью современного миросозерцания. Мне это недоступно. Равно как и изменения сознания, связанные со всякими компьютерными чудесами.
"П.": Что, совсем не признаете компьютер?
В.Т.: Совсем. Я пишу "паркером" с золотым пером, а бумагу с водяными знаками специально привожу из Швейцарии. Вывожу не торопясь. Тогда траектория вдохновения складывается просто: космос -- мое темя -- бумага. А с компьютером в дело вмешивается какой-то бездушный жесткий диск.
ЛЮДМИЛА КИСЕЛЕВА
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
