Архивная публикация 2007 года: "Имперская эпопея"

Задуман новый фильм про Александра Невского. А ведь считалось, что Эйзенштейн тему закрыл. Но продюсер будущей картины кинодраматург Рустам ИБРАГИМБЕКОВ, недавно во славу казахского народа выступивший с исторической эпопеей «Кочевник», уверен, что патриотизм актуален всегда.Сергей Эйзенштейн снял свой фильм в преддверии войны с гитлеризмом, заявив миру: «Кто с мечом к нам придет — от меча и погибнет». Почему сейчас решили снова побряцать с экранов историческим оружием? О будущем фильме рассказывает один из продюсеров — знаменитый кинодраматург Рустам Ибрагимбеков.

— Почему Александр Невский?

— Когда мы сняли «Кочевника», мои патриотически настроенные и при этом финансово активные друзья мечтательно сказали: а теперь надо сделать картину об Александре Невском! Все не сговариваясь назвали именно это имя — видимо, потому, что за ним, в отличие от многих русских полководцев и царей, не числится ничего плохого. Потом я встретился с петербургским продюсером Игорем Каленовым, он тоже мне сообщил, что есть планы ставить картину о Невском. Мистическое совпадение. И наконец, мне понравился сценарий Владимира Вардунаса: он задуман как исторический детектив.

— Будет таинственное убийство?

— Да, конечно. Великий Новгород был удивительным городом с демократическим государственным устройством, и вече в любой момент могло прогнать неугодного князя, что оно много раз и делало. В то время шли вечные русские споры о том, на кого делать ставку — на монголо-татар или, наоборот, противостоять им с помощью шведов и немцев. То есть были, как и теперь, «почвенники» и «западники». Отец нашего героя Ярослав, а потом и сам Александр заключили мир с татарами, которые захватили почти всю русскую территорию. Договорившись с восточными завоевателями, Русь стала противостоять Западу — видимо, понимая, что в отличие от немцев и шведов, за которыми стояла католическая церковь, татары были абсолютно терпимы в вопросах веры. А католики пытались распространять свое влияние и на Россию, для чего в Новгород засылались разного рода лазутчики. Это и дало возможность придумать для фильма именно детективную историю.

— Материал не перекликается с тем, что лег в основу фильма Эйзенштейна?

— Нет. Речь идет о ранних годах князя, включая его первую победу на Неве, после которой он и получил свое прозвище Невский. Александру двадцать лет, и до Чудского побоища еще далеко.

— Кто будет новым Эйзенштейном? И кто сыграет Невского?

— Мы решили рискнуть и пригласить на постановку молодого режиссера Алексея Карелина. В его фильмографии пока только сериалы — «Фаворит» и «Время собирать камни». Кто сыграет Александра, пока не решили.

— Вы сказали о своих патриотически настроенных друзьях. Патриотизм бывает разным, порой агрессивным.

— Да, правда: слова часто превращаются в свою противоположность. Скажем, пища — хорошее дело, но если есть столько, сколько ем я, — это уже обжорство. Вода необходима, но если ее много — это потоп, бедствие. То есть когда некий порог доброго превышен, добро превращается в зло. Патриотизм — это когда люди живут в своей стране с ощущением, что они ее любят, и она отвечает им взаимностью, но если этот порог искусственно завышают, начинаются извращенные формы. Когда, к примеру, патриотизм становится профессией и на нем строят свое благосостояние. Такое бывало в Германии, такое происходит теперь в России — одна часть населения «приватизирует» патриотизм, отказывая в нем людям, которые тоже родились на этой земле и любят ее ничуть не меньше. Этот узконаправленный патриотизм приобретает характер болезни и становится опасным — как потоп или пожар. Поэтому с ним надо начинать бороться вовремя, потому что если этого джинна выпустить из бутылки, то потом загнать его обратно очень сложно.

Рустам Мамед Ибрагим оглы Ибрагимбеков окончил Институт нефти и газа в родном Баку, был аспирантом Института кибернетики АН СССР, но потом эмигрировал в драматургию и кино. Окончил Высшие курсы сценаристов. На его счету более сорока киносценариев, из них наиболее известны «Белое солнце пустыни», «И тогда я сказал — нет», «Храни меня, мой талисман», «Увидеть Париж и умереть», «День рождения», «Восток—Запад». Создатель кинокомпании «Ибрус». В качестве продюсера запускал в производство такие ленты, как «Такси-блюз», «Дюба-дюба», «Семья», «Кочевник». Режиссер фильмов «Человек, который старался», «Семья», «Телефон доверия». По просьбе студента Никиты Михалкова написал сценарий его дипломного фильма «Спокойный день в конце войны», и с той поры они вместе сделали такие картины, как «Автостоп», «Урга. Территория любви» («Золотой лев» в Венеции), «Утомленные солнцем» (Гран-при жюри Каннского фестиваля, «Оскар»), «Сибирский цирюльник» (Государственная премия). Но как часто бывает, политика развела бывших друзей и соратников по разные стороны баррикад: война михалковского правления Союза кинематографистов России с Конфедерацией союзов кинематографистов стран СНГ и Балтии — крайнее выражение двух диаметрально противоположных взглядов на межнациональные отношения в бывшем СССР. Рустам Ибрагимбеков — автор многочисленных пьес, поставленных в театрах Москвы, Баку, Нью-Йорка, Берлина, Праги, Будапешта, Софии, многих городов России. Из них наиболее известны «Похожий на льва», «Дом на песке», «Женщина за закрытой дверью», «Похороны в Калифорнии». Он также автор более десятка книг и сборников. Лауреат Государственных премий СССР и России, заслуженный деятель искусств России и Азербайджана, народный писатель Азербайджана, председатель Союза кинематографистов Азербайджана и Конфедерации союзов кинематографистов стран СНГ и Балтии, член Европейской и Американской киноакадемий. Награжден орденом «За заслуги перед Отечеством» III степени. Командор Ордена литературы и искусства Франции.

— Но и картину об Александре Невском так легко «приватизировать», обратить в очередные поиски врагов.

— Нет, с такого рода патриотизмом наша картина ничего общего иметь не будет. Русская история — сложная материя, территория нынешней России — плавильный котел наций. Легендарный герой русской истории Минин, например, был крещеным татарином!

Это с легкой руки Романовых, которые пришли с Запада, история с татаро-монгольским игом приобрела такие зловещие черты. На самом деле одни воевали — другие крышевали. Междоусобные войны между русскими князьями приносили больше жертв, чем татары. Вспомните, именно на времена татаро-монгольского ига приходится расцвет русского религиозно-церковного искусства. Да и в русском фольклоре вы не найдете ни одного анекдота, где татарин выглядел бы злодеем. К нему всегда относятся с некоторой долей иронии, и это очень яркий показатель. Поэтому стремление сделать Россию чисто славянским государством противоречит самой истории и может привести только к страшным потерям. В том числе геополитическим. Ибо если мы славяно-тюркская страна, то, как утверждал Гумилев, мы имеем мощнейший евразийский этнос. И тогда сразу возникает вопрос о том, что и казахи, и узбеки, и туркмены, и вообще все тюркские народы родственны, и наш интерес к ним не случаен. Блок не стеснялся утверждать: «Да, азиаты мы, с раскосыми и жадными очами!» А мы почему-то этого стесняемся. И становясь на позиции «чистого славянства», сами себе отрезаем все эти исторические связи.

Мир перевернулся

— Искусство испытывает острый дефицит идей — старые ценности отвергнуты, новые не сформированы. Вы это ощущаете?

— Я не из тех, кто отсекает от глыбы мрамора лишнее, чтобы получить задуманное. Мне больше нравится открывать в каком-нибудь естественном изгибе дерева затаившийся в нем образ. То есть не придумать, а увидеть в жизни. И если это резонирует с тем, с чем я живу последние годы, то начинаю этим заниматься. Независимо ни от каких заказов.

Вот в театре «Модернъ» (где уже 4 года идет моя пьеса «Петля») ставлю спектакль по своей же пьесе «Крыса». Когда-то мне выпала возможность познакомиться с французской писательницей и переводчицей азербайджанского происхождения — Банин. Я прочитал ее повесть «Последний поединок Ивана Бунина» — о ее романе с ним. Банин тогда было 38 лет, Бунину — 76. Из этого я и сделал пьесу, соединив письма с мотивами еще двух ее романов — «Кавказские дни» и «Парижские дни». Но у меня есть несколько нереализованных пьес и сценариев. Недавно кинопродюсер Игорь Каленов решил снять сценарий, который я написал десять лет назад, — «Вулкан».

— Какие вопросы вас сегодня волнуют?

— В советское время я интуитивно пришел к теме взаимоотношений человека и среды. Это была одна из главных проблем социалистического общества, тебе все время напоминали, что ты не один. Способность или неспособность личности не сломаться под этим прессом и реализоваться — эта тема казалась одной из самых важных. Поэтому когда мне говорили, что самая актуальная тема — одиночество, как у Антониони, я отвечал: «Ребята, о чем вы! Это у них там — одиночество. А у нас об одиночестве только мечтать можно!»

— Эта тема и теперь актуальна?

— Конечно. Во-первых, сохранилась система. Сила внешней среды — так называемого государства — может быть, даже возросла и приняла более изощренные формы. Во-вторых, если раньше я входил в конфликты с Госкино, отстаивая свои произведения, то значит, противостоял государству (хотя отродясь не был диссидентом), и меня за это уважали люди, которые не хотели обслуживать господствующую идеологию. Причем в самом Госкино всегда была сочувствующая редактура, которая помогала произведению пройти эти рогатки. Иными словами, это была не унижающая тебя борьба с неким Левиафаном, которого все боялись, уважали и презирали.

Сейчас господствуют деньги, и многое определяют люди богатые, чаще всего с плохим вкусом и достаточно жадные, — процесс становится унизительным. Почему так резко снизилась планка нашего кино? Да потому, что кто платит — тот заказывает музыку.

— Этому можно противостоять?

— Надо найти в себе силы. В нашей семье, сколько я себя помню, всегда считалось дурным тоном говорить о деньгах. А сейчас главный критерий жизненного успеха — богатство. Мир перевернулся. Ситуация стала сложнее: прежде было противостояние личности — и огромного государства, а сейчас личности — и ничтожеств. И это унизительно в любом случае — даже если ты побеждаешь. Сейчас карьерный механизм работает во сто крат чудовищней: все лучшее сразу отбрасывается, а люди достойные, часто молодые, оказываются на обочине жизни и ни на что не влияют. Зато циники, обладающие хваткой, попадают в хозяева жизни.

— Печально.

— Когда мы теперь смотрим, кто представляет великую Россию, то понимаем: это поражение еще большее, чем при коммунистах. Тарковскому при них было трудно, но его уважали. Были властители дум. А теперь и здесь единственное мерило — деньги, и, если не добился богатства, ты — никто.

— Мог бы сейчас пробиться Тарковский?

— Наверное. Пробился же Звягинцев. Он сделал некоммерческую картину, но нашлись люди, которые дали на это деньги. Я как раз и надеюсь на то, что лет через 20—30 у нас появятся в достаточном количестве меценаты, подобные семье Лесневских, которые будут финансировать художественные проекты. Их будет много, и интересовать их будут не собственные разборки, а нечто более духовное. Кто-то же помогает работать Кире Муратовой!

Война и «мир»

— Вы возглавляете Конфедерацию союзов кинематографистов, объединяющую кинодеятелей бывших республик СССР. Между нею и Союзом кинематографистов России шли нескончаемые распри. В чем их суть?

— Был единый Союз кинематографистов СССР. За два года до распада страны он принял решение перейти на конфедеративные принципы, то есть мы стали равными. У нас была главная общая собственность — Киноцентр на Красной Пресне. Его сделали акционерным обществом, и в этом АО Россия имела 32%, большинство бывших республик по 3%, Украина, Белоруссия и Армения чуть больше. Но с приходом к руководству СК России Никиты Михалкова нам было заявлено: «России мало 32%, мы хотим все». СК России вышел из Конфедерации и прервал с ней отношения.

Вокруг Киноцентра началась война: попытки захвата здания, маски-шоу — были пущены в ход все методы отъема чужого имущества. Конечно, речь идет о руководстве СК, узурпировавшем власть, вся остальная масса кинематографистов, к их чести будь сказано, втянуть себя в эту войну не дала. Но я был потрясен безволием российских коллег. Им все время доказывали: идет обман, воровство, вас на ваших же глазах грабят! Но народ безмолвствовал. И все пришло к печальному итогу: Киноцентр продан за бесценок. Формально за бесценок, а сколько получено в реальности, никто не знает. Оказалось, что вся эта борьба СК за владение Киноцентром была развернута только для того, чтобы его продать. Сейчас на очереди — Дом кино.