15.01.2007 01:00 Еженедельный журнал «Профиль»

Архивная публикация 2007 года: "Инопланетянин из Кунцево"

Идеалисты, энтузиасты, бессребреники, для которых, по Достоевскому, «ни одна идея в мире не стоит слезы ребенка», кажется, перевелись. На самом деле пока нет. Живут по этим принципам и еще других учат. Тому, как уметь радоваться, — отдавая.Григорий Матвеевич Плоткин — скромный, худощавый, весь какой-то компактный. Очки, тихий голос, застенчивая улыбка, руки с тонкими пальцами.

Подвижник, хранящий письма

Молодой историк Плоткин пришел в школу 888 в Кунцево в 1974 году сразу после пединститута. Ему было 22, он был полон энтузиазма и через три года организовал для старшеклассников клуб с нехитрым, но емким названием «Планета». Клуб — политический. Для середины 1970-х, когда политика трактовалась однозначно, а дискуссии велись лишь вокруг антинародных режимов капстран, идея необычная.

Семейный педагогический стаж Плоткиных насчитывает почти 100 лет. И родители, и бабушки, и прабабушка Григория Матвеевича были преподавателями. Идею «Планеты» Плоткин «подсмотрел» у своего отца Матвея Карловича, который руководил популярными в 1950-е КИДами — клубами интернациональной дружбы.

Плоткин вспоминает: «Планета» организовывалась как кружок, в который мог попасть любой желающий, а его участники и не думали, что затея получит многолетнее продолжение и в 2007-м, в другой стране, в других условиях, будет отмечаться 30-летие клуба... Старшеклассники тогда стали называть себя «планетянами». Потом появился гимн, его, кстати, поют до сих пор. Кредо клуба — в припеве: «Жить, чтобы небо не коптить».

— Наш клуб был местом, где мы общались, тусовались, и это очень сближало, — вспоминает Елена Аникина, «планетянка» первого состава. Ныне она член правления компании «Интеррос». — Было очень трогательно, когда в конце школы мы писали письма, чего хотели бы достичь в жизни. Потом, через много лет, их перечитывали — смотрели, совпало или нет. Григорий Матвеевич их до сих пор хранит. Знаете, если б не он, мы бы ежегодно не собирались и так не радовались, что видим друг друга.

Выпускники, зрелые прагматичные люди, не скупятся на добрые слова об учителе, который «помог задуматься о месте в жизни». Они всерьез говорят, что он «святой и подвижник, каких почти не осталось». Один из выпускников «Планеты» третьего состава, Вадим Горяинов, сказал, что таких, как Плоткин, ему встречать в жизни больше не приходилось...

Помимо того что Григорий Матвеевич старается формировать своих учеников как личностей, он еще и очень сильный преподаватель. «Наши родители даже возмущались на собраниях, что такое повышенное внимание к его предмету, — вспоминает Аникина, — школа-то не с историческим уклоном. Он давал много дополнительной информации, благодаря его урокам мы научились конспектировать — была такая институтская система». Конспекты по истории заменяли репетиторов, а полученные знания котировались в престижных вузах. «У Григория Матвеевича очень сложно было получать хорошие оценки, — продолжает Аникина. — По истории в классе были, кажется, всего две пятерки. К тому же он принципиальный, и то, что мы занимались в клубе, не давало права на поблажки на уроках».

«В Афганистане воюет афганский народ» — Мы начинали с политинформации, — рассказывает Григорий Матвеевич, — раз в две недели ребята проводили ее в закрепленных за ними классах. Конечно, полностью дистанцироваться от той идеологии мы не могли, но не были и ортодоксальны. Много обсуждали, спорили. Потом действительно верили в то, о чем говорили.

Случались и «аморалки».

— Однажды мы сочинили песню о войне в Афганистане и участвовали с ней в районном конкурсе, — рассказывает Плоткин. — В жюри нам указали на неполиткорректность: в тексте говорилось, что в Афганистане воюют советские солдаты. Нам заметили: это неверно, в Афганистане воюет афганский народ. Иногда мы своевольничали, но в меру.

Горяинов вспоминает, как в начале 1980-х Григорий Матвеевич рассказывал о сталинских репрессиях. Репрессии коснулись и семьи Плоткина: его дедушка был расстрелян, бабушка, которая работала в «Правде» с Марией Ульяновой, пять лет провела в лагерях.

Пик активности пришелся на времена перестройки. «Мы устраивали «круглые столы», отчаянно дискутировали, — вспоминает Плоткин. — Сейчас в клубе тоже идет полемика, но больше по глобальным событиям — война в Ираке, теракт в Беслане. Стараемся чаще обсуждать этические проблемы, например отношения учителей и учеников, чтобы лучше друг друга понимать».

Взгляд на прекрасное

Но основой в клубе были не околополитические разговоры, а творчество. «Конек» Плоткина — постановка спектаклей, дающих возможность лучше понять время.

Началось все с творческого вечера «Испания в сердце». Как рассказывает Григорий Матвеевич, на тот вечер даже ждали жившую в СССР Долорес Ибаррури, но та не смогла приехать — в связи со смертью Франко и переменами в Испании уехала на родину. В «Планете» ставили популярное в то время «Интервью в Буэнос-Айресе» по повести Генриха Боровика о чилийской революции 1970-х; грустную историю о японской девочке Садако Сакаси, которая после взрыва в Хиросиме, умирая от лучевой болезни, делала журавликов, надеясь, согласно старинной легенде, поправиться. В первые перестроечные годы в «Планете» поставили спектакль «Завтра была война» по повести Бориса Васильева, а спустя 19 лет решили снова его сыграть.

— Совершенно другое время и дети, — говорит Плоткин, — однако такие же сильные эмоции — зрители плакали, а 19 лет назад плакали и сами «актеры». Я понимаю, что это самодеятельность, но ребята вкладывают душу.

Последней была композиция, посвященная 15-летию смерти поэтессы Юлии Друниной.

— Она сама ушла из жизни, — говорит Плоткин, — и мы попытались понять такой поступок через ее творчество. Удивительно, но даже ребята из младших классов, которые пришли на вечер, выдержали полтора часа непрерывного прослушивания стихов и даже что-то поняли, а ведь это тяжелый материал. И дочь Друниной, которую мы пригласили на вечер, была нам очень благодарна.

— Его очень волновала тема антифашизма, — добавляет Горяинов, — концлагеря, холокост. На вечера приходили выжившие узники Бухенвальда, Равенсбрюка. Рассказывали ужасающие вещи.

Плоткин старался знакомить учеников не только с «ужасным», но и с «прекрасным». «Он часто приглашал к нам поэтов, — рассказывает Аникина, — не Евтушенко, конечно, а малоизвестных, но талантливых людей. Он реально заражал нас этим, мы сами что-то писали, рисовали». Горяинов вспоминает, как на одно из заседаний клуба приходил Авангард Леонтьев — читал «Подростка» Достоевского.

Она будет жить

Во времена, когда только появилась «Планета», не просто хорошим тоном, а обязанностью было сопереживать обездоленным всех стран. Но «планетяне» сочувствовали не по разнарядке, а искренне. «Мы чувствовали свою причастность ко всему, что происходит в мире», — утверждает Аникина.

Григорий Матвеевич вспоминает «ярмарки солидарности», когда ученики мастерили поделки, что-то шили, пекли и за символические суммы продавали родителям или гостям «ярмарки». Пожертвования «Планета» направляла во Вьетнам, Чернобыль, Армению. «Я пытаюсь научить их находить радость в том, чтобы отдавать», — объясняет историк.

...В 2004 году в одной из газет появилась публикация о 17-летней таджикской девушке Нисо, которая тяжело больна — у нее отказали почки, она живет в больнице, операция по трансплантации стоит около $50 тыс. Отцу девочки, который, оставив жену и четверых детей в Душанбе, подрабатывает частным извозом, таких денег не собрать. Особенно трогательно звучало то, что Нисо, как и девочка из Хиросимы, делает журавликов.

Прочитав публикацию, в клубе решили поддержать девочку.

— Они пригласили нас к себе на заседание, утешали Нисо, дарили куклы, конфеты, — рассказывает отец девушки Нигмат. — Для нее, которая 4 года была фактически прикована к постели, это был другой мир. К сожалению, она смогла прийти всего два раза, но потом я ходил, брал для нее видеокассеты с их спектаклями. Она так радовалась.

Нигмат рассказывает, как сам Плоткин регулярно звонил, убеждал, что не надо опускать руки, подсказывал, куда обращаться, подключил бывших воспитанников. Деньги нашлись, прошлой весной Нисо прооперировали.

— У меня перехватило дух, когда позвонили из больницы, сказали, что появилась почка и Нисо нужно немедленно привозить на операцию, — вспоминает Нигмат. — А я еще как назло в пробке застрял, добирался несколько часов.

«Мы сделали все, что могли, — говорит Плоткин. — Да, Нисо осталась инвалидом, но она будет жить». После операции у девушки начались осложнения на сердце, ей вновь предстоит лечение, однако пока она радуется жизни и, как рассказывает ее отец, мечтает стать визажистом. «Даже немного зарабатывает, — признается Нигмат, — к ней приходят подруги, она накладывает макияж, и иногда ей за это платят».

Григорий Матвеевич помнит всех подопечных (их больше 300) и очень ими гордится. Среди бывших членов клуба — заслуженная артистка Малого театра, люди, сделавшие успешную карьеру в бизнесе, военные, учителя, на которых подействовал его пример. Своих детей многие выпускники привели в ту же школу. При этом «он никогда ничего не просит для себя», — говорит Аникина о бывшем учителе. О его болезни ученики узнали постфактум.

— У меня аппаратик. — Смущенно улыбаясь, Плоткин показывает на сердце. — Но видите, дожил до 30-летия клуба.

Спрашиваю, как за эти годы изменились школьники.

— Стали прагматичны, резки, — с легкой грустью отвечает историк, — они стали меньше доверять взрослым, меньше читать, они как-то менее наивны. Мы не можем их изменить, но можно что-то смягчить, а вообще, надо ценить всех.