Архивная публикация 2010 года: "ИСПОЛНЕНИЕ ЖЕЛАНИЙ"
Все мы ждем от Нового года чего-то хорошего. Но получаем иногда совсем не то, что ожидали. Из рождественских каникул коллектив редакции вышел потрепанным. И только редактор отдела науки Володя Добронравов источал на вялой понедельничной летучке бодрость и желание работать.
На мой заинтересованный вопрос, в чем же причина такого рвения, он ответил:
- Мои близкие сделали все, чтобы мне захотелось как можно скорее оказаться на работе.
Я, естественно, потребовал пояснений.
Картина, набросанная Вовой мощными мазками, была душераздирающей.
Начать надо с того, что два года назад Вова с женой купили однокомнатную квартирку на Беговой. И довольно долго пресекали все поползновения родни навестить столицу. "Ремонт!" - сурово отвечал Вова на все намеки, что, мол, хорошо было бы заглянуть на огонек. Несмотря на строительные работы и чудовищные взносы в банк, Вова был счастлив. Есть такие натуры, которые созданы для быта. Дом - их крепость, их точка опоры, их ракушка, вместилище всех тайн души и порывов сердца. Еще год после покупки квартиры он неожиданно замирал посреди своей единственной комнаты и после пятиминутных размышлений бросался переставлять торшер от кресла к дивану, а плющ - с окна на тумбочку. Он любовно перевешивал гравюры с места на место...
И вот перед Новым годом Вовиному счастью пришел конец: к его жене приехала сестра. Из Томска. На две недели. Приехала, несмотря на страшные предупреждения о прорванной батарее (отговорки ремонтом стали уже неприличны). Вова узнал об этом, когда пришел домой с рынка - там ему удалось купить неплохую баранью ногу. В свете приближающихся праздников это была большая удача. Как только он открыл дверь, на него в собственной прихожей с оглушительным лаем вылетели две крохотные собачки, а одна даже вцепилась зубками в тяжелый башмак Вовы.
Добронравов стряхнул с но-ги лающую зверюшку и только собрался поддать ей, как поднял глаза и увидел Наташу. Юлькину сестру.
- Привет. - Она обняла Добронравова, обдав его тяжелым навязчивым запахом духов, и, подобрав с пола своих йоркширских терьеров, увешанных бантиками и стразами, ушла в комнату. Краем глаза Вова видел ее ноги: Наташка развалилась на их с Юлькой постели вместе с собачками. Мало того, она чистила апельсин прямо на покрывало.
- Не может быть, чтобы ты вот так без предупреждения бросил меня! - причитала по телевизору девица, очень похожая на Наташу. Вова даже не подозревал, что такие чудовищные вещи показывают по телевизору.
Тут в прихожую к нему вышла Юлька, прижавшись к мужу щекой, она быстро забормотала:
- Володечка-Володечка, она ненадолго. Просто ее бросил Ракушкин, и она приехала сюда немножко развеяться. У девочки стресс. Родной, не сердись. Она скоро-скоро уедет.
Размякший Добронравов спросил:
- Когда?
- Через две недели.
- Ты шутишь, - переходя с приличествующего моменту шепота на тихий крик, завопил Вова. - Все праздники псу, вернее, псам под хвост? Она не могла приехать развеиваться без собак?
- Володечка-Володечка, - осыпала его мелкими поцелуями Юля, - я буду все делать, ты ни о чем не будешь заботиться. А когда она уедет, вот что ни скажешь - все сделаю. Пиши список заветных желаний - все выполню.
Добронравов взбодрился. Жена редко была так покладиста, и ему было о чем мечтать.
Он мужественно принял все ущемления прав. Переехал спать на кухонный диванчик: не ходить же в трусах мимо этой козы. Молча мыл посуду за Наташей. Делал вид, что не замечает, что собачонки писают ему в тапочки. Путался в ванной в батарее косметики, которую привезла родственница. Воткнув по вечерам беруши, пытался не слышать воплей, несущихся из телевизора, но совершенно непонятно, почему он слышал каждое слово. А вот Гиббон на ум не шел, и Вова твердо застрял на третьем томе, на главе о разделе империи между Аркадием и Гонорием. Ему все труднее было сдерживать раздражение, и раз в несколько дней он молча показывал Юльке все более разрастающийся список желаний.
- Конечно-конечно, - целовала его жена.
День отъезда томской гостьи приближался, но, по мне-нию Добронравова, очень медленно. Один раз эта Наташа попыталась накормить Добронравова магазинными пельменями - чтобы компенсировать неудобства, свя-занные с ее пребыванием, как объяснила она. В другой - позвонила по межгороду своему Ракушкину и минут сорок вела с ним бессмысленный и бессвязный разговор. Вова представил счет за телефон, и ему захотелось свернуть хрупкую девичью шейку. Потом она ушла из дома, оставив открытой форточку, и вся Вовина оранжерея вымерзла за два часа под корень. Вова уже был готов взорваться и, наплевав на приличия, сказать этой Наташе все, что он о ней думает (а он думал даже хуже, чем Ракушкин)... Выход на работу в такой обстановке был счастьем.
- Завтра она уезжает! - ликующим голосом заговорщика сообщил он мне во вторник.
В среду он повез Наташу в аэропорт, оставив список желаний на столе - жене для ознакомления.
В четверг он не пришел на работу. Я мысленно болел за Вову - ну что ж, бывает, что человеку не по силам его мечты. Может, надорвался под гнетом наслаждений и безумств.
В пятницу он пришел на летучку, и лица на нем не было. Была бледная маска неудачника, покрытого позором.
А вот что случилось.
Проводив Наташу, Вова встретил на обратном пути своего приятеля Игорька. Совершенно случайно. Тот стоял на автобусной остановке пьяный в зюзю, и Володя решил подвезти его до дома - чтоб ментура не загребла. По дороге Игорек вытащил из кармана куртки бутылку вискаря. Ее было решено выпить у Добронравова, чтобы отметить освобождение от Наташи. Потом они нашли на лоджии забытый с Нового года ящик пива. Потом танцевали сиртаки и жонглировали пивными бутылками. Все бутылки, даже полные, конечно, разбились. Непонятно, каким образом разбилась раковина в ванной, но спасти падающий телевизор они честно пытались. Добронравов успел подарить Игорьку свою новую дубленку, но тот не смог воспользоваться хозяйской щедростью: упал и уснул.
Когда Юля пришла с работы, она обнаружила на семейной постели двух пьяных мужиков, облеванную дубленку и разгромленный дом.
Женщина с железной волей, она нашла Вовин список претензий на счастье, крупно написала внизу - "отказать" и ушла ночевать к подружке.
Все обнулилось: зачеты, дебеты, кредиты, долги. Усилия и победы. Ожидаемое счастье и непрогнозируемая ярость.
В сущности, это лучшая метафора нашей жизни. Итог всех усилий и побед. Но ведь и поражений. Вот это я и пытался объяснить печальному Добронравову.
Конечно же, они помирились. Юля и Вова. А что еще, кроме дома и любимой жены, остается нам сегодня, когда обнулились все надежды и претензии предыдущего десятилетия? Амбиции под контролем, чувство самосохранения - начеку. Даже олигархи не поехали в Куршевель, поняв, что дома безопасней и незаметней.
Дом-м-м. Дом-м-м.
Все мы ждем от Нового года чего-то хорошего. Но получаем иногда совсем не то, что ожидали. Из рождественских каникул коллектив редакции вышел потрепанным. И только редактор отдела науки Володя Добронравов источал на вялой понедельничной летучке бодрость и желание работать.
На мой заинтересованный вопрос, в чем же причина такого рвения, он ответил:
- Мои близкие сделали все, чтобы мне захотелось как можно скорее оказаться на работе.
Я, естественно, потребовал пояснений.
Картина, набросанная Вовой мощными мазками, была душераздирающей.
Начать надо с того, что два года назад Вова с женой купили однокомнатную квартирку на Беговой. И довольно долго пресекали все поползновения родни навестить столицу. "Ремонт!" - сурово отвечал Вова на все намеки, что, мол, хорошо было бы заглянуть на огонек. Несмотря на строительные работы и чудовищные взносы в банк, Вова был счастлив. Есть такие натуры, которые созданы для быта. Дом - их крепость, их точка опоры, их ракушка, вместилище всех тайн души и порывов сердца. Еще год после покупки квартиры он неожиданно замирал посреди своей единственной комнаты и после пятиминутных размышлений бросался переставлять торшер от кресла к дивану, а плющ - с окна на тумбочку. Он любовно перевешивал гравюры с места на место...
И вот перед Новым годом Вовиному счастью пришел конец: к его жене приехала сестра. Из Томска. На две недели. Приехала, несмотря на страшные предупреждения о прорванной батарее (отговорки ремонтом стали уже неприличны). Вова узнал об этом, когда пришел домой с рынка - там ему удалось купить неплохую баранью ногу. В свете приближающихся праздников это была большая удача. Как только он открыл дверь, на него в собственной прихожей с оглушительным лаем вылетели две крохотные собачки, а одна даже вцепилась зубками в тяжелый башмак Вовы.
Добронравов стряхнул с но-ги лающую зверюшку и только собрался поддать ей, как поднял глаза и увидел Наташу. Юлькину сестру.
- Привет. - Она обняла Добронравова, обдав его тяжелым навязчивым запахом духов, и, подобрав с пола своих йоркширских терьеров, увешанных бантиками и стразами, ушла в комнату. Краем глаза Вова видел ее ноги: Наташка развалилась на их с Юлькой постели вместе с собачками. Мало того, она чистила апельсин прямо на покрывало.
- Не может быть, чтобы ты вот так без предупреждения бросил меня! - причитала по телевизору девица, очень похожая на Наташу. Вова даже не подозревал, что такие чудовищные вещи показывают по телевизору.
Тут в прихожую к нему вышла Юлька, прижавшись к мужу щекой, она быстро забормотала:
- Володечка-Володечка, она ненадолго. Просто ее бросил Ракушкин, и она приехала сюда немножко развеяться. У девочки стресс. Родной, не сердись. Она скоро-скоро уедет.
Размякший Добронравов спросил:
- Когда?
- Через две недели.
- Ты шутишь, - переходя с приличествующего моменту шепота на тихий крик, завопил Вова. - Все праздники псу, вернее, псам под хвост? Она не могла приехать развеиваться без собак?
- Володечка-Володечка, - осыпала его мелкими поцелуями Юля, - я буду все делать, ты ни о чем не будешь заботиться. А когда она уедет, вот что ни скажешь - все сделаю. Пиши список заветных желаний - все выполню.
Добронравов взбодрился. Жена редко была так покладиста, и ему было о чем мечтать.
Он мужественно принял все ущемления прав. Переехал спать на кухонный диванчик: не ходить же в трусах мимо этой козы. Молча мыл посуду за Наташей. Делал вид, что не замечает, что собачонки писают ему в тапочки. Путался в ванной в батарее косметики, которую привезла родственница. Воткнув по вечерам беруши, пытался не слышать воплей, несущихся из телевизора, но совершенно непонятно, почему он слышал каждое слово. А вот Гиббон на ум не шел, и Вова твердо застрял на третьем томе, на главе о разделе империи между Аркадием и Гонорием. Ему все труднее было сдерживать раздражение, и раз в несколько дней он молча показывал Юльке все более разрастающийся список желаний.
- Конечно-конечно, - целовала его жена.
День отъезда томской гостьи приближался, но, по мне-нию Добронравова, очень медленно. Один раз эта Наташа попыталась накормить Добронравова магазинными пельменями - чтобы компенсировать неудобства, свя-занные с ее пребыванием, как объяснила она. В другой - позвонила по межгороду своему Ракушкину и минут сорок вела с ним бессмысленный и бессвязный разговор. Вова представил счет за телефон, и ему захотелось свернуть хрупкую девичью шейку. Потом она ушла из дома, оставив открытой форточку, и вся Вовина оранжерея вымерзла за два часа под корень. Вова уже был готов взорваться и, наплевав на приличия, сказать этой Наташе все, что он о ней думает (а он думал даже хуже, чем Ракушкин)... Выход на работу в такой обстановке был счастьем.
- Завтра она уезжает! - ликующим голосом заговорщика сообщил он мне во вторник.
В среду он повез Наташу в аэропорт, оставив список желаний на столе - жене для ознакомления.
В четверг он не пришел на работу. Я мысленно болел за Вову - ну что ж, бывает, что человеку не по силам его мечты. Может, надорвался под гнетом наслаждений и безумств.
В пятницу он пришел на летучку, и лица на нем не было. Была бледная маска неудачника, покрытого позором.
А вот что случилось.
Проводив Наташу, Вова встретил на обратном пути своего приятеля Игорька. Совершенно случайно. Тот стоял на автобусной остановке пьяный в зюзю, и Володя решил подвезти его до дома - чтоб ментура не загребла. По дороге Игорек вытащил из кармана куртки бутылку вискаря. Ее было решено выпить у Добронравова, чтобы отметить освобождение от Наташи. Потом они нашли на лоджии забытый с Нового года ящик пива. Потом танцевали сиртаки и жонглировали пивными бутылками. Все бутылки, даже полные, конечно, разбились. Непонятно, каким образом разбилась раковина в ванной, но спасти падающий телевизор они честно пытались. Добронравов успел подарить Игорьку свою новую дубленку, но тот не смог воспользоваться хозяйской щедростью: упал и уснул.
Когда Юля пришла с работы, она обнаружила на семейной постели двух пьяных мужиков, облеванную дубленку и разгромленный дом.
Женщина с железной волей, она нашла Вовин список претензий на счастье, крупно написала внизу - "отказать" и ушла ночевать к подружке.
Все обнулилось: зачеты, дебеты, кредиты, долги. Усилия и победы. Ожидаемое счастье и непрогнозируемая ярость.
В сущности, это лучшая метафора нашей жизни. Итог всех усилий и побед. Но ведь и поражений. Вот это я и пытался объяснить печальному Добронравову.
Конечно же, они помирились. Юля и Вова. А что еще, кроме дома и любимой жены, остается нам сегодня, когда обнулились все надежды и претензии предыдущего десятилетия? Амбиции под контролем, чувство самосохранения - начеку. Даже олигархи не поехали в Куршевель, поняв, что дома безопасней и незаметней.
Дом-м-м. Дом-м-м.
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
