Архивная публикация 2006 года: "Кому при ком лучше"
На прошлой неделе президенты России и США впервые встретились после прошедших в США выборов в Конгресс, на которых демократы вернули себе контроль над палатой представителей и Сенатом. Встречались дважды.Для дозаправки самолета Буш на полтора часа остановился в Москве, где президенты обсуждали преимущественно Иран и Северную Корею, а также подтвердили намерение подписать пакет соглашений по вступлению России в ВТО через два дня на саммите АТЭС в Ханое.
Сам факт, что Буш полетел в Азию через Москву, говорит о значимости, которую придавали поездке в Белом доме. Обычно президенты США летают в Азию через северо-запад — Аляску, а тут полетели на восток. Как будто хотели послать успокаивающий сигнал — после победы демократов в нашей политике по отношению к России ничего не изменится, а может, даже станет лучше, потому что мы теперь заинтересованы в вашем содействии по очень важным и болезненными проблемам, таким как ядерные программы Ирана и КНДР.
В российско-американских отношениях, стагнировавших последнее время, произошел прорыв по ключевому для Москвы вопросу о вступлении в ВТО. Подписание соглашения сорвалось перед саммитом «Восьмерки», теперь — получилось. Москве также, возможно, удастся уговорить Иран: не поступаясь в принципе правом на обогащение урана, делать это не на своей территории, а в России. Разруливание иранского кризиса сейчас было бы весьма кстати для администрации Буша, не исключающей до конца возможности обратиться к Тегерану за содействием в стабилизации Ирака.
И если в Европе искали в первом после поражения республиканцев на выборах зарубежном турне Буша признаки грядущих принципиальных изменений в американской внешней политике, то в Москве, похоже, надеялись увидеть прямо противоположное — свидетельства неизменности российского курса «друга Джорджа». Ведь на победу демократов российская политическая элита отреагировала буквально истерикой.
Председатель думского комитета по международным делам Константин Косачев заявил, что Демократическая партия традиционно отдает приоритет вопросам демократии и соблюдению прав человека, и именно их теперь США будут выдвигать на первый план в отношениях с Россией (в число «наиболее вероятных жертв» Косачев записал вступление России в ВТО и отмену поправки Джексона—Вэника). Член Общественной палаты Вячеслав Никонов усмотрел причину грядущего ухудшения отношений с США в том, что в Демократической партии якобы гораздо больше выходцев из Восточной Европы, и это «на генном уровне» настраивает демократов против России. А будущего спикера Конгресса Нэнси Пелоси даже назвал «ультралибералом и американской Новодворской». Директор Института США и Канады Сергей Рогов «предсказал», что ничего хорошего в российско-американских отношениях быть уже не может в принципе, поскольку на президентских выборах в США в 2008 году будут бороться Хиллари Клинтон и Джон Маккейн, призывавший исключить Россию из «Большой восьмерки» за «откат от демократии» (для справки: Хиллари Клинтон все же выступала против инициативы Маккейна).
Причин столь неадекватной реакции российской политтусовки на американские выборы несколько.
Во-первых, — низкое качество самой экспертизы по США. Институт США и Канады РАН, некогда престижнейший интеллектуальный центр, включенный в выработку государственных решений, перестал генерировать идеи и уже давно находится на обочине серьезной политики. При этом количество американистов в стране выросло в разы — любой политолог, съездивший на неделю в Штаты, считает своим долгом поведать о «тайных замыслах Вашингтонского обкома». Кадровые ротации и недофинансирование негативно сказались и на уровне подготовки специалистов по США для правительственных ведомств.
Во-вторых, — чрезмерная зависимость главных российских комментаторов по США от одного источника информации — директора СНБ по России Тома Грэма. Он уникален тем, что, будучи большим знатоком России и прекрасно говоря по-русски, находится в приятельских отношениях почти со всем российским политическим иконостасом. Проблема в том, что Грэм транслирует преимущественно взгляды умеренного крыла администрации Буша, которое до недавнего времени не имело решающего голоса в принятии ключевых решений по России. Излучаемая им искренняя заинтересованность в улучшении российско-американских отношений и общее здравомыслие толковалась нашими американистами как пророссийская позиция всей администрации, что далеко не так. Во многом популярный у нас тезис, что «с республиканцами нам будет лучше, чем с демократами», основывается, как лично мне представляется, на чаепитиях с одним высокопоставленным сотрудником Белого дома.
В-третьих, — отсутствие реальной содержательной деятельности на американском направлении со стороны российских парламентариев и экспертного сообщества. Где публичные слушания в профильных комитетах? Где независимые экспертные комиссии, готовящие по заказу парламентских комитетов доклады об отношениях с США? Международный комитет Совета Федерации когда-то, стоит напомнить, готовил вполне приличный анализ законодательных барьеров в США и РФ, мешающих развитию сотрудничества. Что сделано дальше властными органами? Где адресная работа с американскими законодателями, например, с голливудским лобби из Калифорнии, тормозившим подписание соглашения с Россией по ВТО из-за претензий по защите прав интеллектуальной собственности? Что известно о кипучей деятельности группы Дума—Конгресс во главе с вице-спикером Любовью Слиской? Где дипломатия по линии НКО? Может, Кремль мешает проявлять инициативу? Там, подозреваю, были бы только рады, если бы кто-то взял часть ответственности на себя и хоть что-то довел до практического воплощения. Но таковых не находится. Всем недосуг.
Глупо бояться того, что кто-то в Конгрессе США будет критиковать демократию в России. Любая полемика между государствами — это элемент торга за наиболее выгодные условия взаимодействия. Тот, кто не способен выделять здравый смысл в аргументах оппонента и не может обратить их себе на пользу, проигрывает. Критику важно воспринимать как повод для самоанализа — нет ли необходимости сделать что-то, дабы повысить свою эффективность? Бросаться же выполнять все рекомендации критикующих не стоит.
Том Лантос, будущий председатель комитета по международным делам палаты представителей, — не самый удобный партнер. Он известен своими выступлениями в поддержку Ходорковского и Гусинского, требованиями исключить Россию из «Восьмерки». Но Лантос притом — один из немногих наших союзников в осуждении действий властей Латвии и Эстонии по прославлению ветеранов СС (он прошел через фашистский концлагерь).
Нынешний глава сенатского комитета по иностранным делам республиканец Ричард Лугар, помнится, сравнивал Россию с Ираном и Венесуэлой, а вице-президент Чейни говорил об «откате от демократии» в России и расцвете демократии в Казахстане. За это двуличие, кстати, его резко критиковали демократы в Конгрессе, которые, по крайней мере, не маскируют болтовней о правах человека заинтересованность в доступе к чужим энергоресурсам.
Утверждение, что с республиканцами дела у нас всегда шли лучше, весьма спорно. При Буше серьезного сближения достигнуто все же не было, хотя в конце 2001 — начале 2002 года существовало окно возможностей для прорыва в направлении стратегического союза. Буш не смог ничего сделать для отмены Конгрессом поправки Джексона—Вэника даже во времена, когда его рейтинг зашкаливал за 80%. Амбициозная повестка, утвержденная на саммите 2002 года в Москве, осталась на бумаге. Сегодня российско-американское «стратегическое партнерство» — эвфемизм, прикрывающий острый кризис доверия по всем направлениям. И если непредвзято оценивать российско-американские отношения при демократе Клинтоне и республиканце Буше, то сравнение будет не в пользу последнего.
При Клинтоне работал отлаженный механизм широкого взаимодействия между правительствами России и США: комиссия Гора—Черномырдина. Ее деятельность охватывала огромный круг вопросов — от космоса до здравоохранения, создавая горизонтальные скрепы между правительственными ведомствами двух стран. При известных недостатках она формировала то, чего так остро не хватает сегодня — влиятельных «стейкхолдеров» в России и США, заинтересованных в том, чтобы сделать «стратегическое партнерство» работающим.
Сейчас действует лишь межведомственная рабочая группа по борьбе с терроризмом, но она затрагивает узкий круг вопросов в весьма специфической области. Диалога по стратегической стабильности не ведется с момента выхода США из Договора по ПРО в 2001 году (в сентябре, правда, была предпринята попытка запустить его на уровне заммининдел).
Кстати, о Договоре по ПРО. В 2000 году демократы предложили нам незначительно модифицировать его в обмен на глубокие сокращения стратегических ядерных вооружений. Новое пакетное соглашение предполагалось подписать в ходе визита Клинтона в Москву в июне 2000 года. Но кое-кто из американистов убедил Путина, что «с Бушем будет проще договориться», и Клинтона с его инициативами послали. Как потом удалось «договориться» с Бушем, всем известно. Американисты же пытались подать крах всей системы стратегических договоренностей с США (выстраивавшейся десятилетиями) как большой успех российской дипломатии. Теперь они же предупреждают о грядущей катастрофе с приходом к власти демократов.
Каналы стратегических коммуникаций на высоком уровне при Буше так и не были выстроены. Отношения министров обороны Иванова и Рамсфельда оставались натянутыми, Кондолиза Райс и Сергей Лавров, как выяснилось, на дух не переносят друг друга, а советник по нацбезопасности Стивен Хэдли не имеет адекватного партнера в силу невнятности статуса и полномочий секретаря Совбеза Игоря Иванова. Общение российского политбомонда с Томом Грэмом вещь, конечно, приятная и полезная, но доверительного разговора на уровне «принципалов» заменить не может. Дошло до того, что пришлось срочно «вызывать призрак Волошина» и отправлять его в Вашингтон в качестве коммуникатора, пользующегося большим доверием и в Кремле, и в Белом доме.
Президентство Хиллари Клинтон в 2008 году вполне реально, хотя в противостоянии с Маккейном ее шансы на успех не столь однозначны. Но за всю историю США было лишь два эпизода, когда отработавший два срока президент передал Белый дом преемнику из своей же партии (последний раз это удалось Рейгану в 1988 году). Во всех остальных случаях побеждал кандидат от оппозиции. Так что исторический опыт благоприятствует в 2008 году демократам, и нам уже сейчас следует готовиться «делать бизнес» с их администрацией. И не стоит начинать это с оскорблений в адрес первой в истории США женщины-спикера.
Автор — директор Национальной лаборатории внешней политики
На прошлой неделе президенты России и США впервые встретились после прошедших в США выборов в Конгресс, на которых демократы вернули себе контроль над палатой представителей и Сенатом. Встречались дважды.Для дозаправки самолета Буш на полтора часа остановился в Москве, где президенты обсуждали преимущественно Иран и Северную Корею, а также подтвердили намерение подписать пакет соглашений по вступлению России в ВТО через два дня на саммите АТЭС в Ханое.
Сам факт, что Буш полетел в Азию через Москву, говорит о значимости, которую придавали поездке в Белом доме. Обычно президенты США летают в Азию через северо-запад — Аляску, а тут полетели на восток. Как будто хотели послать успокаивающий сигнал — после победы демократов в нашей политике по отношению к России ничего не изменится, а может, даже станет лучше, потому что мы теперь заинтересованы в вашем содействии по очень важным и болезненными проблемам, таким как ядерные программы Ирана и КНДР.
В российско-американских отношениях, стагнировавших последнее время, произошел прорыв по ключевому для Москвы вопросу о вступлении в ВТО. Подписание соглашения сорвалось перед саммитом «Восьмерки», теперь — получилось. Москве также, возможно, удастся уговорить Иран: не поступаясь в принципе правом на обогащение урана, делать это не на своей территории, а в России. Разруливание иранского кризиса сейчас было бы весьма кстати для администрации Буша, не исключающей до конца возможности обратиться к Тегерану за содействием в стабилизации Ирака.
И если в Европе искали в первом после поражения республиканцев на выборах зарубежном турне Буша признаки грядущих принципиальных изменений в американской внешней политике, то в Москве, похоже, надеялись увидеть прямо противоположное — свидетельства неизменности российского курса «друга Джорджа». Ведь на победу демократов российская политическая элита отреагировала буквально истерикой.
Председатель думского комитета по международным делам Константин Косачев заявил, что Демократическая партия традиционно отдает приоритет вопросам демократии и соблюдению прав человека, и именно их теперь США будут выдвигать на первый план в отношениях с Россией (в число «наиболее вероятных жертв» Косачев записал вступление России в ВТО и отмену поправки Джексона—Вэника). Член Общественной палаты Вячеслав Никонов усмотрел причину грядущего ухудшения отношений с США в том, что в Демократической партии якобы гораздо больше выходцев из Восточной Европы, и это «на генном уровне» настраивает демократов против России. А будущего спикера Конгресса Нэнси Пелоси даже назвал «ультралибералом и американской Новодворской». Директор Института США и Канады Сергей Рогов «предсказал», что ничего хорошего в российско-американских отношениях быть уже не может в принципе, поскольку на президентских выборах в США в 2008 году будут бороться Хиллари Клинтон и Джон Маккейн, призывавший исключить Россию из «Большой восьмерки» за «откат от демократии» (для справки: Хиллари Клинтон все же выступала против инициативы Маккейна).
Причин столь неадекватной реакции российской политтусовки на американские выборы несколько.
Во-первых, — низкое качество самой экспертизы по США. Институт США и Канады РАН, некогда престижнейший интеллектуальный центр, включенный в выработку государственных решений, перестал генерировать идеи и уже давно находится на обочине серьезной политики. При этом количество американистов в стране выросло в разы — любой политолог, съездивший на неделю в Штаты, считает своим долгом поведать о «тайных замыслах Вашингтонского обкома». Кадровые ротации и недофинансирование негативно сказались и на уровне подготовки специалистов по США для правительственных ведомств.
Во-вторых, — чрезмерная зависимость главных российских комментаторов по США от одного источника информации — директора СНБ по России Тома Грэма. Он уникален тем, что, будучи большим знатоком России и прекрасно говоря по-русски, находится в приятельских отношениях почти со всем российским политическим иконостасом. Проблема в том, что Грэм транслирует преимущественно взгляды умеренного крыла администрации Буша, которое до недавнего времени не имело решающего голоса в принятии ключевых решений по России. Излучаемая им искренняя заинтересованность в улучшении российско-американских отношений и общее здравомыслие толковалась нашими американистами как пророссийская позиция всей администрации, что далеко не так. Во многом популярный у нас тезис, что «с республиканцами нам будет лучше, чем с демократами», основывается, как лично мне представляется, на чаепитиях с одним высокопоставленным сотрудником Белого дома.
В-третьих, — отсутствие реальной содержательной деятельности на американском направлении со стороны российских парламентариев и экспертного сообщества. Где публичные слушания в профильных комитетах? Где независимые экспертные комиссии, готовящие по заказу парламентских комитетов доклады об отношениях с США? Международный комитет Совета Федерации когда-то, стоит напомнить, готовил вполне приличный анализ законодательных барьеров в США и РФ, мешающих развитию сотрудничества. Что сделано дальше властными органами? Где адресная работа с американскими законодателями, например, с голливудским лобби из Калифорнии, тормозившим подписание соглашения с Россией по ВТО из-за претензий по защите прав интеллектуальной собственности? Что известно о кипучей деятельности группы Дума—Конгресс во главе с вице-спикером Любовью Слиской? Где дипломатия по линии НКО? Может, Кремль мешает проявлять инициативу? Там, подозреваю, были бы только рады, если бы кто-то взял часть ответственности на себя и хоть что-то довел до практического воплощения. Но таковых не находится. Всем недосуг.
Глупо бояться того, что кто-то в Конгрессе США будет критиковать демократию в России. Любая полемика между государствами — это элемент торга за наиболее выгодные условия взаимодействия. Тот, кто не способен выделять здравый смысл в аргументах оппонента и не может обратить их себе на пользу, проигрывает. Критику важно воспринимать как повод для самоанализа — нет ли необходимости сделать что-то, дабы повысить свою эффективность? Бросаться же выполнять все рекомендации критикующих не стоит.
Том Лантос, будущий председатель комитета по международным делам палаты представителей, — не самый удобный партнер. Он известен своими выступлениями в поддержку Ходорковского и Гусинского, требованиями исключить Россию из «Восьмерки». Но Лантос притом — один из немногих наших союзников в осуждении действий властей Латвии и Эстонии по прославлению ветеранов СС (он прошел через фашистский концлагерь).
Нынешний глава сенатского комитета по иностранным делам республиканец Ричард Лугар, помнится, сравнивал Россию с Ираном и Венесуэлой, а вице-президент Чейни говорил об «откате от демократии» в России и расцвете демократии в Казахстане. За это двуличие, кстати, его резко критиковали демократы в Конгрессе, которые, по крайней мере, не маскируют болтовней о правах человека заинтересованность в доступе к чужим энергоресурсам.
Утверждение, что с республиканцами дела у нас всегда шли лучше, весьма спорно. При Буше серьезного сближения достигнуто все же не было, хотя в конце 2001 — начале 2002 года существовало окно возможностей для прорыва в направлении стратегического союза. Буш не смог ничего сделать для отмены Конгрессом поправки Джексона—Вэника даже во времена, когда его рейтинг зашкаливал за 80%. Амбициозная повестка, утвержденная на саммите 2002 года в Москве, осталась на бумаге. Сегодня российско-американское «стратегическое партнерство» — эвфемизм, прикрывающий острый кризис доверия по всем направлениям. И если непредвзято оценивать российско-американские отношения при демократе Клинтоне и республиканце Буше, то сравнение будет не в пользу последнего.
При Клинтоне работал отлаженный механизм широкого взаимодействия между правительствами России и США: комиссия Гора—Черномырдина. Ее деятельность охватывала огромный круг вопросов — от космоса до здравоохранения, создавая горизонтальные скрепы между правительственными ведомствами двух стран. При известных недостатках она формировала то, чего так остро не хватает сегодня — влиятельных «стейкхолдеров» в России и США, заинтересованных в том, чтобы сделать «стратегическое партнерство» работающим.
Сейчас действует лишь межведомственная рабочая группа по борьбе с терроризмом, но она затрагивает узкий круг вопросов в весьма специфической области. Диалога по стратегической стабильности не ведется с момента выхода США из Договора по ПРО в 2001 году (в сентябре, правда, была предпринята попытка запустить его на уровне заммининдел).
Кстати, о Договоре по ПРО. В 2000 году демократы предложили нам незначительно модифицировать его в обмен на глубокие сокращения стратегических ядерных вооружений. Новое пакетное соглашение предполагалось подписать в ходе визита Клинтона в Москву в июне 2000 года. Но кое-кто из американистов убедил Путина, что «с Бушем будет проще договориться», и Клинтона с его инициативами послали. Как потом удалось «договориться» с Бушем, всем известно. Американисты же пытались подать крах всей системы стратегических договоренностей с США (выстраивавшейся десятилетиями) как большой успех российской дипломатии. Теперь они же предупреждают о грядущей катастрофе с приходом к власти демократов.
Каналы стратегических коммуникаций на высоком уровне при Буше так и не были выстроены. Отношения министров обороны Иванова и Рамсфельда оставались натянутыми, Кондолиза Райс и Сергей Лавров, как выяснилось, на дух не переносят друг друга, а советник по нацбезопасности Стивен Хэдли не имеет адекватного партнера в силу невнятности статуса и полномочий секретаря Совбеза Игоря Иванова. Общение российского политбомонда с Томом Грэмом вещь, конечно, приятная и полезная, но доверительного разговора на уровне «принципалов» заменить не может. Дошло до того, что пришлось срочно «вызывать призрак Волошина» и отправлять его в Вашингтон в качестве коммуникатора, пользующегося большим доверием и в Кремле, и в Белом доме.
Президентство Хиллари Клинтон в 2008 году вполне реально, хотя в противостоянии с Маккейном ее шансы на успех не столь однозначны. Но за всю историю США было лишь два эпизода, когда отработавший два срока президент передал Белый дом преемнику из своей же партии (последний раз это удалось Рейгану в 1988 году). Во всех остальных случаях побеждал кандидат от оппозиции. Так что исторический опыт благоприятствует в 2008 году демократам, и нам уже сейчас следует готовиться «делать бизнес» с их администрацией. И не стоит начинать это с оскорблений в адрес первой в истории США женщины-спикера.
Автор — директор Национальной лаборатории внешней политики
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
