24.06.2002 00:00 Еженедельный журнал «Профиль»

Архивная публикация 2002 года: "Конец периода полураспада"

Насколько опасно возить из-за рубежа облученное ядерное топливо, станет ли через 50 лет водород главным источником энергии, остались ли у Минатома разногласия с РАО "ЕЭС России" -- об этом и многом другом рассказали на "круглом столе" "Профиля" министр атомной энергетики, академик РАН Александр РУМЯНЦЕВ и вице-президент Российского научного центра "Курчатовский институт", академик РАН Николай ПОНОМАРЕВ-СТЕПНОЙ."Профиль": Ровно год назад был принят пакет законов, касающихся ввоза отработанного ядерного топлива в Россию. Тогда ваши противники говорили, что Россия превращается в свалку ядерных отходов, а представители Минатома утверждали, что заключенные в соответствии с этими законами контракты принесут миллиардные доходы бюджету и будут содействовать улучшению экологической ситуации. Что происходит с ОЯТ сейчас? Получил ли бюджет обещанные миллиарды?
Александр Румянцев: Начнем с того, что ввоз в Россию ядерных отходов запрещен законодательно. Речь шла и идет о ввозе в страну облученного ядерного топлива (ОЯТ), что разрешают недавно принятые поправки к законодательству. Основной смысл этих поправок заключается в том, что, ввозя ОЯТ, мы поддерживаем отечественного производителя, то есть те предприятия, которые занимаются переработкой и утилизацией этих материалов, обеспечиваем российским производителям легитимный выход на мировой рынок свежего ядерного топлива. Ведь Россия сегодня является одним из крупнейших экспортеров свежего ядерного топлива для атомных станций.
"П.": Что такое "свежее ядерное топливо"?
А.Р.: Это специальные конструкции, содержащие в себе уран, обогащенный по изотопу U 235 от 3% до 4%. Для сравнения: обогащение урана, используемого в атомных бомбах, составляет 90%.
"П.": И в чем проблема выхода на международный рынок?
А.Р.: Здесь существует несколько аспектов. Например, когда Россия поставляет ядерное топливо на АЭС в неядерные страны и не имеет возможности забрать его обратно, потому что нет соответствующей законодательной базы, возникает ситуация, при которой нас могут обвинить в невыполнении международных обязательств по нераспространению ядерного оружия. Ведь после того, как топливо отработает на атомной электростанции, в нем появляется плутоний, который может быть извлечен и использован для создания ядерного оружия.
"П.": Как осуществляется контроль за нераспространением ядерного оружия и какие неядерные страны считаются в этом смысле неблагонадежными?
А.Р.: Ядерными странами считаются США, Россия, Франция, Англия, Китай. Остальные -- нет. Таковы международные договоренности. Действующие режимы ряда стран вызывают опасения у западных держав. К таковым, например, относится Иран, хотя это государство, в отличие от многих других, подписало абсолютно все договоры о нераспространении, неприменении и т.д. За прошлый год Международное атомное энергетическое агентство (МАГАТЭ) провело в Иране около 60 проверок и не обнаружило никаких нарушений. Тем не менее на встрече президентов России и США Джордж Буш намекнул, что Россия, строя в Бушере АЭС, тем самым развивает ядерную программу Ирана. На это Владимир Путин ответил, что мы взаимодействуем только в области строительства АЭС. А по декларации МАГАТЭ ни одна неядерная страна не может быть дискриминирована с точки зрения использования атомной энергии в мирных целях. Так что, имея соответствующий закон о ввозе ОЯТ, мы имеем и право сотрудничать с Ираном.
"П.": Получается, что до принятия поправок мы экспортировали ядерное топливо нелегитимно?
А.Р.: До того, как поправки были приняты, Запад часто предъявлял претензии, утверждая, что Россия вообще не имеет права выхода на международный ядерный рынок, включая строительство АЭС, поскольку не может забрать ОЯТ обратно. А я напомню: кроме АЭС в Иране мы строим станции в Китае и Индии.
"П.": Все ли страны--экспортеры ядерного топлива перерабатывают у себя ОЯТ?
А.Р.: Разные страны исповедуют разные регламенты обращения с облученным топливом. США, например, считают, что ОЯТ не нужно перерабатывать. Оно должно просто храниться в стране при соблюдении всех норм экологической и физической защиты. Тем самым, по их мнению, обеспечивается нераспространение ядерных материалов. Это так называемый открытый топливный цикл. Великобритания, Франция и Россия придерживаются концепции замкнутого топливного цикла, когда отработавшее топливо перерабатывается и запускается в новый оборот, т.е. используется в качестве того же топлива. Таким образом, технология становится практически замкнутой.
"П.": Что получит Россия, выйдя на мировой рынок переработки ОЯТ?
А.Р.: Сегодня в мире накоплено более 200 тыс. тонн ОЯТ. Россия может претендовать на переработку как минимум 10% от этого объема. То есть около 20 тыс. тонн. Средняя стоимость переработки и хранения ОЯТ -- около $1 тыс. за 1 кг. То есть при выходе на этот сектор рынка мы можем рассчитывать на $20 млрд. Именно об этих "миллиардах" и шла речь в прошлом году.
"П.": А кто претендует на оставшиеся 80%?
А.Р.: Технологиями по переработке ОЯТ владеют только Франция, Англия и Россия. Близка к этому Япония. И, надо отметить, наши конкуренты всеми способами пытаются не пустить нас на этот рынок. Например, они уже сейчас предлагают Болгарии, Венгрии, Чехии, где мы в свое время построили атомные станции, продавать им свое ОЯТ.
"П.": Бытует мнение, что шумиха, которую поднимали "зеленые" вокруг ввоза в Россию ОЯТ, была профинансирована именно конкурентами. Есть ли у вас какие-нибудь данные на этот счет?
А.Р.: Лично я не располагаю такими данными. Бывают разные "зеленые". Некоторых я называю настоящими "зелеными", а некоторых -- "зелеными" в кавычках. В вопросе неприятия атомной энергетики происходит яркая демонстрация так называемой политики двойных стандартов. Возьмите, например, угольную станцию. Она выбрасывает не только парниковые газы, но и радиацию. Причем, как ни парадоксально, радиоактивный выброс в атмосферу на угольной станции в десятки раз выше, чем на атомной. Но почему-то эту явную угрозу для экологии многие "зеленые" просто не хотят замечать. Научиться понимать друг друга нам необходимо. Без решения этой проблемы будущего у атомной энергетики быть не может.
"П.": Где в России будет храниться ОЯТ и, главное, насколько это безопасно?
А.Р:. Крупнейшее хранилище расположено в Красноярске и представляет собой сложнейшее инженерное сооружение, которое в круглосуточном режиме обслуживается персоналом и снабжено всеми системами физической защиты. Мы его построили еще при СССР. Вообще, там планировалось построить целый завод по переработке ОЯТ, но после распада СССР на это просто не хватило денег.
Емкость этого хранилища составляет 7 тыс. тонн, но сейчас оно заполнено только наполовину. Если бы нам удалось взять еще 3,5 тыс. тонн иностранного топлива, мы бы получили $3 млрд. и на эти деньги построили бы завод по переработке топлива. Хранение топлива -- очень рентабельное производство.
"П.": Куда планирует Минатом направить заработанные на "похоронах" деньги?
А.Р.: Ну уж с этим проблем не будет. Мы хотим направить деньги на реабилитацию территорий, на экологические программы. Для этого есть специальный закон "Об экологических программах". Там прописано, что средства, поступающие от переработки ядерного топлива, за вычетом себестоимости хранения должны идти на реабилитацию и восстановление территорий и ликвидацию экологических последствий. Ведь к сегодняшнему дню в России скопились сотни миллионов тонн радиоактивных отходов, которые образовались в результате создания ядерного оружия и использования ядерных технологий в энергетике, на транспорте и в научных программах. Но, по счастью, все это -- низкорадиоактивные отходы. Например, озеро жидких радиоактивных отходов Карачай в Челябинской области. Последние 7 лет его засыпают грунтом, сейчас осталось засыпать около 15% его акватории. Но даже на закрытых участках радиоактивный фон в 10--20 раз выше естественного (10--20 микрорентген в час). Но это не опасно. Я сам несколько десятилетий проработал в условиях, где радиационный фон в сотни раз превышает естественный. В соответствии с санитарными нормами безопасный для профессионала уровень определен в 3 тыс. микрорентген в час.
"П.": Кроме того, что Минатом конфликтовал с "зелеными", известно также, что атомщики на протяжении ряда лет имели серьезные разногласия с РАО "ЕЭС России". Как складываются отношения в настоящее время?
А.Р.: Яблоком раздора главным образом является то, что РАО "ЕЭС России" злоупотребляет положением хозяина магистральных линий электропередачи и ограничивает поставки электроэнергии, выработанной АЭС, на оптовый рынок электроэнергии. В связи с диспетчерскими ограничениями у нас в среднем в течение года простаивает целый блок АЭС. Недогрузка мощностей -- главная проблема АЭС на сегодняшний день. Складывается парадоксальная ситуация: с одной стороны, мы строим новые станции, а с другой -- у нас недогружен целый блок. Также нас не вполне устраивает, что РАО платит нам за поставки электроэнергии только 95--97%, а своим станциям -- больше 100%, погашая долги прошлых лет.
Но при этом я согласен с Анатолием Чубайсом в том, что по экспорту электроэнергии АЭС должны работать вместе с РАО, а не самостоятельно. Это совершенно правильно. Представьте себе ситуацию, при которой атомный реактор вдруг останавливается по соображениям безопасности и в сети резко падает напряжение. Со стороны западных стран это грозит огромными штрафами. Кто в таком случае подстрахует атомщиков? Только РАО "ЕЭС России". Поэтому в вопросе экспорта я абсолютно солидарен с Анатолием Борисовичем.
"П.": А в вопросах реформирования электроэнергетики вы тоже солидарны с Анатолием Чубайсом?
А.Р.: Реформа давно назрела. Энергохозяйство страны сегодня необходимо кардинально модернизировать. Денег в бюджете на это нет, инвестиций тоже нет и не будет, потому что в госструктуру никто инвестировать не станет. Следовательно, каким-то образом нужно провести разгосударствление энергетики. Ну и, кроме того, одна из главных целей реформы -- обеспечение равного допуска в сеть всех производителей энергии. Это означает, что у нас будет решена проблема недогрузки мощностей.
"П.": Реформа электроэнергетики предполагает, что тепловые электростанции будут переданы в частные руки. Считаете ли вы, что АЭС тоже когда-нибудь можно будет приватизировать?
А.Р.: На Западе существует две модели. Например, в США все АЭС находятся в частных руках, а во Франции -- у государства. Но в этих странах высочайший порядок и в законодательстве, и на исполнительском уровне. В России же, как вы знаете, другая ситуация. Жесткость наших законов компенсируется необязательностью их исполнения. Мы еще не созрели для того, чтобы отдавать АЭС в частные руки. В свое время мы построили атомные станции для Минэнерго -- получили Чернобыль.
Можно, конечно, акционировать машинный зал, турбину, трансформатор, отходящие сети в пределах зоны АЭС, инфраструктуру. Вопрос в том, какими будут последствия. Ведь нельзя исключить ситуацию, когда через подставных лиц приобретается 25% плюс одна акция, а потом владелец блокирующего пакета, в силу тех или иных соображений, парализует работу всей станции.
Кстати, в России имеется опыт акционирования АЭС. В 1993 году, когда запускался третий блок Балаковской АЭС, Минатому не хватало денег, чтобы расплатиться за турбину. В итоге нами было создано АО "Российская энергетическая компания", которая взяла кредиты под будущую продажу электричества и выкупила у поставщика турбину. В результате мы получили десятки предписаний из прокуратуры и связку уголовных дел, поскольку тем самым нарушили закон "Об атомной энергии".
Так что сейчас говорить об акционировании и приватизации АЭС рано. Однако в будущем, по моему мнению, атомная энергетика вполне может стать негосударственной.
"П.": Генеральный директор "Росэнергоатома" Олег Сараев высказал идею, что было бы логичным, если бы АЭС получали госзаказ на поставку электричества на бюджетные предприятия. Вы поддерживаете эту идею?
А.Р.: Я не считаю это правильным. В рыночной экономике предприятия должны получать госзаказ на конкурсной основе. В противном случае будут ущемлены интересы других производителей. Кроме того, в случае получения госзаказа мы не будем бороться за свои показатели, снижать издержки, улучшать менеджмент. В общем, госзаказ может стать разлагающим фактором.
"П.": Будут ли в ближайшее время строиться новые АЭС в России?
А.Р.: После Чернобыльской катастрофы отношение к атомной энергетике в нашей стране было более чем прохладным. Но уже сегодня ситуация в регионах радикально меняется. Например, в Татарии и Башкирии 10 лет назад законодательные собрания единогласно голосовали за приостановку строительства АЭС, а сегодня они так же единогласно голосуют за скорейшую достройку и запуск их в строй. Я сейчас подвергаюсь мощнейшему прессингу со стороны губернаторов. В Саратове просят строить пятый блок на Балаковской АЭС, в Ростове -- второй блок на Волгодонской АЭС, в Приморском крае -- новую станцию и т.д.
"П.": Есть ли деньги на реализацию этих проектов и каким образом будет финансироваться строительство новых АЭС? За счет банковских кредитов?
А.Р.: Мы собирались брать кредиты, но платить 28% годовых очень накладно. Было бы 15% годовых, мы решили бы все проблемы. Сегодня по большей части мы занимаемся самофинансированием, инвестиционная составляющая заложена в тариф.
"П.": Известно, что Финляндия в ближайшее время объявит тендер на строительство АЭС. Будет ли в нем принимать участие Россия?
А.Р.: Безусловно, мы примем участие в этом тендере, ведь цена проекта -- $1,5 млрд. Но пока неизвестно, какой мощности АЭС собирается строить Финляндия. Мы планируем предложить водо-водяной реактор (ВВР) мощностью 1 тыс. МВт так называемого 91-го проекта. Этот проект разрабатывался специально для финнов еще в начале 90-х годов. Тогда же Госатомнадзор Финляндии внимательно ознакомился с ним и дал заключение, что он полностью удовлетворяет всем требованиям по безопасности и экономике. Более того, атомный блок, который мы сейчас строим в Китае, является полной копией того, проект которого мы хотим выставить на тендер. А в атомной энергетике это очень ценится. Финны уже слетали в Китай и посмотрели, как завершался строительный этап и начинался монтаж тяжелого оборудования. Они остались довольны. К моменту начала строительства финской АЭС в 2005 году китайский реактор уже будет введен в эксплуатацию и полностью покажет свои рабочие характеристики.
"П.": Теперь вопрос о перспективах атомной энергетики. Какая технология на текущий момент является наиболее перспективной?
Николай Пономарев-Степной: В США, например, недавно была принята новая энергетическая политика, в соответствии с которой атомная энергетика должна стать основным источником энергии в будущем. Поэтому для энергетической безопасности страны, чтобы не сидеть на "нефтяной игле", Америка должна перейти к "водородной экономике". То есть в качестве топлива использовать водород, получаемый термохимическим разложением воды.
"П.": Российская экономика тоже должна стать водородной?
Н.П-С.: Атомно-водородной энергетикой Россия начала активно заниматься еще 20 лет назад, но после Чернобыля приостановились и эти исследования. Сейчас Курчатовский институт предложил Минатому восстановить созданные ранее заделы и возобновить исследования в этом направлении.
"П.": На какой стадии находятся отечественные разработки?
Н.П-С.: "Водородная экономика" -- это прежде всего запуск высокотемпературных атомных реакторов, способных генерировать температуру в 800--900 градусов, и химический реактор, который расщеплял бы воду на водород и кислород. Сейчас Россия совместно с США, Францией и Японией участвует в проекте создания высокотемпературного реактора. В начале этого года мы уже завершили эскизный проект и должны переходить к стадии технического проектирования. Однако сейчас все зависит от финансирования этого проекта со стороны России. США готовы вкладывать в него средства, но ждут таких же действий от нашей страны. Конкретный результат этих работ должен появиться к 2020--2030 годам, когда будут созданы пилотные установки. В любом случае, реальный масштабный переход на водородное топливо -- это вопрос нескольких десятилетий. Ведь для этого необходимо не только запустить реакторы, но и переоборудовать всю остальную инфраструктуру. Начнем с того, что необходимо создавать двигатели на "водородной тяге".
"П.": Известно, что Россия в глазах мирового сообщества до сих пор не реабилитировалась за Чернобыльскую катастрофу. На нашу атомную энергетику смотрят с неприязнью и в стране, и в мире. Сможем ли мы от этого когда-нибудь избавиться?
А.Р.: Атомную энергетику в принципе не любят во всем мире. Единственной страной, где преодолено это предубеждение, является Япония -- страна, против которой было применено ядерное оружие. Современное поколение там воспитано на идее, что ядерное оружие никогда не должно применяться, но ядерные технологии, безусловно, должны быть использованы в мирных целях. Чернобыль -- это ужасная катастрофа. По воздействию на человечество она может быть отнесена к самым крупным техногенным катастрофам ХХ века. Но ирония судьбы заключается в том, что урано-графитовые реакторы, которые стояли на Чернобыльской АЭС, показывали высочайшие характеристики и по коэффициенту использованных мощностей -- свыше 90%, и по надежности, и по безаварийности. Сыграл роль человеческий фактор.
Моя точка зрения как гражданина заключается в том, что за Чернобыль мы никогда не оправдаемся. Необходимо, чтобы в преимуществе и безопасности атомной энергетики убедилось несколько поколений. Если же говорить об отношении к нам Запада, то нужно иметь в виду, что у каждой страны с развитыми технологиями есть свой грех. Та же Хиросима и Нагасаки до сих пор живы в памяти, не забыт и взрыв химического завода в Бхопале в Индии. За крупные техногенные аварии предъявить претензии можно любой стране. Так что мы здесь в равном с Западом положении.

Александр Румянцев: Начнем с того, что ввоз в Россию ядерных отходов запрещен законодательно. Речь шла и идет о ввозе в страну облученного ядерного топлива (ОЯТ), что разрешают недавно принятые поправки к законодательству. Основной смысл этих поправок заключается в том, что, ввозя ОЯТ, мы поддерживаем отечественного производителя, то есть те предприятия, которые занимаются переработкой и утилизацией этих материалов, обеспечиваем российским производителям легитимный выход на мировой рынок свежего ядерного топлива. Ведь Россия сегодня является одним из крупнейших экспортеров свежего ядерного топлива для атомных станций.

"П.": Что такое "свежее ядерное топливо"?

А.Р.: Это специальные конструкции, содержащие в себе уран, обогащенный по изотопу U 235 от 3% до 4%. Для сравнения: обогащение урана, используемого в атомных бомбах, составляет 90%.

"П.": И в чем проблема выхода на международный рынок?

А.Р.: Здесь существует несколько аспектов. Например, когда Россия поставляет ядерное топливо на АЭС в неядерные страны и не имеет возможности забрать его обратно, потому что нет соответствующей законодательной базы, возникает ситуация, при которой нас могут обвинить в невыполнении международных обязательств по нераспространению ядерного оружия. Ведь после того, как топливо отработает на атомной электростанции, в нем появляется плутоний, который может быть извлечен и использован для создания ядерного оружия.

"П.": Как осуществляется контроль за нераспространением ядерного оружия и какие неядерные страны считаются в этом смысле неблагонадежными?

А.Р.: Ядерными странами считаются США, Россия, Франция, Англия, Китай. Остальные -- нет. Таковы международные договоренности. Действующие режимы ряда стран вызывают опасения у западных держав. К таковым, например, относится Иран, хотя это государство, в отличие от многих других, подписало абсолютно все договоры о нераспространении, неприменении и т.д. За прошлый год Международное атомное энергетическое агентство (МАГАТЭ) провело в Иране около 60 проверок и не обнаружило никаких нарушений. Тем не менее на встрече президентов России и США Джордж Буш намекнул, что Россия, строя в Бушере АЭС, тем самым развивает ядерную программу Ирана. На это Владимир Путин ответил, что мы взаимодействуем только в области строительства АЭС. А по декларации МАГАТЭ ни одна неядерная страна не может быть дискриминирована с точки зрения использования атомной энергии в мирных целях. Так что, имея соответствующий закон о ввозе ОЯТ, мы имеем и право сотрудничать с Ираном.

"П.": Получается, что до принятия поправок мы экспортировали ядерное топливо нелегитимно?

А.Р.: До того, как поправки были приняты, Запад часто предъявлял претензии, утверждая, что Россия вообще не имеет права выхода на международный ядерный рынок, включая строительство АЭС, поскольку не может забрать ОЯТ обратно. А я напомню: кроме АЭС в Иране мы строим станции в Китае и Индии.

"П.": Все ли страны--экспортеры ядерного топлива перерабатывают у себя ОЯТ?

А.Р.: Разные страны исповедуют разные регламенты обращения с облученным топливом. США, например, считают, что ОЯТ не нужно перерабатывать. Оно должно просто храниться в стране при соблюдении всех норм экологической и физической защиты. Тем самым, по их мнению, обеспечивается нераспространение ядерных материалов. Это так называемый открытый топливный цикл. Великобритания, Франция и Россия придерживаются концепции замкнутого топливного цикла, когда отработавшее топливо перерабатывается и запускается в новый оборот, т.е. используется в качестве того же топлива. Таким образом, технология становится практически замкнутой.

"П.": Что получит Россия, выйдя на мировой рынок переработки ОЯТ?

А.Р.: Сегодня в мире накоплено более 200 тыс. тонн ОЯТ. Россия может претендовать на переработку как минимум 10% от этого объема. То есть около 20 тыс. тонн. Средняя стоимость переработки и хранения ОЯТ -- около $1 тыс. за 1 кг. То есть при выходе на этот сектор рынка мы можем рассчитывать на $20 млрд. Именно об этих "миллиардах" и шла речь в прошлом году.

"П.": А кто претендует на оставшиеся 80%?

А.Р.: Технологиями по переработке ОЯТ владеют только Франция, Англия и Россия. Близка к этому Япония. И, надо отметить, наши конкуренты всеми способами пытаются не пустить нас на этот рынок. Например, они уже сейчас предлагают Болгарии, Венгрии, Чехии, где мы в свое время построили атомные станции, продавать им свое ОЯТ.

"П.": Бытует мнение, что шумиха, которую поднимали "зеленые" вокруг ввоза в Россию ОЯТ, была профинансирована именно конкурентами. Есть ли у вас какие-нибудь данные на этот счет?

А.Р.: Лично я не располагаю такими данными. Бывают разные "зеленые". Некоторых я называю настоящими "зелеными", а некоторых -- "зелеными" в кавычках. В вопросе неприятия атомной энергетики происходит яркая демонстрация так называемой политики двойных стандартов. Возьмите, например, угольную станцию. Она выбрасывает не только парниковые газы, но и радиацию. Причем, как ни парадоксально, радиоактивный выброс в атмосферу на угольной станции в десятки раз выше, чем на атомной. Но почему-то эту явную угрозу для экологии многие "зеленые" просто не хотят замечать. Научиться понимать друг друга нам необходимо. Без решения этой проблемы будущего у атомной энергетики быть не может.

"П.": Где в России будет храниться ОЯТ и, главное, насколько это безопасно?

А.Р:. Крупнейшее хранилище расположено в Красноярске и представляет собой сложнейшее инженерное сооружение, которое в круглосуточном режиме обслуживается персоналом и снабжено всеми системами физической защиты. Мы его построили еще при СССР. Вообще, там планировалось построить целый завод по переработке ОЯТ, но после распада СССР на это просто не хватило денег.

Емкость этого хранилища составляет 7 тыс. тонн, но сейчас оно заполнено только наполовину. Если бы нам удалось взять еще 3,5 тыс. тонн иностранного топлива, мы бы получили $3 млрд. и на эти деньги построили бы завод по переработке топлива. Хранение топлива -- очень рентабельное производство.

"П.": Куда планирует Минатом направить заработанные на "похоронах" деньги?

А.Р.: Ну уж с этим проблем не будет. Мы хотим направить деньги на реабилитацию территорий, на экологические программы. Для этого есть специальный закон "Об экологических программах". Там прописано, что средства, поступающие от переработки ядерного топлива, за вычетом себестоимости хранения должны идти на реабилитацию и восстановление территорий и ликвидацию экологических последствий. Ведь к сегодняшнему дню в России скопились сотни миллионов тонн радиоактивных отходов, которые образовались в результате создания ядерного оружия и использования ядерных технологий в энергетике, на транспорте и в научных программах. Но, по счастью, все это -- низкорадиоактивные отходы. Например, озеро жидких радиоактивных отходов Карачай в Челябинской области. Последние 7 лет его засыпают грунтом, сейчас осталось засыпать около 15% его акватории. Но даже на закрытых участках радиоактивный фон в 10--20 раз выше естественного (10--20 микрорентген в час). Но это не опасно. Я сам несколько десятилетий проработал в условиях, где радиационный фон в сотни раз превышает естественный. В соответствии с санитарными нормами безопасный для профессионала уровень определен в 3 тыс. микрорентген в час.

"П.": Кроме того, что Минатом конфликтовал с "зелеными", известно также, что атомщики на протяжении ряда лет имели серьезные разногласия с РАО "ЕЭС России". Как складываются отношения в настоящее время?

А.Р.: Яблоком раздора главным образом является то, что РАО "ЕЭС России" злоупотребляет положением хозяина магистральных линий электропередачи и ограничивает поставки электроэнергии, выработанной АЭС, на оптовый рынок электроэнергии. В связи с диспетчерскими ограничениями у нас в среднем в течение года простаивает целый блок АЭС. Недогрузка мощностей -- главная проблема АЭС на сегодняшний день. Складывается парадоксальная ситуация: с одной стороны, мы строим новые станции, а с другой -- у нас недогружен целый блок. Также нас не вполне устраивает, что РАО платит нам за поставки электроэнергии только 95--97%, а своим станциям -- больше 100%, погашая долги прошлых лет.

Но при этом я согласен с Анатолием Чубайсом в том, что по экспорту электроэнергии АЭС должны работать вместе с РАО, а не самостоятельно. Это совершенно правильно. Представьте себе ситуацию, при которой атомный реактор вдруг останавливается по соображениям безопасности и в сети резко падает напряжение. Со стороны западных стран это грозит огромными штрафами. Кто в таком случае подстрахует атомщиков? Только РАО "ЕЭС России". Поэтому в вопросе экспорта я абсолютно солидарен с Анатолием Борисовичем.

"П.": А в вопросах реформирования электроэнергетики вы тоже солидарны с Анатолием Чубайсом?

А.Р.: Реформа давно назрела. Энергохозяйство страны сегодня необходимо кардинально модернизировать. Денег в бюджете на это нет, инвестиций тоже нет и не будет, потому что в госструктуру никто инвестировать не станет. Следовательно, каким-то образом нужно провести разгосударствление энергетики. Ну и, кроме того, одна из главных целей реформы -- обеспечение равного допуска в сеть всех производителей энергии. Это означает, что у нас будет решена проблема недогрузки мощностей.

"П.": Реформа электроэнергетики предполагает, что тепловые электростанции будут переданы в частные руки. Считаете ли вы, что АЭС тоже когда-нибудь можно будет приватизировать?

А.Р.: На Западе существует две модели. Например, в США все АЭС находятся в частных руках, а во Франции -- у государства. Но в этих странах высочайший порядок и в законодательстве, и на исполнительском уровне. В России же, как вы знаете, другая ситуация. Жесткость наших законов компенсируется необязательностью их исполнения. Мы еще не созрели для того, чтобы отдавать АЭС в частные руки. В свое время мы построили атомные станции для Минэнерго -- получили Чернобыль.

Можно, конечно, акционировать машинный зал, турбину, трансформатор, отходящие сети в пределах зоны АЭС, инфраструктуру. Вопрос в том, какими будут последствия. Ведь нельзя исключить ситуацию, когда через подставных лиц приобретается 25% плюс одна акция, а потом владелец блокирующего пакета, в силу тех или иных соображений, парализует работу всей станции.

Кстати, в России имеется опыт акционирования АЭС. В 1993 году, когда запускался третий блок Балаковской АЭС, Минатому не хватало денег, чтобы расплатиться за турбину. В итоге нами было создано АО "Российская энергетическая компания", которая взяла кредиты под будущую продажу электричества и выкупила у поставщика турбину. В результате мы получили десятки предписаний из прокуратуры и связку уголовных дел, поскольку тем самым нарушили закон "Об атомной энергии".

Так что сейчас говорить об акционировании и приватизации АЭС рано. Однако в будущем, по моему мнению, атомная энергетика вполне может стать негосударственной.

"П.": Генеральный директор "Росэнергоатома" Олег Сараев высказал идею, что было бы логичным, если бы АЭС получали госзаказ на поставку электричества на бюджетные предприятия. Вы поддерживаете эту идею?

А.Р.: Я не считаю это правильным. В рыночной экономике предприятия должны получать госзаказ на конкурсной основе. В противном случае будут ущемлены интересы других производителей. Кроме того, в случае получения госзаказа мы не будем бороться за свои показатели, снижать издержки, улучшать менеджмент. В общем, госзаказ может стать разлагающим фактором.

"П.": Будут ли в ближайшее время строиться новые АЭС в России?

А.Р.: После Чернобыльской катастрофы отношение к атомной энергетике в нашей стране было более чем прохладным. Но уже сегодня ситуация в регионах радикально меняется. Например, в Татарии и Башкирии 10 лет назад законодательные собрания единогласно голосовали за приостановку строительства АЭС, а сегодня они так же единогласно голосуют за скорейшую достройку и запуск их в строй. Я сейчас подвергаюсь мощнейшему прессингу со стороны губернаторов. В Саратове просят строить пятый блок на Балаковской АЭС, в Ростове -- второй блок на Волгодонской АЭС, в Приморском крае -- новую станцию и т.д.

"П.": Есть ли деньги на реализацию этих проектов и каким образом будет финансироваться строительство новых АЭС? За счет банковских кредитов?

А.Р.: Мы собирались брать кредиты, но платить 28% годовых очень накладно. Было бы 15% годовых, мы решили бы все проблемы. Сегодня по большей части мы занимаемся самофинансированием, инвестиционная составляющая заложена в тариф.

"П.": Известно, что Финляндия в ближайшее время объявит тендер на строительство АЭС. Будет ли в нем принимать участие Россия?

А.Р.: Безусловно, мы примем участие в этом тендере, ведь цена проекта -- $1,5 млрд. Но пока неизвестно, какой мощности АЭС собирается строить Финляндия. Мы планируем предложить водо-водяной реактор (ВВР) мощностью 1 тыс. МВт так называемого 91-го проекта. Этот проект разрабатывался специально для финнов еще в начале 90-х годов. Тогда же Госатомнадзор Финляндии внимательно ознакомился с ним и дал заключение, что он полностью удовлетворяет всем требованиям по безопасности и экономике. Более того, атомный блок, который мы сейчас строим в Китае, является полной копией того, проект которого мы хотим выставить на тендер. А в атомной энергетике это очень ценится. Финны уже слетали в Китай и посмотрели, как завершался строительный этап и начинался монтаж тяжелого оборудования. Они остались довольны. К моменту начала строительства финской АЭС в 2005 году китайский реактор уже будет введен в эксплуатацию и полностью покажет свои рабочие характеристики.

"П.": Теперь вопрос о перспективах атомной энергетики. Какая технология на текущий момент является наиболее перспективной?

Николай Пономарев-Степной: В США, например, недавно была принята новая энергетическая политика, в соответствии с которой атомная энергетика должна стать основным источником энергии в будущем. Поэтому для энергетической безопасности страны, чтобы не сидеть на "нефтяной игле", Америка должна перейти к "водородной экономике". То есть в качестве топлива использовать водород, получаемый термохимическим разложением воды.

"П.": Российская экономика тоже должна стать водородной?

Н.П-С.: Атомно-водородной энергетикой Россия начала активно заниматься еще 20 лет назад, но после Чернобыля приостановились и эти исследования. Сейчас Курчатовский институт предложил Минатому восстановить созданные ранее заделы и возобновить исследования в этом направлении.

"П.": На какой стадии находятся отечественные разработки?

Н.П-С.: "Водородная экономика" -- это прежде всего запуск высокотемпературных атомных реакторов, способных генерировать температуру в 800--900 градусов, и химический реактор, который расщеплял бы воду на водород и кислород. Сейчас Россия совместно с США, Францией и Японией участвует в проекте создания высокотемпературного реактора. В начале этого года мы уже завершили эскизный проект и должны переходить к стадии технического проектирования. Однако сейчас все зависит от финансирования этого проекта со стороны России. США готовы вкладывать в него средства, но ждут таких же действий от нашей страны. Конкретный результат этих работ должен появиться к 2020--2030 годам, когда будут созданы пилотные установки. В любом случае, реальный масштабный переход на водородное топливо -- это вопрос нескольких десятилетий. Ведь для этого необходимо не только запустить реакторы, но и переоборудовать всю остальную инфраструктуру. Начнем с того, что необходимо создавать двигатели на "водородной тяге".

"П.": Известно, что Россия в глазах мирового сообщества до сих пор не реабилитировалась за Чернобыльскую катастрофу. На нашу атомную энергетику смотрят с неприязнью и в стране, и в мире. Сможем ли мы от этого когда-нибудь избавиться?

А.Р.: Атомную энергетику в принципе не любят во всем мире. Единственной страной, где преодолено это предубеждение, является Япония -- страна, против которой было применено ядерное оружие. Современное поколение там воспитано на идее, что ядерное оружие никогда не должно применяться, но ядерные технологии, безусловно, должны быть использованы в мирных целях. Чернобыль -- это ужасная катастрофа. По воздействию на человечество она может быть отнесена к самым крупным техногенным катастрофам ХХ века. Но ирония судьбы заключается в том, что урано-графитовые реакторы, которые стояли на Чернобыльской АЭС, показывали высочайшие характеристики и по коэффициенту использованных мощностей -- свыше 90%, и по надежности, и по безаварийности. Сыграл роль человеческий фактор.

Моя точка зрения как гражданина заключается в том, что за Чернобыль мы никогда не оправдаемся. Необходимо, чтобы в преимуществе и безопасности атомной энергетики убедилось несколько поколений. Если же говорить об отношении к нам Запада, то нужно иметь в виду, что у каждой страны с развитыми технологиями есть свой грех. Та же Хиросима и Нагасаки до сих пор живы в памяти, не забыт и взрыв химического завода в Бхопале в Индии. За крупные техногенные аварии предъявить претензии можно любой стране. Так что мы здесь в равном с Западом положении.

Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».