Архивная публикация 2006 года: "Левада: Центр"
На прошлой неделе умер Юрий Левада. Основатель первой в России профессиональной социологической службы. Сначала служба называлась ВЦИОМ. Потом, когда Леваду новая власть из ВЦИОМа попросила, стала называться ВЦИОМ-А. Наконец, переименовалась в «Левада-Центр» и под таким названием ушла в историю.Не вошла, а именно ушла. То есть при жизни своего создателя стала явлением историческим. Что, вообще говоря, неожиданно. Потому что социология — второе очистное сооружение на пути современности в историческое пространство. Первое — это выпуски новостей, которые отсеивают бесконечные события по принципу «важное-неважное», «существенное-несущественное». Но очистная структура новостей такова, что они слишком часто именно мусору придают глобальный статус, а существенное переводят в разряд несуществующего. Не только у нас, но даже там, где Администрация Премьер-Министра или свита вождя племени не контролирует верстку телевыпусков напрямую. Потому что всегда есть общие интересы страны, личные идеалы журналистов, запрос потребителя, наконец. Заведомо искаженные новости выходят в эфир. И тут вступает в дело социология. Она выставляет свое опросное сито и тщательно просеивает новостной ряд, предложенный телевидением, радио и газетами. Не с той точки зрения, соответствует ли этот ряд объективной реальности (потому что — кто знает, что такое объективная реальность?). А с той точки зрения, соответствует ли он самоощущению наших современников. Новости конструируют образ окружающей жизни. Социология реконструирует восприятие людей. Будущий историк возьмет документы, воспоминания, дневники, сверит их с новостным фоном и данными опросов. Может быть, что-то и поймет.
Но случай Левады — особый. Он входил в число людей, чей авторитет одинаково признается друзьями и врагами. Понятно, когда лидерами интеллектуального сообщества (неохотно признанными в этом качестве властью) становились пророки и производители идей. Солженицын, Сахаров, Лихачев. Они формулировали некие принципы и адресовали сообществу, чтобы сообщество могло использовать их, как клеевую основу (NB: я пишу это, и компьютерная система проверки орфографии пытается автоматически поправить «клеевую» на «клёвую», что характерно). Нет рядом Солженицына — и трудно обычным честным интеллигентам решиться жить не по лжи. А есть — и вроде как проще; солженицынский призыв склеивает разрозненное сословие воедино. Нет рядом Сахарова — и трудно простым совестливым физикам ощутить себя не просто учеными, но и гражданами мира. А есть — и вроде как возможно. «Размышления о мире и прогрессе» схватывают множество частных мнений, как цемент — кирпичи. Нет Лихачева, этого великого ходатая по делам интеллигенции, и как осознать единство сословных интересов? А есть — и вроде как все удается.
Но — Левада? Но — социолог? Но — представитель науки, которая декларирует свое невмешательство в процесс интеллектуального производства? Науки, которая всячески подчеркивает свое фиксирующее, отражающее начало? Разве зеркало может обладать харизмой? Может. Во-первых, потому, что социология — зеркало особое; оно в той же мере отражает жизнь, в какой фокусирует ее и посылает обратный сигнал; она сама отражается в жизни. Влияет на сознание элит, принимающих решения; воздействует на массы магией цифр; будучи прежде всего гуманитарной сферой субъективных интерпретаций, поддерживает имидж точной науки. Во-вторых и в-главных, Левада лично обладал всеми качествами, необходимыми для морального лидера. Спокойной, какой-то неотмирной независимостью суждений. Несгибаемостью воли. Масштабом мысли. Не цифры были важны — важно было суждение Левады по поводу этих цифр. Он имел внутреннее право выносить вердикт общественной, политической, экономической жизни. Именно это ощущение — человек говорит по праву — придавало его работе незыблемый вес. И освящало мистикой авторитета деятельность «Левада-Центра» в целом. Когда вы видели Леваду, слышали его, читали — вас не покидало ощущение, что перед вами, рядом с вами, внутри вашей современности живет и действует человек исторический. Который смотрит на быстротекущие события изнутри вечности, про которую молчит, потому что слишком хорошо ее знает.
Что значит — говорить по праву? Кто дает человеку это право? Для верующего ответ очевиден. Неверующий скажет: дар от природы. Но как бы то ни было, этот дар дается, а дальше самое главное — не потерять его, не лишить себя изначально данного права. Не испортить плохо прожитой жизнью. Левада — не испортил. А может статься, и приумножил. Свои ключевые решения он принимал вовремя и следовал им жестко. И когда создавал службу. И когда отказывался переподчинять ее действующей власти. И когда реинкарнировал в новом качестве. Тема опроса: состоялся ли Юрий Александрович Левада? Ответ: да. Результат: сто процентов. Интерпретация: интерпретировать нечего. Факт.
На прошлой неделе умер Юрий Левада. Основатель первой в России профессиональной социологической службы. Сначала служба называлась ВЦИОМ. Потом, когда Леваду новая власть из ВЦИОМа попросила, стала называться ВЦИОМ-А. Наконец, переименовалась в «Левада-Центр» и под таким названием ушла в историю.Не вошла, а именно ушла. То есть при жизни своего создателя стала явлением историческим. Что, вообще говоря, неожиданно. Потому что социология — второе очистное сооружение на пути современности в историческое пространство. Первое — это выпуски новостей, которые отсеивают бесконечные события по принципу «важное-неважное», «существенное-несущественное». Но очистная структура новостей такова, что они слишком часто именно мусору придают глобальный статус, а существенное переводят в разряд несуществующего. Не только у нас, но даже там, где Администрация Премьер-Министра или свита вождя племени не контролирует верстку телевыпусков напрямую. Потому что всегда есть общие интересы страны, личные идеалы журналистов, запрос потребителя, наконец. Заведомо искаженные новости выходят в эфир. И тут вступает в дело социология. Она выставляет свое опросное сито и тщательно просеивает новостной ряд, предложенный телевидением, радио и газетами. Не с той точки зрения, соответствует ли этот ряд объективной реальности (потому что — кто знает, что такое объективная реальность?). А с той точки зрения, соответствует ли он самоощущению наших современников. Новости конструируют образ окружающей жизни. Социология реконструирует восприятие людей. Будущий историк возьмет документы, воспоминания, дневники, сверит их с новостным фоном и данными опросов. Может быть, что-то и поймет.
Но случай Левады — особый. Он входил в число людей, чей авторитет одинаково признается друзьями и врагами. Понятно, когда лидерами интеллектуального сообщества (неохотно признанными в этом качестве властью) становились пророки и производители идей. Солженицын, Сахаров, Лихачев. Они формулировали некие принципы и адресовали сообществу, чтобы сообщество могло использовать их, как клеевую основу (NB: я пишу это, и компьютерная система проверки орфографии пытается автоматически поправить «клеевую» на «клёвую», что характерно). Нет рядом Солженицына — и трудно обычным честным интеллигентам решиться жить не по лжи. А есть — и вроде как проще; солженицынский призыв склеивает разрозненное сословие воедино. Нет рядом Сахарова — и трудно простым совестливым физикам ощутить себя не просто учеными, но и гражданами мира. А есть — и вроде как возможно. «Размышления о мире и прогрессе» схватывают множество частных мнений, как цемент — кирпичи. Нет Лихачева, этого великого ходатая по делам интеллигенции, и как осознать единство сословных интересов? А есть — и вроде как все удается.
Но — Левада? Но — социолог? Но — представитель науки, которая декларирует свое невмешательство в процесс интеллектуального производства? Науки, которая всячески подчеркивает свое фиксирующее, отражающее начало? Разве зеркало может обладать харизмой? Может. Во-первых, потому, что социология — зеркало особое; оно в той же мере отражает жизнь, в какой фокусирует ее и посылает обратный сигнал; она сама отражается в жизни. Влияет на сознание элит, принимающих решения; воздействует на массы магией цифр; будучи прежде всего гуманитарной сферой субъективных интерпретаций, поддерживает имидж точной науки. Во-вторых и в-главных, Левада лично обладал всеми качествами, необходимыми для морального лидера. Спокойной, какой-то неотмирной независимостью суждений. Несгибаемостью воли. Масштабом мысли. Не цифры были важны — важно было суждение Левады по поводу этих цифр. Он имел внутреннее право выносить вердикт общественной, политической, экономической жизни. Именно это ощущение — человек говорит по праву — придавало его работе незыблемый вес. И освящало мистикой авторитета деятельность «Левада-Центра» в целом. Когда вы видели Леваду, слышали его, читали — вас не покидало ощущение, что перед вами, рядом с вами, внутри вашей современности живет и действует человек исторический. Который смотрит на быстротекущие события изнутри вечности, про которую молчит, потому что слишком хорошо ее знает.
Что значит — говорить по праву? Кто дает человеку это право? Для верующего ответ очевиден. Неверующий скажет: дар от природы. Но как бы то ни было, этот дар дается, а дальше самое главное — не потерять его, не лишить себя изначально данного права. Не испортить плохо прожитой жизнью. Левада — не испортил. А может статься, и приумножил. Свои ключевые решения он принимал вовремя и следовал им жестко. И когда создавал службу. И когда отказывался переподчинять ее действующей власти. И когда реинкарнировал в новом качестве. Тема опроса: состоялся ли Юрий Александрович Левада? Ответ: да. Результат: сто процентов. Интерпретация: интерпретировать нечего. Факт.
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
