29 марта 2024
USD 92.26 -0.33 EUR 99.71 -0.56
  1. Главная страница
  2. Архивная запись
  3. Архивная публикация 2000 года: "Несогласный согласитель"

Архивная публикация 2000 года: "Несогласный согласитель"

В июле этого года президент всех чувашей Николай Федоров стал, вероятно, самым известным членом верхней палаты российского парламента, затмив даже Егора Строева. По числу интервью, которые он дал за последние две недели, он тоже лидирует. И что за беда, если согласительная комиссия, активнейшим членом которой он был, ничего толком не добилась? Федоров показал: конфликт с российскими губернаторами для Кремля может оказаться, что называется, себе дороже.У путинских законодательных инициатив не было более стойкого противника. Федоров тут же стал любимым героем канала НТВ. Но не было и более успешного согласителя между двумя палатами парламента -- и Федоров, сторонник компромисса, немедленно делается желанным гостем на ОРТ. "Мы не хотим ссориться с Думой",-- не уставал напоминать бывший министр юстиции России. Правда, поняв, что Дума настроена не столь миролюбиво, именно Федоров заявил на всю страну: "Такого резкого поворота от правового государства к тоталитаризму в истории последних лет не было".
Это серьезное заявление. И означать оно может только одно: губернаторы, которых принято было считать союзниками Путина, подняли перчатку и выходят на тропу войны.
Это тем более принципиальный перелом в позициях Федорова, что в последние годы между ним и Кремлем наметилась полная любовь. Владимир Путин явно благоволит к самому активному члену согласительной комиссии. А все потому, что Николай Васильевич -- прирожденный дипломат. Ну кто бы еще сумел так изящно возразить президенту: "Все мы очень любим Владимира Владимировича. Просто по-человечески любим. И потому наш долг -- не дать ему ошибиться!"
И ведь не дали поначалу. Согласительная комиссия, создание которой еще 6 июля было под вопросом, активно заработала. Самым принципиальным и одновременно самым мягким в ней оказался главный чуваш. Впрочем, о своей склонности к обоюдоудобным решениям он сам высказался на официальном сервере Чувашии в Интернете: "Мы тюркский народ православного вероисповедания. И призваны служить как бы мостиком между Востоком и Западом". Как видим, между палатами парламента -- тоже.
14 июля Федорова, Платонова и прочих членов Совета Федерации, участвовавших в работе согласительной комиссии, фактически вынудили торпедировать ее работу (депутаты Госдумы свели на нет все компромиссы, а начинать дискуссию по новой губернаторы не захотели, сочтя это издевательством). Но позиции Николая Васильевича вся эта история упрочила как никогда. И если партия губернаторов действительно будет создана, возглавит ее никак не Борис Березовский. Федоров -- вот идеальная кандидатура, на которой, кажется, сойдутся все региональные боссы.
Да и сам Путин еще в марте планировал сделать его одним из министров в своем правительстве. Речь шла, в частности, о посте министра юстиции. Правда, это не первый случай, когда Кремль обещает Федорову посты и ничего не дает. Но главное -- чувашский президент теперь гарантировал себе неприкосновенность. Оппозицию надо беречь -- не то она тут же закричит, что начались репрессии.
Маленький герой

История федоровского успеха началась сорок два года назад, в судьбоносный День Победы. Люди, родившиеся 9 мая (как, например, Булат Окуджава), обладают даром привлекать сердца соотечественников.
Николай Васильевич появился на свет в 1958 году в деревне Чедино (Чувашская АССР) пятым ребенком в семье фронтовика. Дед его из небогатых купцов в конце двадцатых был сослан в Сибирь и там пропал. Так что -- забежим вперед -- участвовать в реабилитации жертв сталинского террора у Федорова были все основания.
Он окончил сельскую школу с золотой медалью и, видать, в благодарность уделяет сельским школам особое внимание. Будучи президентом Чувашии, он лично участвовал в разработке образовательной программы, привлекшей внимание Международного банка реконструкции и развития.
Наш герой без особых проблем поступил в знаменитый Казанский университет, из которого выгнали в свое время Толстого и Ленина. Федоров не пошел по их стопам и благополучно получил диплом в 1980 году. Основной его специализацией была история права. На эту тему он вскорости (по окончании аспирантуры Института государства и права АН СССР) защитил кандидатскую диссертацию -- "Правовая политика советского государства". Одновременно у Федорова родился старший сын (сейчас ему пятнадцать, дочери -- одиннадцать).
Истинное отношение внука пропавшего купца к правовой практике советского государства выявилось позднее. А пока он в 1982 году вступил в партию и сделался старшим преподавателем кафедры научного коммунизма Чебоксарского университета. Впрочем, выпускники ЧГУ тех времен вспоминают о Федорове как о самом симпатичном преподе этой невыносимой кафедры: его легко было отвлечь во время семинарских занятий и он охотно рассказывал студентам о чем угодно, кроме научного коммунизма. И на экзаменах никого не валил, требуя лишь знания дат.
Возвышенные и поощренные

Политическая карьера Николая Васильевича началась в 1989 году, когда он сделался народным депутатом по Московскому избирательному округу Чувашии. Тридцатилетний народный депутат сразу же проявил политический радикализм: проголосовал за отмену 6-й статьи Конституции (о руководящей роли партии) и за исключение слова "советский" из названий республик. Радикализм отнюдь не помешал ему стать членом Совета национальностей Верховного Совета СССР. Попутно молодой юрист настоятельно требовал ввести частную собственность на землю и возражал против всенародного референдума по этому вопросу: все эти референдумы только тормозят историю. Наконец, когда на четвертом съезде народных депутатов дебатировался вопрос о моратории на забастовки, наш герой решительно высказался против: нельзя сдерживать инициативу борющихся масс!
От греха подальше Горбачев решил засунуть активного юриста в Комитет конституционного надзора -- место тихое и по самому своему статусу консервативное. Федоров нашел в себе силы отказаться, заявив, что хочет заниматься живой политикой. И занялся: летом 1990 года президент Ельцин и тогдашний российский премьер Иван Силаев сделали Федорова первым министром юстиции суверенной России (он был одним из немногих российских министров, сохранивших свой пост и в правительстве Гайдара). А год спустя Ельцин в знак благоволения пригласил его в Государственный совет РФ. Эти назначения да еще отвага Николая Васильевича в августе 1991 года определили его взлет в начале девяностых. Поразительно было чутье этого человека: став членом Госсовета, он немедленно вышел из партии, предчувствуя коммунистический реванш. Предчувствия его не обманули.
Сама судьба хранит Федорова: в день августовского путча он был не где-нибудь за границей и даже не в Москве, а в родной Чувашии. Ельцин особенно ценил тех, кто осудил ГКЧП на местах. Николай Федоров сделал это особенно решительно -- напрямую обратился к избирателям и призвал не поддерживать хунту. Осенью 1991 года недостаточно инициативный Силаев ушел в отставку (при горячем одобрении министра юстиции), и стало формироваться правительство Гайдара, с легкой руки Федорова оставшееся в истории как "правительство камикадзе".
Записки из Белого дома

Радикализм бывшего научного коммуниста остался в целости и после подавления путча: в 1992 году Федоров был одним из яростных сторонников выдачи Эриха Хонеккера прозревшим и объединившимся немцам. Тяжелобольной Хонеккер был обвинен в гибели нескольких сот граждан ГДР, пытавшихся преодолеть Берлинскую стену, и вскоре умер. А будущий чувашский лидер в том же 1992 году возглавил Комиссию по реабилитации репрессированных народов. Любопытно, кстати, что весной девяносто третьего он впервые пошел против крупных кремлевских сановников: Сергей Шахрай тогда, если помните, предлагал придать больше самостоятельности казачьим войскам и вообще развивать казачьи вооруженные формирования, отдав им на откуп фактически всю границу России с северокавказскими автономиями.
Шахраевский проект указа был тогда зарублен по причине крайней одиозности этих самых казацких формирований, которые охотно впадали в квасную истерику и вели себя довольно агрессивно. Это и насторожило Федорова, не желавшего давать официальный статус казачьим полкам в самодельной форме, с вырезанными из жестянок орденами. А интересно было бы знать, как выглядела бы чеченская ситуация, получись тогда по-шахраевски...
Именно в 1993 году Федоров окончательно сформировался как политик: он, на первый взгляд, оставался союзником Кремля, но идти с Ельциным до конца не смог. Этим и объясняется его возвращение на региональный уровень: в начале конфликта президента с парламентом (и, в частности, с будущим товарищем Федорова по Совету Федерации А.Руцким) наш герой занимал вполне проельцинские позиции, резко критиковал Хасбулатова на Восьмом съезде народных депутатов... Но уже к концу марта он понял: без силового противостояния не обойтись. В этот момент Федоров от Ельцина отходит, ясно сознавая, что и у радикализма есть свои пределы. Тогда Ельцин подумывает о режиме особого управления -- этот план вызвал резкое неприятие Федорова, и он подал в отставку с поста министра юстиции. Все правильно: ему как юристу была вполне очевидна и неконституционность планов Ельцина, и опасность действий Хасбулатова. После отставки Федорова приютила "Общая газета" Егора Яковлева -- он стал там обозревателем, и неплохим.
Сегодня уже мало кто помнит "Платформу четырнадцати" -- документ, на основе которого сформировалась, как видно теперь, вся нынешняя оппозиция. Те, кто противостоит сегодня Путину, те, кто наиболее резко критиковал позднего Ельцина, обозначили свое неприятие ситуации уже тогда, в сентябре 1993 года, с которого очень немногое в России изменилось. Четырнадцать -- это в том числе Егор Яковлев и Виталий Третьяков (ныне куда более лояльный к власти), коммунист Сергей Глазьев и "яблочник" Григорий Явлинский.
Октябрьские события застали Федорова в гостях -- в Якутске, в гостинице "Тыгын Дархан". Путч-2 вызвал у него глубокую депрессию и стойкое нежелание возвращаться в Москву. Он, правда, выставил свою кандидатуру в новую Думу и был туда избран по партийному списку Николая Травкина, но уже через три месяца после выборов покинул парламент, поскольку избрался президентом Чувашии. Для человека, окончательно разочаровавшегося в ельцинских методах борьбы, это был оптимальный вариант. Доверенными лицами Федорова были Станислав Говорухин и Юрий Скоков -- в прошлом ярые демократы, а с 1993 года умеренные консерваторы с последующей эволюцией в сторону густопсовости. К счастью, Федорова эта чаша миновала. Судьба ему готовила иное -- как назло, он вынужден был повторить ельцинский путь. Правда, в масштабах Чувашии. И без танков.
Игрок

Федоров -- президент либеральный, умевший на словах сохранять лояльность к Кремлю, но во внутренней своей политике демонстративно отходивший от Москвы все дальше. К примеру, бурное недовольство московского начальства вызвал его указ начала 1995 года, разрешавший гражданам Чувашии не служить в Чечне. По путинским временам такая вольность внутри РФ с рук уже не сошла бы, но Ельцин проглотил.
Между тем в Чувашии антикоммунист Федоров получил собственную оппозицию: сначала Госсовет родной республики потребовал референдума о том, нужен ли чувашам президент как таковой. В условиях всеобщего антидемократического отката Федоров сумел выиграть этот референдум с минимальным -- двухпроцентным -- преимуществом -- и остался президентом, хотя мог бы, вероятно, заблокировать инициативу оппонентов. Председатель Госсовета Валентин Шурчанов, неустанно критиковавший президента-демократа, стал основным соперником Федорова на выборах президента Чувашии 1997 года. Правда, тогда, на волне нового демократического подъема (вспомните младореформаторов в Кремле и резко поздоровевшего Ельцина), Федоров победил в первом туре: пятьдесят пять процентов против тридцати пяти. Бесы коммунизма были укрощены и посрамлены.
Сложнее получилось с чувашским прокурором С.Русаковым: Ельцин и здесь преследовал Федорова, повторявшего его путь с точностью до миллиметра. Федоров тоже решил своего генпрокурора снять, поскольку тот регулярно объявлял его инициативы противоречащими Конституции. Президент Чувашии обратился к Юрию Скуратову, но тогдашний генпрокурор отзывать Русакова не стал и предложил искать компромиссы. Что Федоров и делал.
В 1997 году Николаю Васильевичу вдруг позвонил Ельцин, о чем Федоров, видимо, от радости забывший про обычную сдержанность, тут же рассказал по республиканскому радио. Ельцин якобы расспросил его о чувашских делах и заметил, что не прочь бы его видеть в правительстве молодых реформаторов, рядом с Чубайсом и Немцовым, на правах вице-премьера. Правда, от президентской администрации последовал немедленный комментарий: указа такого нет, и вообще не понятно, зачем в правительстве еще один вице-премьер. Никакого назначения не последовало. Скорее всего, Ельцин просто давал Федорову понять, что больше не сердится.
На протяжении всего федоровского президентства его горячо поддерживало "Яблоко", симпатизирующее главному чувашу со времен "Платформы четырнадцати". Не поддерживая ни одной ельцинской инициативы, довольно прохладно относясь к министерской чехарде и усилению "семейных" "олигархов", Федоров не поддержал и никого из противников Кремля. Он умудрился сохранить нейтралитет по отношению к "Отечеству" -- чиновничье-бюрократическому монстру, куда активно втягивали губернаторов всей России. Это не омрачило его прекрасных отношений с Юрием Лужковым: в 1998 году в Москве прошел фестиваль народов Поволжья, и открывали его главный чуваш с главным москвичом вместе. Дружба их дошла до такой степени интимности, что Федоров даже подарил Лужкову для его подсобного хозяйства двух коров. Но в "Отечество" тем не менее не вступил.
Кстати, и обо "Всей России" Федоров отозвался более чем скептически, посещая дружественную Якутию и давая интервью местной прессе в том самом номере той самой гостиницы "Тыгын Дархан", где он когда-то так переживал из-за московских событий 1993 года. "Попытки расколоть губернаторов очень опасны",-- заявил он и вообще осудил политизацию местных властей, даром что перед глазами был пример татарского соседа Рахимова, доходившего в своей лояльности Лужкову до прямых запретов деятельности "Яблока".
Зато к "Единству" Николай Васильевич отнесся вполне гостеприимно и всячески содействовал его деятельности в своей республике. Не случайно один из своих первых визитов в статусе и.о. президента Путин нанес в Чувашию и был там встречен весьма ласково. Федоров произнес речь, полную достоинства и тонкой лести. Он связывал с именем Путина надежду на укрепление российской государственности -- и оказался даже более прав, чем хотел.
Униженные и оскорбленные

Николай Федоров, без сомнения, самый откровенный и упорный противник путинских законодательных инициатив по роспуску Совета Федерации и замены его на некий вполне ручной орган, который ни в какой мере не будет зависеть от губернаторов. Создание загадочного и утешительного Госсовета, куда могли бы войти губернаторы (видимо, чтобы все же иногда ездить в Москву за государственный счет) кажется ему бессмысленным и антиконституционным: "Про Госсовет в Конституции ничего не сказано, да и что ему делать?"
Федоров настаивал на том, что президент не имеет права снимать губернаторов. Добивался он и продления сроков полномочий нынешнего СФ (эту поправку думцы, так и быть, согласились внести в текст указа -- теперь Совет Федерации в его нынешнем виде просуществует до 2002 года, подвергаясь ротации по мере переизбрания губернаторов на местах). "Поймите, мы не держимся за свои полномочия,-- убеждал Федоров.-- Мы пытаемся сохранить демократическую Россию!"
Путин не услышал федоровских жалоб. Он грамотно выстраивает тактику ужесточения власти, начиная репрессии с тех, кто вызывает у народа наибольшую неприязнь. Сначала "олигархи", которые кровь из нас сосут, и вообще евреи. Потом губернаторы, которых на местах ненавидят на редкость дружно -- и есть за что: начинают они, как правило, с трудоустройства собственных родных, прессу душат без зазрения совести и вообще присваивают себе полномочия, о каких не мечтали и их дореволюционные коллеги. Не зря Елена Дикун, журналистка "Общей газеты", так прямо и заметила Федорову: президент поступает с вами ровно так же, как вы -- с оппозицией на местах.
Федоров в ответ, конечно, принялся заверять общественность, что никакого зажима свобод на местах нет, что губернаторы в массе своей демократичны, преданы Кремлю и не понимают, зачем превращать их из союзников в противников. Но Путин-то отлично видит, что у редкого губернатора нет амбиций местного князька. Да и самому Николаю Васильевичу едва ли уместно говорить о поощрении свобод на местах: какой он ни есть демократ, а ноблес, как говорится, оближ. Вся местная пресса переполнена хвалами в адрес Федорова, найти в Чувашии хоть одну оппозиционную газету не так-то просто, на ура было принято даже решение президента восстановить обязательную школьную форму советского образца...
Предсказать дальнейшее развитие отношений Путина и Федорова довольно трудно, но есть все основания полагать, что Путин уважает своего оппонента. Во всяком случае, Федоров горячо поддержал идею прямого президентского правления в Чечне и назвал инаугурацию Путина "мощным стимулом к действиям". В любви к президенту он также признавался неоднократно. Пользующийся всенародной (с элементами даже культа личности) любовью в родной Чувашии, популярный в Москве, член совета гарантов "Общей газеты", уважаемый оппозицией и дистанцированный от нее, он может послужить идеальным лидером губернаторской партии. Чтобы этого не произошло, Путин должен бы, по идее, срочно подумать о том, чтобы задобрить (читай: заткнуть) Николая Васильевича крупным государственным постом.

В июле этого года президент всех чувашей Николай Федоров стал, вероятно, самым известным членом верхней палаты российского парламента, затмив даже Егора Строева. По числу интервью, которые он дал за последние две недели, он тоже лидирует. И что за беда, если согласительная комиссия, активнейшим членом которой он был, ничего толком не добилась? Федоров показал: конфликт с российскими губернаторами для Кремля может оказаться, что называется, себе дороже.У путинских законодательных инициатив не было более стойкого противника. Федоров тут же стал любимым героем канала НТВ. Но не было и более успешного согласителя между двумя палатами парламента -- и Федоров, сторонник компромисса, немедленно делается желанным гостем на ОРТ. "Мы не хотим ссориться с Думой",-- не уставал напоминать бывший министр юстиции России. Правда, поняв, что Дума настроена не столь миролюбиво, именно Федоров заявил на всю страну: "Такого резкого поворота от правового государства к тоталитаризму в истории последних лет не было".

Это серьезное заявление. И означать оно может только одно: губернаторы, которых принято было считать союзниками Путина, подняли перчатку и выходят на тропу войны.

Это тем более принципиальный перелом в позициях Федорова, что в последние годы между ним и Кремлем наметилась полная любовь. Владимир Путин явно благоволит к самому активному члену согласительной комиссии. А все потому, что Николай Васильевич -- прирожденный дипломат. Ну кто бы еще сумел так изящно возразить президенту: "Все мы очень любим Владимира Владимировича. Просто по-человечески любим. И потому наш долг -- не дать ему ошибиться!"

И ведь не дали поначалу. Согласительная комиссия, создание которой еще 6 июля было под вопросом, активно заработала. Самым принципиальным и одновременно самым мягким в ней оказался главный чуваш. Впрочем, о своей склонности к обоюдоудобным решениям он сам высказался на официальном сервере Чувашии в Интернете: "Мы тюркский народ православного вероисповедания. И призваны служить как бы мостиком между Востоком и Западом". Как видим, между палатами парламента -- тоже.

14 июля Федорова, Платонова и прочих членов Совета Федерации, участвовавших в работе согласительной комиссии, фактически вынудили торпедировать ее работу (депутаты Госдумы свели на нет все компромиссы, а начинать дискуссию по новой губернаторы не захотели, сочтя это издевательством). Но позиции Николая Васильевича вся эта история упрочила как никогда. И если партия губернаторов действительно будет создана, возглавит ее никак не Борис Березовский. Федоров -- вот идеальная кандидатура, на которой, кажется, сойдутся все региональные боссы.

Да и сам Путин еще в марте планировал сделать его одним из министров в своем правительстве. Речь шла, в частности, о посте министра юстиции. Правда, это не первый случай, когда Кремль обещает Федорову посты и ничего не дает. Но главное -- чувашский президент теперь гарантировал себе неприкосновенность. Оппозицию надо беречь -- не то она тут же закричит, что начались репрессии.

Маленький герой


История федоровского успеха началась сорок два года назад, в судьбоносный День Победы. Люди, родившиеся 9 мая (как, например, Булат Окуджава), обладают даром привлекать сердца соотечественников.

Николай Васильевич появился на свет в 1958 году в деревне Чедино (Чувашская АССР) пятым ребенком в семье фронтовика. Дед его из небогатых купцов в конце двадцатых был сослан в Сибирь и там пропал. Так что -- забежим вперед -- участвовать в реабилитации жертв сталинского террора у Федорова были все основания.

Он окончил сельскую школу с золотой медалью и, видать, в благодарность уделяет сельским школам особое внимание. Будучи президентом Чувашии, он лично участвовал в разработке образовательной программы, привлекшей внимание Международного банка реконструкции и развития.

Наш герой без особых проблем поступил в знаменитый Казанский университет, из которого выгнали в свое время Толстого и Ленина. Федоров не пошел по их стопам и благополучно получил диплом в 1980 году. Основной его специализацией была история права. На эту тему он вскорости (по окончании аспирантуры Института государства и права АН СССР) защитил кандидатскую диссертацию -- "Правовая политика советского государства". Одновременно у Федорова родился старший сын (сейчас ему пятнадцать, дочери -- одиннадцать).

Истинное отношение внука пропавшего купца к правовой практике советского государства выявилось позднее. А пока он в 1982 году вступил в партию и сделался старшим преподавателем кафедры научного коммунизма Чебоксарского университета. Впрочем, выпускники ЧГУ тех времен вспоминают о Федорове как о самом симпатичном преподе этой невыносимой кафедры: его легко было отвлечь во время семинарских занятий и он охотно рассказывал студентам о чем угодно, кроме научного коммунизма. И на экзаменах никого не валил, требуя лишь знания дат.

Возвышенные и поощренные


Политическая карьера Николая Васильевича началась в 1989 году, когда он сделался народным депутатом по Московскому избирательному округу Чувашии. Тридцатилетний народный депутат сразу же проявил политический радикализм: проголосовал за отмену 6-й статьи Конституции (о руководящей роли партии) и за исключение слова "советский" из названий республик. Радикализм отнюдь не помешал ему стать членом Совета национальностей Верховного Совета СССР. Попутно молодой юрист настоятельно требовал ввести частную собственность на землю и возражал против всенародного референдума по этому вопросу: все эти референдумы только тормозят историю. Наконец, когда на четвертом съезде народных депутатов дебатировался вопрос о моратории на забастовки, наш герой решительно высказался против: нельзя сдерживать инициативу борющихся масс!

От греха подальше Горбачев решил засунуть активного юриста в Комитет конституционного надзора -- место тихое и по самому своему статусу консервативное. Федоров нашел в себе силы отказаться, заявив, что хочет заниматься живой политикой. И занялся: летом 1990 года президент Ельцин и тогдашний российский премьер Иван Силаев сделали Федорова первым министром юстиции суверенной России (он был одним из немногих российских министров, сохранивших свой пост и в правительстве Гайдара). А год спустя Ельцин в знак благоволения пригласил его в Государственный совет РФ. Эти назначения да еще отвага Николая Васильевича в августе 1991 года определили его взлет в начале девяностых. Поразительно было чутье этого человека: став членом Госсовета, он немедленно вышел из партии, предчувствуя коммунистический реванш. Предчувствия его не обманули.

Сама судьба хранит Федорова: в день августовского путча он был не где-нибудь за границей и даже не в Москве, а в родной Чувашии. Ельцин особенно ценил тех, кто осудил ГКЧП на местах. Николай Федоров сделал это особенно решительно -- напрямую обратился к избирателям и призвал не поддерживать хунту. Осенью 1991 года недостаточно инициативный Силаев ушел в отставку (при горячем одобрении министра юстиции), и стало формироваться правительство Гайдара, с легкой руки Федорова оставшееся в истории как "правительство камикадзе".

Записки из Белого дома


Радикализм бывшего научного коммуниста остался в целости и после подавления путча: в 1992 году Федоров был одним из яростных сторонников выдачи Эриха Хонеккера прозревшим и объединившимся немцам. Тяжелобольной Хонеккер был обвинен в гибели нескольких сот граждан ГДР, пытавшихся преодолеть Берлинскую стену, и вскоре умер. А будущий чувашский лидер в том же 1992 году возглавил Комиссию по реабилитации репрессированных народов. Любопытно, кстати, что весной девяносто третьего он впервые пошел против крупных кремлевских сановников: Сергей Шахрай тогда, если помните, предлагал придать больше самостоятельности казачьим войскам и вообще развивать казачьи вооруженные формирования, отдав им на откуп фактически всю границу России с северокавказскими автономиями.

Шахраевский проект указа был тогда зарублен по причине крайней одиозности этих самых казацких формирований, которые охотно впадали в квасную истерику и вели себя довольно агрессивно. Это и насторожило Федорова, не желавшего давать официальный статус казачьим полкам в самодельной форме, с вырезанными из жестянок орденами. А интересно было бы знать, как выглядела бы чеченская ситуация, получись тогда по-шахраевски...

Именно в 1993 году Федоров окончательно сформировался как политик: он, на первый взгляд, оставался союзником Кремля, но идти с Ельциным до конца не смог. Этим и объясняется его возвращение на региональный уровень: в начале конфликта президента с парламентом (и, в частности, с будущим товарищем Федорова по Совету Федерации А.Руцким) наш герой занимал вполне проельцинские позиции, резко критиковал Хасбулатова на Восьмом съезде народных депутатов... Но уже к концу марта он понял: без силового противостояния не обойтись. В этот момент Федоров от Ельцина отходит, ясно сознавая, что и у радикализма есть свои пределы. Тогда Ельцин подумывает о режиме особого управления -- этот план вызвал резкое неприятие Федорова, и он подал в отставку с поста министра юстиции. Все правильно: ему как юристу была вполне очевидна и неконституционность планов Ельцина, и опасность действий Хасбулатова. После отставки Федорова приютила "Общая газета" Егора Яковлева -- он стал там обозревателем, и неплохим.

Сегодня уже мало кто помнит "Платформу четырнадцати" -- документ, на основе которого сформировалась, как видно теперь, вся нынешняя оппозиция. Те, кто противостоит сегодня Путину, те, кто наиболее резко критиковал позднего Ельцина, обозначили свое неприятие ситуации уже тогда, в сентябре 1993 года, с которого очень немногое в России изменилось. Четырнадцать -- это в том числе Егор Яковлев и Виталий Третьяков (ныне куда более лояльный к власти), коммунист Сергей Глазьев и "яблочник" Григорий Явлинский.

Октябрьские события застали Федорова в гостях -- в Якутске, в гостинице "Тыгын Дархан". Путч-2 вызвал у него глубокую депрессию и стойкое нежелание возвращаться в Москву. Он, правда, выставил свою кандидатуру в новую Думу и был туда избран по партийному списку Николая Травкина, но уже через три месяца после выборов покинул парламент, поскольку избрался президентом Чувашии. Для человека, окончательно разочаровавшегося в ельцинских методах борьбы, это был оптимальный вариант. Доверенными лицами Федорова были Станислав Говорухин и Юрий Скоков -- в прошлом ярые демократы, а с 1993 года умеренные консерваторы с последующей эволюцией в сторону густопсовости. К счастью, Федорова эта чаша миновала. Судьба ему готовила иное -- как назло, он вынужден был повторить ельцинский путь. Правда, в масштабах Чувашии. И без танков.

Игрок


Федоров -- президент либеральный, умевший на словах сохранять лояльность к Кремлю, но во внутренней своей политике демонстративно отходивший от Москвы все дальше. К примеру, бурное недовольство московского начальства вызвал его указ начала 1995 года, разрешавший гражданам Чувашии не служить в Чечне. По путинским временам такая вольность внутри РФ с рук уже не сошла бы, но Ельцин проглотил.

Между тем в Чувашии антикоммунист Федоров получил собственную оппозицию: сначала Госсовет родной республики потребовал референдума о том, нужен ли чувашам президент как таковой. В условиях всеобщего антидемократического отката Федоров сумел выиграть этот референдум с минимальным -- двухпроцентным -- преимуществом -- и остался президентом, хотя мог бы, вероятно, заблокировать инициативу оппонентов. Председатель Госсовета Валентин Шурчанов, неустанно критиковавший президента-демократа, стал основным соперником Федорова на выборах президента Чувашии 1997 года. Правда, тогда, на волне нового демократического подъема (вспомните младореформаторов в Кремле и резко поздоровевшего Ельцина), Федоров победил в первом туре: пятьдесят пять процентов против тридцати пяти. Бесы коммунизма были укрощены и посрамлены.

Сложнее получилось с чувашским прокурором С.Русаковым: Ельцин и здесь преследовал Федорова, повторявшего его путь с точностью до миллиметра. Федоров тоже решил своего генпрокурора снять, поскольку тот регулярно объявлял его инициативы противоречащими Конституции. Президент Чувашии обратился к Юрию Скуратову, но тогдашний генпрокурор отзывать Русакова не стал и предложил искать компромиссы. Что Федоров и делал.

В 1997 году Николаю Васильевичу вдруг позвонил Ельцин, о чем Федоров, видимо, от радости забывший про обычную сдержанность, тут же рассказал по республиканскому радио. Ельцин якобы расспросил его о чувашских делах и заметил, что не прочь бы его видеть в правительстве молодых реформаторов, рядом с Чубайсом и Немцовым, на правах вице-премьера. Правда, от президентской администрации последовал немедленный комментарий: указа такого нет, и вообще не понятно, зачем в правительстве еще один вице-премьер. Никакого назначения не последовало. Скорее всего, Ельцин просто давал Федорову понять, что больше не сердится.

На протяжении всего федоровского президентства его горячо поддерживало "Яблоко", симпатизирующее главному чувашу со времен "Платформы четырнадцати". Не поддерживая ни одной ельцинской инициативы, довольно прохладно относясь к министерской чехарде и усилению "семейных" "олигархов", Федоров не поддержал и никого из противников Кремля. Он умудрился сохранить нейтралитет по отношению к "Отечеству" -- чиновничье-бюрократическому монстру, куда активно втягивали губернаторов всей России. Это не омрачило его прекрасных отношений с Юрием Лужковым: в 1998 году в Москве прошел фестиваль народов Поволжья, и открывали его главный чуваш с главным москвичом вместе. Дружба их дошла до такой степени интимности, что Федоров даже подарил Лужкову для его подсобного хозяйства двух коров. Но в "Отечество" тем не менее не вступил.

Кстати, и обо "Всей России" Федоров отозвался более чем скептически, посещая дружественную Якутию и давая интервью местной прессе в том самом номере той самой гостиницы "Тыгын Дархан", где он когда-то так переживал из-за московских событий 1993 года. "Попытки расколоть губернаторов очень опасны",-- заявил он и вообще осудил политизацию местных властей, даром что перед глазами был пример татарского соседа Рахимова, доходившего в своей лояльности Лужкову до прямых запретов деятельности "Яблока".

Зато к "Единству" Николай Васильевич отнесся вполне гостеприимно и всячески содействовал его деятельности в своей республике. Не случайно один из своих первых визитов в статусе и.о. президента Путин нанес в Чувашию и был там встречен весьма ласково. Федоров произнес речь, полную достоинства и тонкой лести. Он связывал с именем Путина надежду на укрепление российской государственности -- и оказался даже более прав, чем хотел.

Униженные и оскорбленные


Николай Федоров, без сомнения, самый откровенный и упорный противник путинских законодательных инициатив по роспуску Совета Федерации и замены его на некий вполне ручной орган, который ни в какой мере не будет зависеть от губернаторов. Создание загадочного и утешительного Госсовета, куда могли бы войти губернаторы (видимо, чтобы все же иногда ездить в Москву за государственный счет) кажется ему бессмысленным и антиконституционным: "Про Госсовет в Конституции ничего не сказано, да и что ему делать?"

Федоров настаивал на том, что президент не имеет права снимать губернаторов. Добивался он и продления сроков полномочий нынешнего СФ (эту поправку думцы, так и быть, согласились внести в текст указа -- теперь Совет Федерации в его нынешнем виде просуществует до 2002 года, подвергаясь ротации по мере переизбрания губернаторов на местах). "Поймите, мы не держимся за свои полномочия,-- убеждал Федоров.-- Мы пытаемся сохранить демократическую Россию!"

Путин не услышал федоровских жалоб. Он грамотно выстраивает тактику ужесточения власти, начиная репрессии с тех, кто вызывает у народа наибольшую неприязнь. Сначала "олигархи", которые кровь из нас сосут, и вообще евреи. Потом губернаторы, которых на местах ненавидят на редкость дружно -- и есть за что: начинают они, как правило, с трудоустройства собственных родных, прессу душат без зазрения совести и вообще присваивают себе полномочия, о каких не мечтали и их дореволюционные коллеги. Не зря Елена Дикун, журналистка "Общей газеты", так прямо и заметила Федорову: президент поступает с вами ровно так же, как вы -- с оппозицией на местах.

Федоров в ответ, конечно, принялся заверять общественность, что никакого зажима свобод на местах нет, что губернаторы в массе своей демократичны, преданы Кремлю и не понимают, зачем превращать их из союзников в противников. Но Путин-то отлично видит, что у редкого губернатора нет амбиций местного князька. Да и самому Николаю Васильевичу едва ли уместно говорить о поощрении свобод на местах: какой он ни есть демократ, а ноблес, как говорится, оближ. Вся местная пресса переполнена хвалами в адрес Федорова, найти в Чувашии хоть одну оппозиционную газету не так-то просто, на ура было принято даже решение президента восстановить обязательную школьную форму советского образца...

Предсказать дальнейшее развитие отношений Путина и Федорова довольно трудно, но есть все основания полагать, что Путин уважает своего оппонента. Во всяком случае, Федоров горячо поддержал идею прямого президентского правления в Чечне и назвал инаугурацию Путина "мощным стимулом к действиям". В любви к президенту он также признавался неоднократно. Пользующийся всенародной (с элементами даже культа личности) любовью в родной Чувашии, популярный в Москве, член совета гарантов "Общей газеты", уважаемый оппозицией и дистанцированный от нее, он может послужить идеальным лидером губернаторской партии. Чтобы этого не произошло, Путин должен бы, по идее, срочно подумать о том, чтобы задобрить (читай: заткнуть) Николая Васильевича крупным государственным постом.

ИНГА РОСТОВЦЕВА

Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».

Реклама
Реклама
Реклама