Архивная публикация 1998 года: "Отступление немцев с Волги"
-- Работа везде дураков любит,-- уверен молодой поволжский немец, собравшийся на историческую родину. Он ошибается: работы для него в Германии нет. Тем не менее у дверей генконсульства ФРГ в Саратове каждый день с раннего утра выстраивается очередь. Российские немцы мечтают получить визу и уехать в фатерлянд.Как из песни слова выкинули
В конце XVII века несколько сот немецких инженеров, ученых и строителей приехали в Москву в поисках работы. В XVIII веке, при Петре Первом, немцы уже прочно осели в Российской академии. Они руководили плавильными цехами, строили морские суда и дворцы для русской знати. Особенно много немцев было при царском дворе: считалось, что умнее немца советника быть не может. Судя по историческим документам, воровали они не хуже русских.
В 1753 году вышел специальный указ Екатерины II, разрешающий иностранцам жить в России постоянно, отдельными поселениями. Тогда же Екатерина приказала вербовать немецких крестьян для работы в России. Она предполагала, что только терпеливый и работящий немец сможет обустроить российские заволжские пустоши.
В XIX веке немцы обосновались в Поволжье, где занимались сельским хозяйством. В начале Великой Отечественной войны, опасаясь, что их потомки, уже советские немцы, станут "пятой колонной" на Волге, режим Сталина с помощью НКВД выселил их подальше -- в Казахстан, Оренбургскую и Ульяновскую области. После войны большая их часть вернулась в Поволжье.
Вот какой случай рассказал мне приятель, бывший артист саратовской областной филармонии.
Как-то в середине 80-х он в составе бригады артистов поехал в село с концертом ко Дню Победы. Песни в программе были соответствующие. Например, из кинофильма "Белорусский вокзал": "Четвертый год нам нет житья от этих фрицев". Или "Песня защитников Москвы": "Мы выроем немцам могилу в суровых полях под Москвой". И только подъезжая к селу, выяснили, что в нем почти все население -- немцы. Ситуация глупейшая. Что делать? Пришлось срочно вымарывать целые куплеты и заменять отдельные слова.
И ничего, обошлось. Более того, в концерте приняли участие артисты местной самодеятельности.
-- День Победы,-- объявила звонким голосом ведущая.-- Исполняют механизаторы второго отделения Отто Дитц и Фридрих Роммель.
В стороне от общего веселья осталась лишь маленькая группа членов религиозной общины меннонитов. Весь концерт они просидели с низко опущенными головами, сложив руки на коленях. Меннонитам вера запрещает любые развлечения, включая телевизор и концерты.
На сцену они ни разу не взглянули, но раз начальство велело всем прийти на концерт -- они послушно явились и после каждой песни, как положено, хлопали в ладоши. Немцы есть немцы. Порядок есть порядок.
Drang nach Westen
Моя троюродная тетка, поволжская немка Нелли Шульц, выехала в Германию еще в 1991 году. Тогда она без проблем получила въездную визу. В доказательство своего немецкого происхождения предъявила консулу обычный советский паспорт с немецкой фамилией и выписку из загса о том, что ее отец, тоже Шульц, родился под Саратовом и в начале войны был сослан сталинским режимом в Казахстан, под Кустанай.
Тетка не знала немецкого языка.
-- А с кем мне там говорить? -- спрашивала она.-- Захотят что-нибудь немцы узнать -- придут с переводчиком.
В складчину всей семьей ей купили билет на самолет до Берлина. Я провожал тетку в Шереметьеве-2.
Аэропорт напоминал цыганский табор. На чемоданах сидели отъезжающие на историческую родину советские немцы.
Таможенники зверели, досматривая разношерстную толпу с кроватными сетками, старинными сундуками и кулями.
Пожилые люди целовали пыльный аэропортовский пол и плакали. Так они прощались с Россией.
Зачем они уезжали? На этот вопрос моя тетя отвечала так: "Что мы в России имели? Всю жизнь работали как проклятые, откладывали на сберкнижки. А теперь из-за Гайдара стали нищими. Подлечиться -- проблема. Нормально поесть тоже. А там нас ждут".
О том, что всех немцев в Германии ждут, говорят и теперь, летом 1998-го. Стоя в Саратове под дождем в очереди за визами у германского консульства, расположенного в гостинице "Волга". Здесь их должен принять консул Юрген Штольцер. Который, как станет ясно из дальнейшего, отнюдь не разделяет оптимизма своих поволжских соплеменников.
Уже в половине седьмого утра возле серого здания гостиницы с немецким орлом над входом собираются человек двадцать. Среди них больше половины старики. Несколько уставших детей спят на руках у молодых мам. Швейцар не пускает их в гостиничный холл. Не положено до половины восьмого.
-- Разрешите молоко для ребенка подогреть,-- умоляет какая-то мамаша.-- Мы добирались сюда почти двое суток из Ульяновской области. Ребенок измотан.
-- А зачем ты его-то тащила?-- замечает пожилая женщина из очереди.-- Чтобы консула разжалобить, что ли?
-- Еще не факт, что они вообще уедут,-- говорит консул Юрген Штольцер.-- В отличие от прежних времен, чтобы получить вид на жительство, им нужно будет сдать языковой минимум.
-- Правда,-- продолжает г-н Штольцер,-- у них есть возможность обойти это правило. Если выезжает семья, допускается, чтобы язык сдавал кто-нибудь один.
Но экзамен принимается только один раз. Несдавший теряет право на переселение.
Г-н Штольцер рассказывает: "Я часто езжу по моему консульскому округу и, если вижу, что люди живут более или менее хорошо, стараюсь отговорить их ехать в Германию. Но они редко слушают мои советы.
Домушники
Большинство поволжских немцев живут в деревнях Саратовской и Волгоградской областей. После распада Союза в Россию потянулись немцы из Казахстана. Несколько больших семей, человек по 10--12, осели в Логиновке Саратовской области.
От села до Саратова полторы сотни километров. Пробежали их на губернаторской "Волге" быстро. Благо, до самой деревни прекрасный асфальт.
Логиновка началась неожиданно -- словно из степной травы начали вырастать ровненькие одноэтажные коттеджи голубого цвета.
-- Специально для немцев эти двадцать домов построили,-- с грустью вспоминает председатель здешнего колхоза Иван Майер.
Как рассказал председатель, деньги местным немцам на покупку этих домов (по 40 миллионов старых рублей) выделил саратовский "Немецкий дом", существующий на средства германского бюджета. "Немецкий дом" -- кредитная организация. Она предоставляет небольшие беспроцентные ссуды только немцам и только на покупку конкретной недвижимости.
Так вот, немцы в эти дома въехали. Пожили в них кто год, кто чуть больше. А за это время подыскали покупателей, в основном саратовских дачников. Им и "толкнули" дома, но уже по пятьдесят миллионов. Выплатили кредиты "Немецкому дому", а на оставшиеся деньги подались на историческую родину.
Не хлебом единым
По словам председателя Майера, стремление уехать в Германию, особенно у молодых, ему понятно: в деревне уже несколько лет не видят "живых" денег. Зарплату получают продуктами, фуражом, соляркой.
-- Очень часто,-- продолжает председатель,-- в село приезжают из Германии родственники. На подержанных авто, с довольными лицами. После их визитов родные и знакомые пакуют чемоданы.
Не собираются в Германию лишь те, кто не смог сдать языковой тест, и так называемая деревенская элита -- агрономы, экономисты, да и сам председатель. Майер говорит, что был в Германии уже несколько раз. Но тянет опять под Саратов.
-- Я уже такой немец,-- улыбается он,-- что только фамилия осталась.
Есть среди здешних немцев и удачливые бизнесмены. Например, семья Беккер, муж и жена. Обоим чуть за тридцать. Они владельцы небольшой пекарни, оборудование для которой пришло опять же из Германии в качестве гуманитарной помощи.
-- Хлеб -- это всегда "живые" деньги,-- рассуждает Наташа Беккер.-- У нас 3,5 тонны в день "улетает" в Саратове на ура. Так неужели же мы бросим все и поедем начинать сначала?
В пекарне чисто. Пахнет тестом. Трудятся четверо работников, двое из них немцы. Тезке хозяйки, Наташе, высокой и пышной девушке, 16 лет. Через несколько месяцев она уезжает в Германию. А ее друг Тимур, худой и костистый, пока остается.
-- Тесты я сдал давно,-- говорит он,-- но за визой никак не приглашают.-- Он, конечно же, будет скучать по подруге и уверен, что в Германии у них все получится.-- Работа везде дураков любит,-- весело заключает он.
"Русские" четвертого сорта
Тетя Нелли, уехавшая семь лет назад, позвонила из Германии через полгода после отъезда.
Она рассказала, что сразу после общежития для репатриантов, в котором она пробыла около двух недель, ей дали двухкомнатную квартиру в пригороде Берлина. На следующий день возник агент социальной службы с переводчиком. Он внимательно изучил справки о многочисленных болезнях тети, записал, какой у нее трудовой стаж, и сообщил, какие ее ждут пенсия и ежемесячные социальные компенсации.
Сейчас немцам -- переселенцам из России приходится труднее. Приезжающих стало больше, а денег у правительства в связи с воссоединением Западной и Восточной Германии -- меньше.
Теперь переселенцев селят в железных вагончиках. Точно таких, в каких живут казахстанские немцы в Саратовской области. Целые поколения детей вырастают в этих импровизированных поселках.
Один мой знакомый немец, провинциальный тележурналист, совсем недавно получивший вид на жительство в Германии, говорит, что раньше здесь турки считались людьми второго сорта, афганцы и курды -- третьего. Российские немцы стали людьми четвертого сорта, их иначе как "русскими" не называют.
По словам моего товарища, большинство из тех, кто сегодня уезжает в фатерлянд, даже не предпринимают никаких попыток получить там работу. Государство этому только радо: вместо того чтобы создавать для переселенцев рабочие места, которых и своим-то недостает, гораздо дешевле выплачивать им пособия по DM500--600, так называемые социалы. Этого вполне хватает для безбедного существования: Германия -- страна недорогая.
Консул же Штольцер считает, что абсолютное большинство российских немцев стремится уехать в Германию не ради себя. "Причина одна: они хотят, чтобы их дети получали образование, работали и жили не в России, а в благополучной Германии".
-- Работа везде дураков любит,-- уверен молодой поволжский немец, собравшийся на историческую родину. Он ошибается: работы для него в Германии нет. Тем не менее у дверей генконсульства ФРГ в Саратове каждый день с раннего утра выстраивается очередь. Российские немцы мечтают получить визу и уехать в фатерлянд.Как из песни слова выкинули
В конце XVII века несколько сот немецких инженеров, ученых и строителей приехали в Москву в поисках работы. В XVIII веке, при Петре Первом, немцы уже прочно осели в Российской академии. Они руководили плавильными цехами, строили морские суда и дворцы для русской знати. Особенно много немцев было при царском дворе: считалось, что умнее немца советника быть не может. Судя по историческим документам, воровали они не хуже русских.
В 1753 году вышел специальный указ Екатерины II, разрешающий иностранцам жить в России постоянно, отдельными поселениями. Тогда же Екатерина приказала вербовать немецких крестьян для работы в России. Она предполагала, что только терпеливый и работящий немец сможет обустроить российские заволжские пустоши.
В XIX веке немцы обосновались в Поволжье, где занимались сельским хозяйством. В начале Великой Отечественной войны, опасаясь, что их потомки, уже советские немцы, станут "пятой колонной" на Волге, режим Сталина с помощью НКВД выселил их подальше -- в Казахстан, Оренбургскую и Ульяновскую области. После войны большая их часть вернулась в Поволжье.
Вот какой случай рассказал мне приятель, бывший артист саратовской областной филармонии.
Как-то в середине 80-х он в составе бригады артистов поехал в село с концертом ко Дню Победы. Песни в программе были соответствующие. Например, из кинофильма "Белорусский вокзал": "Четвертый год нам нет житья от этих фрицев". Или "Песня защитников Москвы": "Мы выроем немцам могилу в суровых полях под Москвой". И только подъезжая к селу, выяснили, что в нем почти все население -- немцы. Ситуация глупейшая. Что делать? Пришлось срочно вымарывать целые куплеты и заменять отдельные слова.
И ничего, обошлось. Более того, в концерте приняли участие артисты местной самодеятельности.
-- День Победы,-- объявила звонким голосом ведущая.-- Исполняют механизаторы второго отделения Отто Дитц и Фридрих Роммель.
В стороне от общего веселья осталась лишь маленькая группа членов религиозной общины меннонитов. Весь концерт они просидели с низко опущенными головами, сложив руки на коленях. Меннонитам вера запрещает любые развлечения, включая телевизор и концерты.
На сцену они ни разу не взглянули, но раз начальство велело всем прийти на концерт -- они послушно явились и после каждой песни, как положено, хлопали в ладоши. Немцы есть немцы. Порядок есть порядок.
Drang nach Westen
Моя троюродная тетка, поволжская немка Нелли Шульц, выехала в Германию еще в 1991 году. Тогда она без проблем получила въездную визу. В доказательство своего немецкого происхождения предъявила консулу обычный советский паспорт с немецкой фамилией и выписку из загса о том, что ее отец, тоже Шульц, родился под Саратовом и в начале войны был сослан сталинским режимом в Казахстан, под Кустанай.
Тетка не знала немецкого языка.
-- А с кем мне там говорить? -- спрашивала она.-- Захотят что-нибудь немцы узнать -- придут с переводчиком.
В складчину всей семьей ей купили билет на самолет до Берлина. Я провожал тетку в Шереметьеве-2.
Аэропорт напоминал цыганский табор. На чемоданах сидели отъезжающие на историческую родину советские немцы.
Таможенники зверели, досматривая разношерстную толпу с кроватными сетками, старинными сундуками и кулями.
Пожилые люди целовали пыльный аэропортовский пол и плакали. Так они прощались с Россией.
Зачем они уезжали? На этот вопрос моя тетя отвечала так: "Что мы в России имели? Всю жизнь работали как проклятые, откладывали на сберкнижки. А теперь из-за Гайдара стали нищими. Подлечиться -- проблема. Нормально поесть тоже. А там нас ждут".
О том, что всех немцев в Германии ждут, говорят и теперь, летом 1998-го. Стоя в Саратове под дождем в очереди за визами у германского консульства, расположенного в гостинице "Волга". Здесь их должен принять консул Юрген Штольцер. Который, как станет ясно из дальнейшего, отнюдь не разделяет оптимизма своих поволжских соплеменников.
Уже в половине седьмого утра возле серого здания гостиницы с немецким орлом над входом собираются человек двадцать. Среди них больше половины старики. Несколько уставших детей спят на руках у молодых мам. Швейцар не пускает их в гостиничный холл. Не положено до половины восьмого.
-- Разрешите молоко для ребенка подогреть,-- умоляет какая-то мамаша.-- Мы добирались сюда почти двое суток из Ульяновской области. Ребенок измотан.
-- А зачем ты его-то тащила?-- замечает пожилая женщина из очереди.-- Чтобы консула разжалобить, что ли?
-- Еще не факт, что они вообще уедут,-- говорит консул Юрген Штольцер.-- В отличие от прежних времен, чтобы получить вид на жительство, им нужно будет сдать языковой минимум.
-- Правда,-- продолжает г-н Штольцер,-- у них есть возможность обойти это правило. Если выезжает семья, допускается, чтобы язык сдавал кто-нибудь один.
Но экзамен принимается только один раз. Несдавший теряет право на переселение.
Г-н Штольцер рассказывает: "Я часто езжу по моему консульскому округу и, если вижу, что люди живут более или менее хорошо, стараюсь отговорить их ехать в Германию. Но они редко слушают мои советы.
Домушники
Большинство поволжских немцев живут в деревнях Саратовской и Волгоградской областей. После распада Союза в Россию потянулись немцы из Казахстана. Несколько больших семей, человек по 10--12, осели в Логиновке Саратовской области.
От села до Саратова полторы сотни километров. Пробежали их на губернаторской "Волге" быстро. Благо, до самой деревни прекрасный асфальт.
Логиновка началась неожиданно -- словно из степной травы начали вырастать ровненькие одноэтажные коттеджи голубого цвета.
-- Специально для немцев эти двадцать домов построили,-- с грустью вспоминает председатель здешнего колхоза Иван Майер.
Как рассказал председатель, деньги местным немцам на покупку этих домов (по 40 миллионов старых рублей) выделил саратовский "Немецкий дом", существующий на средства германского бюджета. "Немецкий дом" -- кредитная организация. Она предоставляет небольшие беспроцентные ссуды только немцам и только на покупку конкретной недвижимости.
Так вот, немцы в эти дома въехали. Пожили в них кто год, кто чуть больше. А за это время подыскали покупателей, в основном саратовских дачников. Им и "толкнули" дома, но уже по пятьдесят миллионов. Выплатили кредиты "Немецкому дому", а на оставшиеся деньги подались на историческую родину.
Не хлебом единым
По словам председателя Майера, стремление уехать в Германию, особенно у молодых, ему понятно: в деревне уже несколько лет не видят "живых" денег. Зарплату получают продуктами, фуражом, соляркой.
-- Очень часто,-- продолжает председатель,-- в село приезжают из Германии родственники. На подержанных авто, с довольными лицами. После их визитов родные и знакомые пакуют чемоданы.
Не собираются в Германию лишь те, кто не смог сдать языковой тест, и так называемая деревенская элита -- агрономы, экономисты, да и сам председатель. Майер говорит, что был в Германии уже несколько раз. Но тянет опять под Саратов.
-- Я уже такой немец,-- улыбается он,-- что только фамилия осталась.
Есть среди здешних немцев и удачливые бизнесмены. Например, семья Беккер, муж и жена. Обоим чуть за тридцать. Они владельцы небольшой пекарни, оборудование для которой пришло опять же из Германии в качестве гуманитарной помощи.
-- Хлеб -- это всегда "живые" деньги,-- рассуждает Наташа Беккер.-- У нас 3,5 тонны в день "улетает" в Саратове на ура. Так неужели же мы бросим все и поедем начинать сначала?
В пекарне чисто. Пахнет тестом. Трудятся четверо работников, двое из них немцы. Тезке хозяйки, Наташе, высокой и пышной девушке, 16 лет. Через несколько месяцев она уезжает в Германию. А ее друг Тимур, худой и костистый, пока остается.
-- Тесты я сдал давно,-- говорит он,-- но за визой никак не приглашают.-- Он, конечно же, будет скучать по подруге и уверен, что в Германии у них все получится.-- Работа везде дураков любит,-- весело заключает он.
"Русские" четвертого сорта
Тетя Нелли, уехавшая семь лет назад, позвонила из Германии через полгода после отъезда.
Она рассказала, что сразу после общежития для репатриантов, в котором она пробыла около двух недель, ей дали двухкомнатную квартиру в пригороде Берлина. На следующий день возник агент социальной службы с переводчиком. Он внимательно изучил справки о многочисленных болезнях тети, записал, какой у нее трудовой стаж, и сообщил, какие ее ждут пенсия и ежемесячные социальные компенсации.
Сейчас немцам -- переселенцам из России приходится труднее. Приезжающих стало больше, а денег у правительства в связи с воссоединением Западной и Восточной Германии -- меньше.
Теперь переселенцев селят в железных вагончиках. Точно таких, в каких живут казахстанские немцы в Саратовской области. Целые поколения детей вырастают в этих импровизированных поселках.
Один мой знакомый немец, провинциальный тележурналист, совсем недавно получивший вид на жительство в Германии, говорит, что раньше здесь турки считались людьми второго сорта, афганцы и курды -- третьего. Российские немцы стали людьми четвертого сорта, их иначе как "русскими" не называют.
По словам моего товарища, большинство из тех, кто сегодня уезжает в фатерлянд, даже не предпринимают никаких попыток получить там работу. Государство этому только радо: вместо того чтобы создавать для переселенцев рабочие места, которых и своим-то недостает, гораздо дешевле выплачивать им пособия по DM500--600, так называемые социалы. Этого вполне хватает для безбедного существования: Германия -- страна недорогая.
Консул же Штольцер считает, что абсолютное большинство российских немцев стремится уехать в Германию не ради себя. "Причина одна: они хотят, чтобы их дети получали образование, работали и жили не в России, а в благополучной Германии".
ВИКТОР ГАВРИКОВ
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
