- Главная страница
- Архив
- Архивная публикация 2008 года: "Парадное шоу «Двадцатки» или новый Бреттон-Вудс?"
Архивная публикация 2008 года: "Парадное шоу «Двадцатки» или новый Бреттон-Вудс?"
15 ноября в Вашингтоне состоялся саммит «Двадцатки», в
ходе которого лидеры ведущих экономических держав попытались
разработать программу мер для преодоления глобального финансового
кризиса. Первоначально планировалось созвать внеочередную встречу «Большой
восьмерки» — элитного клуба развитых стран. Однако для большинства
экспертов было очевидно, что без партнеров России по так называемой
группе БРИК — Китая, Индии и Бразилии — проводить подобное мероприятие
просто не имеет смысла. В итоге мировые лидеры остановились на формате
«Большой двадцатки», который, судя по всему, уже в ближайшие годы
придет на смену традиционным встречам в рамках G8. Ведь на долю этого
объединения приходится 90% мирового ВВП, 80% мировой торговли и две
трети населения земли.
Заседания «Восьмерки» уже несколько лет проходят в новом формате: 8
+ 5: Китай, Индия, Бразилия, Мексика и ЮАР стали постоянными
ассоциированными членами G8. Когда обсуждалась идея расширения
«Восьмерки», эти государства выступили против ее преобразования в
«Группу 13», поскольку близкие им развивающиеся страны могли воспринять
их вступление в элитный клуб как «предательство интересов Юга» ради
сближения с «золотым миллиардом». Куда предпочтительнее для них
выглядел сценарий создания нового неформального объединения на базе
«Группы 20», форума министров финансов, в котором половина мест
принадлежит развитым, а половина развивающимся странам. Помимо стран
«Восьмерки» и пяти государств — ассоциированных членов G8, в «Группу
20» входят Австралия, Евросоюз, Аргентина, Индонезия, Саудовская
Аравия, Южная Корея и Турция.
Конечно, никто не думал, что на саммите в Вашингтоне будет предложен
окончательный рецепт по выходу из кризиса, саммит пренебрежительно
называли «шоу двадцатки» и «парадной фотосессией». Учитывая тот факт,
что два пленарных заседания оказались зажаты между субботним ужином и
воскресным обедом, политологи пришли к выводу, что встреча имеет лишь
символическое значение. К тому же отсутствие в Вашингтоне избранного
неделю назад президента США Барака Обамы ставило под сомнение любые
результаты этого мероприятия.
Отказ Обамы от участия в переговорах с лидерами «Двадцатки» его
переходная администрация объяснила опасностью двоевластия в США.
Однако, вероятнее всего, она руководствовалась теми же мотивами, что и
Франклин Рузвельт в 1933 году. Во время Великой депрессии покидавший
свой пост президент Герберт Гувер был занят подготовкой к Всемирной
экономической и финансовой конференции. Рузвельт же считал, что встречи
мировых лидеров — это попытка республиканской администрации сложить с
себя ответственность за чудовищные провалы и неудачи.
«Никто не ждал реальных результатов от саммита под руководством
«хромой утки», — заявил эксперт Совета по международной политике Брэд
Сетсер. — Однако эта встреча может положить начало историческому
процессу, который покончит с гегемонией доллара». Некоторые экономисты
надеялись, что вашингтонский саммит станет новым Бреттон-Вудсом,
который создаст предпосылки для кардинальной реформы мировой финансовой
системы. На Бреттон-Вудской конференции 1944 года были созданы нынешние
финансовые институты, такие как МВФ и Всемирный банк, а также
установлены твердые обменные курсы валют, которые просуществовали
вплоть до 1971 года, когда президент США Ричард Никсон покончил с
привязкой доллара к золоту.
По словам главы МВФ Доминика Стросс-Кана, «было наивно рассчитывать,
что встреча «Двадцатки» станет Бреттон-Вудсом-2». «Лидеры не могли
заключить новый международный договор, — заявил он, — потому что такие
вещи в одночасье не делаются». На саммите велась борьба между
континентально-европейской и англосаксонской моделью. Первая
предполагает усиление государственного регулирования рынков, вторая —
сохранение монетаристских принципов. Президент Франции Николя Саркози
говорил о необходимости создать наднациональный контрольный орган,
обладающий всеми необходимыми полномочиями для того, чтобы
«регулировать капитализм». Он призывал ликвидировать «офшорные
налоговые убежища» и принять международные санкции против тех, кто
«идет на чрезмерный риск». Основным его оппонентом оказался британский
премьер Гордон Браун, который предлагал бороться с кризисом путем
налогового стимулирования, предполагающим скоординированное снижение
ведущими странами налогов и процентных ставок. Как утверждал The
Economist, «Браун отправился на саммит, чтобы защитить свободный рынок
лондонского Сити от галльских махинаций господина Саркози».
Американцы также не оценили предложения французского президента,
заявив, что Европа пытается навязать им «новый финансовый порядок»,
который противоречит интересам США. «Учитывая господствующую роль
Америки в глобальных финансах, — отмечал The Wall Street Journal, —
международный регулирующий орган даст лилипутам еще одно средство
связать Гулливера по рукам и ногам».
Итоговая декларация саммита в какой-то степени стала компромиссом
между сторонниками двух моделей. Лидеры «Двадцатки» поддержали позицию
Брауна, согласившись ослабить налоговое бремя внутри своих стран для
стимулирования внутреннего спроса. Вместо предложения о создании
международного института, ответственного за регулирование рынка был
принят план британского премьера, в результате которого должны
появиться наднациональные надзорные коллегии 30 крупнейших банков мира.
Ведь некоторые банки не могут контролироваться национальным
правительством, поскольку их активы в несколько раз превышают ВВП
страны, как, например, в случае швейцарского UBS. «Большая двадцатка»
согласилась принять англосаксонский подход и в вопросе о
протекционизме, отказавшись от возведения новых торговых и
инвестиционных барьеров. С другой стороны, Саркози в Вашингтоне также
праздновал победу: на саммите было решено ужесточить контроль над
деятельностью кредитно-рейтинговых агентств, что, по словам
французского президента, подрывает англосаксонские принципы свободного
рынка. «Никогда ранее, — заявил он, — англосаксы не соглашались на
подобные меры».
По словам бывшего экономиста МВФ, Саймона Джонсона, «у американцев и
крупнейших развивающихся стран больше общих интересов, чем кажется. И
те, и другие убеждены, что маленькие европейские государства
представлены в ключевых финансовых институтах несоразмерно их
масштабам». Эксперты говорят о необходимости реформировать существующие
институты, увеличив в них представительство развивающихся стран, прежде
всего из группы БРИК. В преддверии саммита представители этого
неформального объединения провели встречу в Сан-Паулу, на которой
призвали к формированию новой «финансовой архитектуры мира». «Это
глобальный кризис, и он требует глобальных решений, — заявил
бразильский президент Лула да Силва. — «Восьмерка» уже не способна
решать все вопросы в одиночку».
Например, Запад рассчитывает на помощь стран с большими
золотовалютными резервами в финансировании МВФ, что позволило бы фонду
выделять больше чрезвычайных кредитов. В первую очередь надежды
возлагаются на Китай, валютные резервы которого составляют почти $2
трлн. Однако, по словам китайского экономиста Тан Мина, «в награду за
спасение утопающих Пекин будет настаивать на увеличении роли
развивающихся стран в мировой финансовой системе».
И в этом смысле вызывает интерес решение вашингтонского саммита об
усилении роли Форума финансовой стабильности, в который наряду с
развитыми государствами входят страны с быстрорастущей экономикой.
Предполагается, что форум будет играть важную роль в разработке новых
стандартов на финансовых рынках и станет ключевым элементом системы
мировых финансовых институтов. «Этот саммит войдет в историю хотя бы
потому, что знаменует переход к более совершенной многосторонней модели
мировой экономики», — отмечает The Economist. И такая модель устраивает
Россию, которая, по словам помощника президента Аркадия
15 ноября в Вашингтоне состоялся саммит «Двадцатки», в
ходе которого лидеры ведущих экономических держав попытались
разработать программу мер для преодоления глобального финансового
кризиса. Первоначально планировалось созвать внеочередную встречу «Большой
восьмерки» — элитного клуба развитых стран. Однако для большинства
экспертов было очевидно, что без партнеров России по так называемой
группе БРИК — Китая, Индии и Бразилии — проводить подобное мероприятие
просто не имеет смысла. В итоге мировые лидеры остановились на формате
«Большой двадцатки», который, судя по всему, уже в ближайшие годы
придет на смену традиционным встречам в рамках G8. Ведь на долю этого
объединения приходится 90% мирового ВВП, 80% мировой торговли и две
трети населения земли.
Заседания «Восьмерки» уже несколько лет проходят в новом формате: 8
+ 5: Китай, Индия, Бразилия, Мексика и ЮАР стали постоянными
ассоциированными членами G8. Когда обсуждалась идея расширения
«Восьмерки», эти государства выступили против ее преобразования в
«Группу 13», поскольку близкие им развивающиеся страны могли воспринять
их вступление в элитный клуб как «предательство интересов Юга» ради
сближения с «золотым миллиардом». Куда предпочтительнее для них
выглядел сценарий создания нового неформального объединения на базе
«Группы 20», форума министров финансов, в котором половина мест
принадлежит развитым, а половина развивающимся странам. Помимо стран
«Восьмерки» и пяти государств — ассоциированных членов G8, в «Группу
20» входят Австралия, Евросоюз, Аргентина, Индонезия, Саудовская
Аравия, Южная Корея и Турция.
Конечно, никто не думал, что на саммите в Вашингтоне будет предложен
окончательный рецепт по выходу из кризиса, саммит пренебрежительно
называли «шоу двадцатки» и «парадной фотосессией». Учитывая тот факт,
что два пленарных заседания оказались зажаты между субботним ужином и
воскресным обедом, политологи пришли к выводу, что встреча имеет лишь
символическое значение. К тому же отсутствие в Вашингтоне избранного
неделю назад президента США Барака Обамы ставило под сомнение любые
результаты этого мероприятия.
Отказ Обамы от участия в переговорах с лидерами «Двадцатки» его
переходная администрация объяснила опасностью двоевластия в США.
Однако, вероятнее всего, она руководствовалась теми же мотивами, что и
Франклин Рузвельт в 1933 году. Во время Великой депрессии покидавший
свой пост президент Герберт Гувер был занят подготовкой к Всемирной
экономической и финансовой конференции. Рузвельт же считал, что встречи
мировых лидеров — это попытка республиканской администрации сложить с
себя ответственность за чудовищные провалы и неудачи.
«Никто не ждал реальных результатов от саммита под руководством
«хромой утки», — заявил эксперт Совета по международной политике Брэд
Сетсер. — Однако эта встреча может положить начало историческому
процессу, который покончит с гегемонией доллара». Некоторые экономисты
надеялись, что вашингтонский саммит станет новым Бреттон-Вудсом,
который создаст предпосылки для кардинальной реформы мировой финансовой
системы. На Бреттон-Вудской конференции 1944 года были созданы нынешние
финансовые институты, такие как МВФ и Всемирный банк, а также
установлены твердые обменные курсы валют, которые просуществовали
вплоть до 1971 года, когда президент США Ричард Никсон покончил с
привязкой доллара к золоту.
По словам главы МВФ Доминика Стросс-Кана, «было наивно рассчитывать,
что встреча «Двадцатки» станет Бреттон-Вудсом-2». «Лидеры не могли
заключить новый международный договор, — заявил он, — потому что такие
вещи в одночасье не делаются». На саммите велась борьба между
континентально-европейской и англосаксонской моделью. Первая
предполагает усиление государственного регулирования рынков, вторая —
сохранение монетаристских принципов. Президент Франции Николя Саркози
говорил о необходимости создать наднациональный контрольный орган,
обладающий всеми необходимыми полномочиями для того, чтобы
«регулировать капитализм». Он призывал ликвидировать «офшорные
налоговые убежища» и принять международные санкции против тех, кто
«идет на чрезмерный риск». Основным его оппонентом оказался британский
премьер Гордон Браун, который предлагал бороться с кризисом путем
налогового стимулирования, предполагающим скоординированное снижение
ведущими странами налогов и процентных ставок. Как утверждал The
Economist, «Браун отправился на саммит, чтобы защитить свободный рынок
лондонского Сити от галльских махинаций господина Саркози».
Американцы также не оценили предложения французского президента,
заявив, что Европа пытается навязать им «новый финансовый порядок»,
который противоречит интересам США. «Учитывая господствующую роль
Америки в глобальных финансах, — отмечал The Wall Street Journal, —
международный регулирующий орган даст лилипутам еще одно средство
связать Гулливера по рукам и ногам».
Итоговая декларация саммита в какой-то степени стала компромиссом
между сторонниками двух моделей. Лидеры «Двадцатки» поддержали позицию
Брауна, согласившись ослабить налоговое бремя внутри своих стран для
стимулирования внутреннего спроса. Вместо предложения о создании
международного института, ответственного за регулирование рынка был
принят план британского премьера, в результате которого должны
появиться наднациональные надзорные коллегии 30 крупнейших банков мира.
Ведь некоторые банки не могут контролироваться национальным
правительством, поскольку их активы в несколько раз превышают ВВП
страны, как, например, в случае швейцарского UBS. «Большая двадцатка»
согласилась принять англосаксонский подход и в вопросе о
протекционизме, отказавшись от возведения новых торговых и
инвестиционных барьеров. С другой стороны, Саркози в Вашингтоне также
праздновал победу: на саммите было решено ужесточить контроль над
деятельностью кредитно-рейтинговых агентств, что, по словам
французского президента, подрывает англосаксонские принципы свободного
рынка. «Никогда ранее, — заявил он, — англосаксы не соглашались на
подобные меры».
По словам бывшего экономиста МВФ, Саймона Джонсона, «у американцев и
крупнейших развивающихся стран больше общих интересов, чем кажется. И
те, и другие убеждены, что маленькие европейские государства
представлены в ключевых финансовых институтах несоразмерно их
масштабам». Эксперты говорят о необходимости реформировать существующие
институты, увеличив в них представительство развивающихся стран, прежде
всего из группы БРИК. В преддверии саммита представители этого
неформального объединения провели встречу в Сан-Паулу, на которой
призвали к формированию новой «финансовой архитектуры мира». «Это
глобальный кризис, и он требует глобальных решений, — заявил
бразильский президент Лула да Силва. — «Восьмерка» уже не способна
решать все вопросы в одиночку».
Например, Запад рассчитывает на помощь стран с большими
золотовалютными резервами в финансировании МВФ, что позволило бы фонду
выделять больше чрезвычайных кредитов. В первую очередь надежды
возлагаются на Китай, валютные резервы которого составляют почти $2
трлн. Однако, по словам китайского экономиста Тан Мина, «в награду за
спасение утопающих Пекин будет настаивать на увеличении роли
развивающихся стран в мировой финансовой системе».
И в этом смысле вызывает интерес решение вашингтонского саммита об
усилении роли Форума финансовой стабильности, в который наряду с
развитыми государствами входят страны с быстрорастущей экономикой.
Предполагается, что форум будет играть важную роль в разработке новых
стандартов на финансовых рынках и станет ключевым элементом системы
мировых финансовых институтов. «Этот саммит войдет в историю хотя бы
потому, что знаменует переход к более совершенной многосторонней модели
мировой экономики», — отмечает The Economist. И такая модель устраивает
Россию, которая, по словам помощника президента Аркадия
Читайте на смартфоне наши Telegram-каналы: Профиль-News, и журнал Профиль. Скачивайте полностью бесплатное мобильное приложение журнала "Профиль".
