19.12.2011 00:00 Еженедельный журнал «Профиль»

Архивная публикация 2011 года: "Патентованный сэр"

На прошлой неделе в столице дал концерт экс-битл Пол Маккартни. Активисты протестного движения, планируя на "фейсбуке" поход на Болотную площадь 10 декабря, всерьез обсуждали, какую бы песню петь на митинге хором. Ну не "Марсельезу" же и не "Вихри враждебные". На концерте Пола Маккартни я вдруг понял, какой гимн лучше всего подошел бы для нашей нежной недореволюции. "В 60-е в Америке было много беспорядков, связанных с гражданскими правами, - рассказывал сэр Пол. - Мы слышали про это в новостях, видели по телевизору, и я попытался написать песню, которая, если бы ее услышали в южных штатах США, помогла бы людям в их борьбе". И - запел сладчайшую Blackbird, которая, конечно, не только про черного дрозда с перебитым крылом.
У меня под эту песню двухлетняя дочь хорошо засыпает. Но я понимаю, почему Маккартни считал, что она может помочь чернокожим на американском Юге отвоевывать гражданские права. Почти любая его песня безотказно действует как стимулятор. Наполняет душу и тело каким-то легким, но придающим сил газом. Нет, не гелием, Маккартни и сам прочно стоит ногами на земле, и слушателю не даст превратиться в воздушный шарик. Этот газ - личное изобретение самого музыкально одаренного из битлов. Его формула - главный секрет успеха сэра Пола, разгадка почти сверхъестественной устойчивости этого человека к стандартным мерзостям возраста.
Маккартни 69 лет, но у него фигура мальчика. Девушки на концерте обсуждают его попку, будто сейчас 1964 год. К этому стройному, грациозному телу приделана голова старика. Он не пытается выглядеть моложе, чем есть, и больше не может вытягивать высокие ноты, как когда-то. Но это данность, к которой удивительный ливерпульский музыкант с видимой легкостью приспособился. Какого бы инструмента ни касались его руки - баса, рояля, любой из полудюжины гитар, которые сэр Пол сменил за концерт, - инструмент этот тут же изливается всем сахарным сиропом, какой в нем содержался втайне от прочих музыкантов и даже от мастера. Кажется, он и из палки извлек бы этот упругий, мягкий, счастливый и - да, попсовый звук. Сэр Пол не виртуоз, но он обращается с инструментами легко и мудро, как бы прощая им их недостатки.
Перед нами человек, который пятьдесят лет собирает стадионы. "Олимпийский" тоже был забит до отказа, наполнен патентованным газом, залит солнечным звуком, в котором нет ничего лишнего, - даже партии духовых инструментов исполнялись на клавишах. Маккартни мог бы позволить себе привезти оркестр - с такими-то заоблачными ценами на билеты, $200 в стоячую фан-зону, - но это ни к чему. Глядя на сэра Пола, понимаешь, что постоянная практика и отказ от излишеств приводят рано или поздно к совершенству. Большинство песен прозвучали лучше, чем в записи, лучше, чем на канонических концертных альбомах вроде Wings over America. Остальные музыканты под влиянием Маккартни тоже дурачились, строили рожи, исполняли маленькие танцевальные номера - и играли так, что не слышно было не только ни одной фальшивой, но даже ни одной избыточной ноты. "Привет, чуваки!" - выйдя на сцену, первым делом сказал Маккартни по-русски. Как минимум половине публики не было и тридцати - никакие это уже не чуваки и не чувихи, теперь они так себя не называют. Но они смеялись и аплодировали вместе с 40-, 50- и 60-летними. И тоже знали слова к Let Me Roll It и Back in the USSR. Вот говорят, на магии The Beatles далеко не уедешь. Маккартни сыграл несколько новых песен - крепких и сладких, выполненных по фирменному рецепту, - но именно хиты из 60-х и 70-х сильнее всего заводили поколение Y. Эти песни не поворачивается язык назвать старьем, потому что они изменились вместе с самим сэром Полом и вдруг оказались актуальнее, чем то, что играют нынешние хитмейкеры. Они проживут и будут эволюционировать ровно столько, сколько продлит-ся удивительная карьера Маккартни. Поэтому мне не хочется думать, что концерт в "Олимпийском" 14 декабря - это какая-то предпоследняя возможность услышать сэра Пола вживую: кажется, разработчик секретной формулы обеспечил себе еще как минимум лет десять такой жизни или, скорее, вдумчивой практики.
У каждого из моих ровесников в подростковом возрасте был свой любимый битл. Я вообще-то почитал Леннона, а Маккартни казался мне слишком уж слащавым девичьим угодником. В "Олимпийском" было несколько сентиментальных моментов, когда он вспоминал Джона и Джорджа, но на сцене присутствие этих двоих ощущалось в другие, самые неожиданные минуты. Маккартни тогда и пел, и выглядел вдруг иначе, чем обычно, - и вот тогда в воздухе вдруг неуловимо пахло серой. Алхимия - вот что это такое. Чистая дьявольщина, поверьте мне, я там был.