29 марта 2024
USD 92.26 -0.33 EUR 99.71 -0.56
  1. Главная страница
  2. Архивная запись
  3. Архивная публикация 2006 года: "Постраничная раскадровка"

Архивная публикация 2006 года: "Постраничная раскадровка"

Теодор Рошак. Киномания. «ЭКСМО».
Жаргонное американское словечко flicker («кино») в названии интеллектуального триллера историка, социолога и культуролога, к тому же профессора Теодора Рошака в русском переводе преобразилось в «Киноманию». Издатели по традиции снабдили книгу цитатой из Washington Post: «Новая история знаменитых скандалов кинематографа, написанная Умберто Эко с лихостью Дэна Брауна».

Обычно громкие отсылы подобного рода — приманка, но в данном случае сравнение с Эко уместно: широкий культурно-исторический фон, доскональное знание предмета, завораживающее смешение реальности и вымысла плюс сексуальная философия и интеллектуальная эротика в одном флаконе. Ну а закодированный Дэн Браун вообще отдыхает: у Рошака есть и красивая загадка, и эффектный антураж, и тонко выстроенный сюжет, и сочные персонажи, и мистика в разумных дозах. Кроме того, автор «Киномании», в отличие от Брауна, действительно хороший писатель.

«Кино — самое хрупкое из человеческих творений. Бумагу и пергамент можно без особых затрат заменить. Скульптура стоит столетиями. Творения архитектуры — тысячи лет. Но вещество, на поверхности которого так ненадежно запечатлен фильм, подвержено тысячам гибельных случайностей. Восстановить или переснять — слишком дорого, и всего лишь несколько фильмов, продолжающих привлекать зрителя, все еще оправдывают цену своего хранения».

Фильмы, которыми увлекся герой, студент Джонатан Гейтс, по всем коммерческим законам сохранению не подлежали — бледные тени на ветхом целлулоиде, к тому же в черновом монтаже. Имя режиссера было знакомо только знатокам-гурманам: Макс фон Кастелл, немецкий режиссер-экспрессионист, перебравшийся из Германии в Голливуд (фигура, выдуманная Рошаком). В Европе Касл (псевдоним) снимал гениальные «ужасы», за океаном скатился до малобюджетных «ужастиков» и канул в небытие. Но каждая его лента производила неизгладимое впечатление: «Меня подхватил ураган образов. Ощущение было такое, словно передо мной бушевал торнадо, а я пытался сохранить присутствие духа перед всесокрушающей мощью. А мощь эта являла собой кино в чистом виде — основополагающий визуальный ряд этого вида искусства. Картинки в движении, смена оглушительных образов, что проносились по неизведанным оптическим потокам и достигали самых глубин загадочного континента по имени мозг. Здесь было нечто большее, нечто выходившее за пределы простого мастерства. Фильмы Касла навевали неподдельный ужас, который пронизывал вас до мозга костей. Ни в одном эпизоде я не мог установить, откуда исходит эта сила, но был уверен: к сознательному восприятию она не имеет никакого отношения. Скорее, дело обстояло так: за моими глазами какая-то часть меня видела иной мир…»

Всю жизнь Джонатан Гейтс будет разгадывать эти тайны и докопается до совершенно неожиданных откровений. Легендарный режиссер был посвящен в тайны тамплиеров, розенкрейцеров и даже новомодных катаров.





Каретный ряд

Любовь Кириллова. Экипажи ХVI—XVIII веков. «Музеи Московского Кремля».

Сейчас у богатых и знаменитых принято мериться автомобилями. А знатные и родовитые жители безмоторных веков пускали пыль в глаза породистыми рысаками и, разумеется, «наворотами» своей «телеги». Например, Петр Великий велел изготовить для трехлетнего сына Алексея миниатюрную «каретку летнюю потешную». Кареты считались хорошими монаршими подарками. Так вот и английский король Яков I в 1603 году преподнес Борису Годунову резную, золоченую, обитую бархатом «колымагу двухместную», которая красуется в Оружейной палате Кремля.



Твоя война

Рассел Л. Экофф, Шелдон Ровин. Победить систему: как добиваться своего, сталкиваясь с бюрократией в повседневной жизни. «Добрая книга».

Общедоступный самоучитель по борьбе с бюрократией. Авторы предлагают сначала хорошо изучить систему, потом узнать ее уязвимые места, затем подготовиться психологически и набраться смелости. Правила борьбы элементарны. «Совершайте неожиданные поступки; не обязательно самому быть экспертом; просите прощения, а не разрешения, не отступайте, получив первый отказ; не говорите себе «нет» вместо кого-то другого; ищите союзников».



Внутри себя

Евгений Гришковец. Планка. «Махаон».

Выпустив эту книгу, автор стал считать себя законченным писателем: отметился во всех основных литературных форматах. В сборнике есть автобиографические рассказы — о делах и чувствах двадцатилетней давности, когда юный Гришковец служил на Тихоокеанском флоте. От традиционных дембельских бывальщин их отличает фирменная авторская интонация: «Когда я раздевался и укладывал форму в свой рундук, под руку мне попался какой-то небольшой незнакомый мне предмет. Я вынул его из темноты рундука и увидел зубную щетку в футляре. Внутри себя я смеялся невеселым интеллектуальным смехом». Гришковец пишет о многочисленных «рефлексиях» и «банальных» открытиях обывателя. «Номер был маленький, но очень приятный. Все в нем было приятное и маленькое. Большими были только кровать и окно. Вадик подошел к окну и обнаружил крохотный балкончик с красивой решеткой. Он вышел на него. Внизу шумела улица. — Париж! Ядрена мать! — сказал Вадик вслух».

Теодор Рошак. Киномания. «ЭКСМО».
Жаргонное американское словечко flicker («кино») в названии интеллектуального триллера историка, социолога и культуролога, к тому же профессора Теодора Рошака в русском переводе преобразилось в «Киноманию». Издатели по традиции снабдили книгу цитатой из Washington Post: «Новая история знаменитых скандалов кинематографа, написанная Умберто Эко с лихостью Дэна Брауна».

Обычно громкие отсылы подобного рода — приманка, но в данном случае сравнение с Эко уместно: широкий культурно-исторический фон, доскональное знание предмета, завораживающее смешение реальности и вымысла плюс сексуальная философия и интеллектуальная эротика в одном флаконе. Ну а закодированный Дэн Браун вообще отдыхает: у Рошака есть и красивая загадка, и эффектный антураж, и тонко выстроенный сюжет, и сочные персонажи, и мистика в разумных дозах. Кроме того, автор «Киномании», в отличие от Брауна, действительно хороший писатель.

«Кино — самое хрупкое из человеческих творений. Бумагу и пергамент можно без особых затрат заменить. Скульптура стоит столетиями. Творения архитектуры — тысячи лет. Но вещество, на поверхности которого так ненадежно запечатлен фильм, подвержено тысячам гибельных случайностей. Восстановить или переснять — слишком дорого, и всего лишь несколько фильмов, продолжающих привлекать зрителя, все еще оправдывают цену своего хранения».

Фильмы, которыми увлекся герой, студент Джонатан Гейтс, по всем коммерческим законам сохранению не подлежали — бледные тени на ветхом целлулоиде, к тому же в черновом монтаже. Имя режиссера было знакомо только знатокам-гурманам: Макс фон Кастелл, немецкий режиссер-экспрессионист, перебравшийся из Германии в Голливуд (фигура, выдуманная Рошаком). В Европе Касл (псевдоним) снимал гениальные «ужасы», за океаном скатился до малобюджетных «ужастиков» и канул в небытие. Но каждая его лента производила неизгладимое впечатление: «Меня подхватил ураган образов. Ощущение было такое, словно передо мной бушевал торнадо, а я пытался сохранить присутствие духа перед всесокрушающей мощью. А мощь эта являла собой кино в чистом виде — основополагающий визуальный ряд этого вида искусства. Картинки в движении, смена оглушительных образов, что проносились по неизведанным оптическим потокам и достигали самых глубин загадочного континента по имени мозг. Здесь было нечто большее, нечто выходившее за пределы простого мастерства. Фильмы Касла навевали неподдельный ужас, который пронизывал вас до мозга костей. Ни в одном эпизоде я не мог установить, откуда исходит эта сила, но был уверен: к сознательному восприятию она не имеет никакого отношения. Скорее, дело обстояло так: за моими глазами какая-то часть меня видела иной мир…»

Всю жизнь Джонатан Гейтс будет разгадывать эти тайны и докопается до совершенно неожиданных откровений. Легендарный режиссер был посвящен в тайны тамплиеров, розенкрейцеров и даже новомодных катаров.





Каретный ряд

Любовь Кириллова. Экипажи ХVI—XVIII веков. «Музеи Московского Кремля».

Сейчас у богатых и знаменитых принято мериться автомобилями. А знатные и родовитые жители безмоторных веков пускали пыль в глаза породистыми рысаками и, разумеется, «наворотами» своей «телеги». Например, Петр Великий велел изготовить для трехлетнего сына Алексея миниатюрную «каретку летнюю потешную». Кареты считались хорошими монаршими подарками. Так вот и английский король Яков I в 1603 году преподнес Борису Годунову резную, золоченую, обитую бархатом «колымагу двухместную», которая красуется в Оружейной палате Кремля.



Твоя война

Рассел Л. Экофф, Шелдон Ровин. Победить систему: как добиваться своего, сталкиваясь с бюрократией в повседневной жизни. «Добрая книга».

Общедоступный самоучитель по борьбе с бюрократией. Авторы предлагают сначала хорошо изучить систему, потом узнать ее уязвимые места, затем подготовиться психологически и набраться смелости. Правила борьбы элементарны. «Совершайте неожиданные поступки; не обязательно самому быть экспертом; просите прощения, а не разрешения, не отступайте, получив первый отказ; не говорите себе «нет» вместо кого-то другого; ищите союзников».



Внутри себя

Евгений Гришковец. Планка. «Махаон».

Выпустив эту книгу, автор стал считать себя законченным писателем: отметился во всех основных литературных форматах. В сборнике есть автобиографические рассказы — о делах и чувствах двадцатилетней давности, когда юный Гришковец служил на Тихоокеанском флоте. От традиционных дембельских бывальщин их отличает фирменная авторская интонация: «Когда я раздевался и укладывал форму в свой рундук, под руку мне попался какой-то небольшой незнакомый мне предмет. Я вынул его из темноты рундука и увидел зубную щетку в футляре. Внутри себя я смеялся невеселым интеллектуальным смехом». Гришковец пишет о многочисленных «рефлексиях» и «банальных» открытиях обывателя. «Номер был маленький, но очень приятный. Все в нем было приятное и маленькое. Большими были только кровать и окно. Вадик подошел к окну и обнаружил крохотный балкончик с красивой решеткой. Он вышел на него. Внизу шумела улица. — Париж! Ядрена мать! — сказал Вадик вслух».

Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».

Реклама
Реклама
Реклама