Архивная публикация 2005 года: "Про уродов и людей"

В Кремле открылась выставка «КунсткамерыГабсбургов». В знаменитых собранияхэрцгерцога Фердинанда Тирольского и его племянника императора Рудольфа II,в отличие от Кунсткамеры Петра I, уродов и монстров обнаружить не удалось.— Почему здесь нет уродцев, а в Питере есть? — обиженно спрашивает девушка.

— Все вопросы к биографам Петра Первого, — отзывается юноша. — Говорят, это у него такая мания была.

Из Венского музея искусств в Москву привезли коллекции двух Габсбургов, Фердинанда Тирольского и императора Рудольфа II. Они были не только основателями первых кунсткамер, но и жесткими конкурентами. Дядя Фердинанд для того, чтобы было удобнее показывать редкости, отстроил специальную восьмиугольную залу, а экспонаты по определенному принципу разместил в специальных витринах. Чем вызвал зависть племянника Рудольфа, тоже коллекционера и императора. После смерти дядюшки он немедленно купил всю коллекцию вместе с замком Амбрас под Инсбруком, где она хранилась. По словам директора Музея истории искусств Вены Вилфрида Зайпеля, император выложил 190 тыс. золотых талеров, из которых половину отдал исключительно за «кунштюки» покойного родственника.

Подобное рвение объясняется не только тягой к прекрасному. Хоть такие знаменитые создатели кунсткамер, как Лоренцо Медичи во Флоренции и Август Саксонский в Дрездене, были людьми со вкусом, имелись и более серьезные причины для покупки. «Считалось, что весь мир — это кунсткамера Бога, — поясняет заместитель директора музея-заповедника «Московский Кремль» Зельфира Трегулова. — Поэтому их владельцы формировали собственные коллекции, как вселенную в миниатюре. Любопытно, что в этих собраниях созданное природой (naturalia) ценилось выше рукотворных предметов. Оригинальный минерал или клык ископаемого животного имели большую ценность, чем какой-нибудь уникальный механизм. Кроме того, редкости имели еще и магические функции, призванные оберегать, защищать и просвещать их владельца».

Коллекции зачастую выставляли напоказ. Прине только чтобы удивить приятелей, но и с просветительскими целями. Например, кунсткамеру Рудольфа II в Праге могли посещать ученые и студенты. В конце XV века у людей изменилось мировоззрение. В Средневековье любопытство считалось сродни сладострастию и признавалось греховным. Поэтому коллекции редкостей хранились главным образом при соборах вместе с церковной утварью и никогда не выставлялись. Кстати, классический пример хранилища, в которое, как в сундук, складывались все ценности без разбора, — отечественная Оружейная палата.

Магическая ценность

Все предметы в кунсткамерах располагались в строгом порядке и их регулярно применяли в магических или научных целях. Так, приборами из собрания императора Рудольфа активно пользовался придворный астроном Иоганн Кеплер. А вот безоары, небольшие камни из желудка ламы или верблюда (современные читатели знакомы с ними по книжкам про Гарри Поттера), ценились много дороже золота и считались прекрасным средством от меланхолии. Настольное украшение «змеиные языки» — подсвечник с искусно оправленными окаменелыми зубами акулы — служило противоядием («языки» опускали в бокал с вином). Уникальный меч с хрупкой коралловой рукоятью считался оберегом: коралл своей формой повторяет человеческие артерии. Из кубка с крышкой из рога носорога, считалось в те времена, можно пить даже самые ядовитые напитки: магический рог — также отличное противоядие.

Такой же интерес у коллекционеров вызывали самодвижущиеся механизмы. Например, позолоченный гондольер с красавицей неоднократно развлекали за ужином царственных особ Европы: гондола двигалась по периметру стола, и все было рассчитано так, что от удара веслом в нужный момент она поворачивала и продолжала путешествие. По признанию работников музея, со многими инструментами им так и не удалось разобраться — они оказались слишком сложными.

Но львиную долю коллекции императора Рудольфа составляли предметы эротического содержания — картины и скульптуры известных мастеров (сюжеты произведений император придумывал сам).

Дешевое уродство

Основатель российской Кунсткамеры Петр I к искусству был равнодушен. Его интересовала природа вещей, особенно всяческие уродства. Кунсткамера в Санкт-Петербурге запоминается не собранием предметов искусства, а коллекциями сиамских близнецов, циклопов и русалок. На собирательскую деятельность Петра оказали влияние прагматично-утилитарные мюнцкабинеты протестантской Голландии, где главное место отводилось познавательной, а не эстетической или мистической функциям. В то время как Габсбурги, чтобы познать природу любви, заказывали портрет обнаженной женщины, царь Петр, вооружившись специальным гинекологическим зеркалом, исследовал саму натуру. Даже великолепную античную Венеру Таврическую Петр выменял в Ватикане на мощи святой Бригитты исключительно из просветительских соображений: пусть народ на голого идола посмотрит.

С точки зрения долгосрочных финансовых инвестиций Габсбурги оказались более предусмотрительными. Вряд ли младенец в формалине, пусть даже и петровских времен, принесет большие дивиденды. А вот стоимость доспехов Фердинанда Тирольского, которые и в XVI веке стоили больше 2 тыс. гульденов (суммарный годовой доход 20 придворных чиновников того времени), теперь, попади они на антикварный аукцион, во много раз превысит официальный доход всех депутатов Госдумы РФ. По словам Вилфрида Зайпеля, объявленная страховая стоимость этого экспоната — 1,2 млн. евро — занижена по меньшей мере в несколько десятков раз. Если объявить реальную стоимость экспоната, то коллекцию не сможет принять ни один музей мира. На страховой взнос денег не хватит.