- Главная страница
- Архив
- Архивная публикация 2005 года: "Продюсер Игорь Толстунов: «Глупо говорить о художественных достоинствах кино»"
Архивная публикация 2005 года: "Продюсер Игорь Толстунов: «Глупо говорить о художественных достоинствах кино»"
Российское кинопроизводство начинает приобретать формы настоящего бизнеса. Бюджеты некоторых картин уже доходят до десятка миллионов долларов. А главное, выпущенные фильмы стали приносить прибыль. Выпускник экономического факультета ВГИКа Игорь ТОЛСТУНОВ одним из первых начал зарабатывать на кино деньги. Работал с Тодоровским, организовал компанию «НТВ-Профит». Сейчас сотрудничает с гендиректором канала СТС и продюсером Александром Роднянским, стал совладельцем фестиваля «Кинотавр». О том, как снять кино, найти на него деньги и не прогореть, Игорь Толстунов рассказал корреспонденту «Профиля» Миле КУЗИНОЙ. — «Ночной дозор» и «Турецкий гамбит» вызвали бум на российском кинорынке. При этом киносообщество их активно критиковало...
— Мы говорим о трех участниках процесса: продюсерах, режиссерах и прокатчиках. Я бы не стал комментировать реакцию киносообщества на эти картины, потому что коллеги, как правило, не готовы оценивать проекты в той системе координат, в которой эти проекты существуют. Глупо говорить о художественных достоинствах и недостатках. Так же как, например, глупо говорить о достоинствах и недостатках докторской колбасы, хотя она значительно лучше/хуже многих других колбасных изделий. Она просто есть, и на нее большой спрос. Фильмы, которые вы назвали, — ярко выраженный энтертейнмент. Когда мы обсуждаем коммерческое кино, цепочка должна быть очень короткой: зритель смотрит — результат достигнут. Я намеренно ухожу в такие крайности, а то мы попадем в категорию неудовлетворенных кинематографистов, которые считают, что они всю жизнь говорят миру что-то сокровенное, а их не понимают. Мне лично не нравится «Ночной дозор» как картина, но «Турецкий гамбит» я посмотрел с удовольствием. Первый канал использовал свой ресурс по полной. Когда я увидел фильм, где Леонид Парфенов гуляет с Акуниным по местам действия фильма, я воскликнул: «Ай да Эрнст, ай да сукин сын!» Лучшего журналиста страны уговорить сделать рекламный фильм надо еще постараться. Они притащили в кинотеатры людей, которые в жизни туда не ходили. А потом вышли другие фильмы, тоже удачные с точки зрения кассы. И сейчас уже существует лояльный зритель — примерно 4—5 млн. человек, — который ходит в кино хотя бы раз в месяц. Это замечательно.
— В чем формула коммерческого успеха?
— Если честно, то ее нет. Существуют базовые основы, благодаря которым ты можешь рассчитывать на то, что фильм не провалится: качественный сценарий, артисты, режиссер, бюджет. Но чем и замечателен этот бизнес — ты никогда не знаешь, будет твоя картина удачной или нет. Кино нельзя потрогать руками. Есть много примеров — скажем, фильм «Александр»: режиссер Оливер Стоун, в главной роли Брэд Питт, $150—200 млн. бюджет, мировая раскрутка, а в итоге — пшик. И такие истории происходят каждый год. Все зависит от интонации, с которой история рассказывается зрителю. И либо эта вибрация зрителю близка, либо нет. Или вот пример: «Открытое море» — дешевое кино, я посмотрел — такая тоска, а между тем крупный коммерческий успех.
— Какой, скажем, у вас самый успешный с точки зрения бизнеса проект?
— Последний фильм — «Водитель для Веры». До этого были «Вор» и «Сирота казанская». Но все это было давно, и цифры сейчас выглядят смешными. Тогда стояла задача не выйти из имеющегося бюджета и вернуть его. Та эпоха заканчивается, и ее уже нельзя сравнивать с сегодняшней ситуацией. Когда мы выпускали фильм «Вор», в Москве было всего два современных кинотеатра. Фильм «Водитель для Веры» в прошлом году вышел 130 копиями. Сегодня 150 копий — это нижний предел для большого фильма. Если бы мы запускались сейчас, то выпустили бы 250—300 копий. Ситуация на кинорынке очень быстро меняется.
— Для вас это стало неожиданностью?
— Да, конечно. Для Европы 100 или 200 копий — это все равно, что говорить про бюджет фильма: $1 млн. или $1,1 млн. Разница не улавливается. Полтора года назад мы поняли, что ситуация резко изменится, поскольку увеличивается сам рынок. Так же как он увеличивается, например, на телевидении. Рынок растет сам по себе, в этом нет заслуги телеканалов. Повышается цена продукта, а за ней и рекламные бюджеты, так что рост прогнозировали, но его темпа нет.
— Растет и цена фильма? Вы можете назвать среднюю цену? Еще десять лет назад $500—700 тыс. считались хорошим бюджетом.
— Я могу сказать про наш опыт. В работе находятся три-четыре скромные в постановочном смысле картины. Их бюджеты колеблются от $800 тыс. до $1,2 млн. То есть на простую картину сейчас нужен в среднем $1 млн., в советские времена эти ленты назывались «пионерские галстуки», то есть такие детские истории. При этом фильм будет качественным, Dolby-звук, и цель — выход в кинотеатрах. Картины с бюджетом в $2—3 млн. сегодня никого не удивляют, и главное, что цифра в $5 млн. тоже уже не оглушает. Бюджеты растут. Кинотеатральные сборы в России в этом году составят порядка $350 млн. Когда меня один из олигархов спросил: а какой он вообще, кинорынок, о чем мы говорим? Я озвучил ему эту цифру, и он присвистнул. Ведь $350 млн. — это только сборы в кинотеатрах, такая же сумма получается от продажи DVD и видео, другое дело, что пока этот рынок пиратский. Вот если завтра кино займутся олигархические структуры, то они очень быстро наведут порядок с пиратами, раскатают в асфальт только так. Кстати, пираты уже сейчас платят, мало, но платят. Это приблизительно 30—40 центов с диска. Все понимают, что они печатают не 10 тыс., а около 500 тыс. дисков. Вот, например, «Водитель для Веры» был продан полумиллионным тиражом, мы получили 30 центов с диска. В пиратской рознице он стоит $6—7, то есть сами пираты-оптовики получают $2—3. Львиную долю доходов они, конечно, забирают себе, но год назад вообще ничего не платили. Кинотеатр тоже берет себе половину суммы валового сбора, даже чуть больше, потому что есть еще налог с дохода, который идет композиторам. Доля прокатчика — приблизительно 7—10% валового сбора в зависимости от уровня фильма... Иногда эта сумма бывает меньше, потому что прокатчики понимают — производитель много вкладывает в рекламу. Ведь сейчас, чтобы хорошо выпустить картину, надо $1,5—2 млн. вложить в рекламу. Продюсер получает не более 30—35%. Соответственно, коммерчески целесообразные бюджеты сегодня не должны превышать $3—3,5 млн., не считая рекламы. Итак, считаем: теоретически миллион может дать государство, еще один миллион теоретически за хит может дать телевидение, еще полмиллиона — за DVD. Итого «бокс-офис» должен составлять $7—8 млн. Такую сумму очень тяжело набрать. Цена билета в среднем $4, то есть если 8 разделить на 4, то получится, в кино должны прийти 2 млн. человек...
— Вы и говорите, что каждый месяц в кино ходит 4 млн. человек.
— Но они ходят раз в месяц и именно на ваш фильм могут не попасть. Понятно, что девушки не спешат на фильмы с мордобоем и слабой мелодраматической линией. А между тем один из основных двигателей успеха — это девочки 15—17 лет. «Турецкий гамбит», например, решил задачу объединения зрительских аудиторий. Это романтическое приключение.
— Какое сейчас на рынке соотношение иностранной и российской продукции?
— Доля российского кино в общем вале в прошлом году составила 15%. Это благодаря «Ночному дозору». В позапрошлом году было меньше — 6%. Я не думаю, что эта тенденция будет иметь устойчивый рост. Весь кинотеатральный рынок в России сейчас равен $350 млн. Опять же можно подсчитать: $18 млн. собрал «Турецкий гамбит», $8 млн. — «Бой с тенью», почти $5 млн. — «Личный номер», более $2 млн. — «Побег», $7 млн. — «Статский советник», «Жмурки» — $3,5 млн. и т.д. И это только за полгода. А сейчас пойдут, например, «9 рота», «Мужской сезон». Есть еще фильмы, которые мы не упоминаем, но они собирают по $100—200 тыс.
— Вы делаете проекты на коммерческой основе. Как это сочетается с господдержкой?
— Замечательно сочетается. Дело в том, что сегодня господдержка необходима, по моему мнению, для увеличения темпов роста индустрии, в то время как ранее — только для выживания российского кино. Например, большие постановочные фильмы, проекты с бюджетом более $3 млн. было бы сложно делать без господдержки, при том что для развития киноиндустрии зрелищные картины крайне необходимы. Естественно, я не говорю об отдельных крупнобюджетных проектах, для которых $1 млн. государственных средств не имеет серьезного значения. Сейчас уровень господдержки кинематографа — около $50 млн. в год, это и на документальное, и на анимационное, и на короткий метр, и на дебюты. Хотя, конечно, львиная доля достается игровому кино.
— Продюсеры постоянно жалуются на кадры. При этом вузы продолжают выпускать массу актеров, сценаристов и режиссеров. Почему же их не хватает?
— Индустрия оказалась не готова в кинобуму. Не хватает второго звена — ассистентов, костюмеров. Мы не готовы к тому объему производства, которого требует от нас рынок. Сложно найти артистов, их всего десять и они в работе как белки в колесе. У них в год по восемь ролей, они уже затерлись.
— Какие самые большие гонорары артистов вам известны?
— Сегодня этот бизнес устроен так, что достоверной информации практически нет. Гильдия продюсеров России предпринимает попытки упорядочить договорный процесс как с актерами, так и с представителями других творческих профессий. Однако до решения проблемы еще далеко.
— Есть темы, на которые вы не рискнули бы сейчас снимать?
— Скорее, это некие этические вещи. Если это Чечня, то подход должен быть максимально деликатным — тема больная для всех. Ни цензурных, ни иных мотивов нет. Кино не телевидение. Это телевидение занимается исполнением прямых заказов власти и самоцензурой, чтобы не иметь проблем с этой властью. В кино такого нет.
Российское кинопроизводство начинает приобретать формы настоящего бизнеса. Бюджеты некоторых картин уже доходят до десятка миллионов долларов. А главное, выпущенные фильмы стали приносить прибыль. Выпускник экономического факультета ВГИКа Игорь ТОЛСТУНОВ одним из первых начал зарабатывать на кино деньги. Работал с Тодоровским, организовал компанию «НТВ-Профит». Сейчас сотрудничает с гендиректором канала СТС и продюсером Александром Роднянским, стал совладельцем фестиваля «Кинотавр». О том, как снять кино, найти на него деньги и не прогореть, Игорь Толстунов рассказал корреспонденту «Профиля» Миле КУЗИНОЙ. — «Ночной дозор» и «Турецкий гамбит» вызвали бум на российском кинорынке. При этом киносообщество их активно критиковало...
— Мы говорим о трех участниках процесса: продюсерах, режиссерах и прокатчиках. Я бы не стал комментировать реакцию киносообщества на эти картины, потому что коллеги, как правило, не готовы оценивать проекты в той системе координат, в которой эти проекты существуют. Глупо говорить о художественных достоинствах и недостатках. Так же как, например, глупо говорить о достоинствах и недостатках докторской колбасы, хотя она значительно лучше/хуже многих других колбасных изделий. Она просто есть, и на нее большой спрос. Фильмы, которые вы назвали, — ярко выраженный энтертейнмент. Когда мы обсуждаем коммерческое кино, цепочка должна быть очень короткой: зритель смотрит — результат достигнут. Я намеренно ухожу в такие крайности, а то мы попадем в категорию неудовлетворенных кинематографистов, которые считают, что они всю жизнь говорят миру что-то сокровенное, а их не понимают. Мне лично не нравится «Ночной дозор» как картина, но «Турецкий гамбит» я посмотрел с удовольствием. Первый канал использовал свой ресурс по полной. Когда я увидел фильм, где Леонид Парфенов гуляет с Акуниным по местам действия фильма, я воскликнул: «Ай да Эрнст, ай да сукин сын!» Лучшего журналиста страны уговорить сделать рекламный фильм надо еще постараться. Они притащили в кинотеатры людей, которые в жизни туда не ходили. А потом вышли другие фильмы, тоже удачные с точки зрения кассы. И сейчас уже существует лояльный зритель — примерно 4—5 млн. человек, — который ходит в кино хотя бы раз в месяц. Это замечательно.
— В чем формула коммерческого успеха?
— Если честно, то ее нет. Существуют базовые основы, благодаря которым ты можешь рассчитывать на то, что фильм не провалится: качественный сценарий, артисты, режиссер, бюджет. Но чем и замечателен этот бизнес — ты никогда не знаешь, будет твоя картина удачной или нет. Кино нельзя потрогать руками. Есть много примеров — скажем, фильм «Александр»: режиссер Оливер Стоун, в главной роли Брэд Питт, $150—200 млн. бюджет, мировая раскрутка, а в итоге — пшик. И такие истории происходят каждый год. Все зависит от интонации, с которой история рассказывается зрителю. И либо эта вибрация зрителю близка, либо нет. Или вот пример: «Открытое море» — дешевое кино, я посмотрел — такая тоска, а между тем крупный коммерческий успех.
— Какой, скажем, у вас самый успешный с точки зрения бизнеса проект?
— Последний фильм — «Водитель для Веры». До этого были «Вор» и «Сирота казанская». Но все это было давно, и цифры сейчас выглядят смешными. Тогда стояла задача не выйти из имеющегося бюджета и вернуть его. Та эпоха заканчивается, и ее уже нельзя сравнивать с сегодняшней ситуацией. Когда мы выпускали фильм «Вор», в Москве было всего два современных кинотеатра. Фильм «Водитель для Веры» в прошлом году вышел 130 копиями. Сегодня 150 копий — это нижний предел для большого фильма. Если бы мы запускались сейчас, то выпустили бы 250—300 копий. Ситуация на кинорынке очень быстро меняется.
— Для вас это стало неожиданностью?
— Да, конечно. Для Европы 100 или 200 копий — это все равно, что говорить про бюджет фильма: $1 млн. или $1,1 млн. Разница не улавливается. Полтора года назад мы поняли, что ситуация резко изменится, поскольку увеличивается сам рынок. Так же как он увеличивается, например, на телевидении. Рынок растет сам по себе, в этом нет заслуги телеканалов. Повышается цена продукта, а за ней и рекламные бюджеты, так что рост прогнозировали, но его темпа нет.
— Растет и цена фильма? Вы можете назвать среднюю цену? Еще десять лет назад $500—700 тыс. считались хорошим бюджетом.
— Я могу сказать про наш опыт. В работе находятся три-четыре скромные в постановочном смысле картины. Их бюджеты колеблются от $800 тыс. до $1,2 млн. То есть на простую картину сейчас нужен в среднем $1 млн., в советские времена эти ленты назывались «пионерские галстуки», то есть такие детские истории. При этом фильм будет качественным, Dolby-звук, и цель — выход в кинотеатрах. Картины с бюджетом в $2—3 млн. сегодня никого не удивляют, и главное, что цифра в $5 млн. тоже уже не оглушает. Бюджеты растут. Кинотеатральные сборы в России в этом году составят порядка $350 млн. Когда меня один из олигархов спросил: а какой он вообще, кинорынок, о чем мы говорим? Я озвучил ему эту цифру, и он присвистнул. Ведь $350 млн. — это только сборы в кинотеатрах, такая же сумма получается от продажи DVD и видео, другое дело, что пока этот рынок пиратский. Вот если завтра кино займутся олигархические структуры, то они очень быстро наведут порядок с пиратами, раскатают в асфальт только так. Кстати, пираты уже сейчас платят, мало, но платят. Это приблизительно 30—40 центов с диска. Все понимают, что они печатают не 10 тыс., а около 500 тыс. дисков. Вот, например, «Водитель для Веры» был продан полумиллионным тиражом, мы получили 30 центов с диска. В пиратской рознице он стоит $6—7, то есть сами пираты-оптовики получают $2—3. Львиную долю доходов они, конечно, забирают себе, но год назад вообще ничего не платили. Кинотеатр тоже берет себе половину суммы валового сбора, даже чуть больше, потому что есть еще налог с дохода, который идет композиторам. Доля прокатчика — приблизительно 7—10% валового сбора в зависимости от уровня фильма... Иногда эта сумма бывает меньше, потому что прокатчики понимают — производитель много вкладывает в рекламу. Ведь сейчас, чтобы хорошо выпустить картину, надо $1,5—2 млн. вложить в рекламу. Продюсер получает не более 30—35%. Соответственно, коммерчески целесообразные бюджеты сегодня не должны превышать $3—3,5 млн., не считая рекламы. Итак, считаем: теоретически миллион может дать государство, еще один миллион теоретически за хит может дать телевидение, еще полмиллиона — за DVD. Итого «бокс-офис» должен составлять $7—8 млн. Такую сумму очень тяжело набрать. Цена билета в среднем $4, то есть если 8 разделить на 4, то получится, в кино должны прийти 2 млн. человек...
— Вы и говорите, что каждый месяц в кино ходит 4 млн. человек.
— Но они ходят раз в месяц и именно на ваш фильм могут не попасть. Понятно, что девушки не спешат на фильмы с мордобоем и слабой мелодраматической линией. А между тем один из основных двигателей успеха — это девочки 15—17 лет. «Турецкий гамбит», например, решил задачу объединения зрительских аудиторий. Это романтическое приключение.
— Какое сейчас на рынке соотношение иностранной и российской продукции?
— Доля российского кино в общем вале в прошлом году составила 15%. Это благодаря «Ночному дозору». В позапрошлом году было меньше — 6%. Я не думаю, что эта тенденция будет иметь устойчивый рост. Весь кинотеатральный рынок в России сейчас равен $350 млн. Опять же можно подсчитать: $18 млн. собрал «Турецкий гамбит», $8 млн. — «Бой с тенью», почти $5 млн. — «Личный номер», более $2 млн. — «Побег», $7 млн. — «Статский советник», «Жмурки» — $3,5 млн. и т.д. И это только за полгода. А сейчас пойдут, например, «9 рота», «Мужской сезон». Есть еще фильмы, которые мы не упоминаем, но они собирают по $100—200 тыс.
— Вы делаете проекты на коммерческой основе. Как это сочетается с господдержкой?
— Замечательно сочетается. Дело в том, что сегодня господдержка необходима, по моему мнению, для увеличения темпов роста индустрии, в то время как ранее — только для выживания российского кино. Например, большие постановочные фильмы, проекты с бюджетом более $3 млн. было бы сложно делать без господдержки, при том что для развития киноиндустрии зрелищные картины крайне необходимы. Естественно, я не говорю об отдельных крупнобюджетных проектах, для которых $1 млн. государственных средств не имеет серьезного значения. Сейчас уровень господдержки кинематографа — около $50 млн. в год, это и на документальное, и на анимационное, и на короткий метр, и на дебюты. Хотя, конечно, львиная доля достается игровому кино.
— Продюсеры постоянно жалуются на кадры. При этом вузы продолжают выпускать массу актеров, сценаристов и режиссеров. Почему же их не хватает?
— Индустрия оказалась не готова в кинобуму. Не хватает второго звена — ассистентов, костюмеров. Мы не готовы к тому объему производства, которого требует от нас рынок. Сложно найти артистов, их всего десять и они в работе как белки в колесе. У них в год по восемь ролей, они уже затерлись.
— Какие самые большие гонорары артистов вам известны?
— Сегодня этот бизнес устроен так, что достоверной информации практически нет. Гильдия продюсеров России предпринимает попытки упорядочить договорный процесс как с актерами, так и с представителями других творческих профессий. Однако до решения проблемы еще далеко.
— Есть темы, на которые вы не рискнули бы сейчас снимать?
— Скорее, это некие этические вещи. Если это Чечня, то подход должен быть максимально деликатным — тема больная для всех. Ни цензурных, ни иных мотивов нет. Кино не телевидение. Это телевидение занимается исполнением прямых заказов власти и самоцензурой, чтобы не иметь проблем с этой властью. В кино такого нет.
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
