Архивная публикация 2003 года: "Роман с постскриптумом"
Автор и ведущий программы "Постскриптум" Алексей Пушков всегда знал, что его жена будет очень красивой. А его супруга Нина всегда знала, что ее мужа будут звать Алеша.Нина Пушкова: Первая наша встреча была как в романе: мы познакомились в театре. Я заканчивала Щукинское училище при театре Вахтангова, готовилась в Театр сатиры, наизусть знала весь репертуар. Выбор театра был предопределен: в одного из наших педагогов, Александра Ширвиндта, были влюблены все девушки с нашего курса и еще пол-Москвы.
После спектакля ко мне подходит молодой человек -- кудрявый, с большими губами, с широкой улыбкой -- не очень, честно говоря, красивый по сравнению с Ширвиндтом. На его вопрос, можно ли меня проводить, я ответила: нет. И добавила, что влюблена во взрослого человека, намекая таким образом на его юный возраст. А потом я опустила глаза на ботинки молодого человека. В 1973 году элегантные замшевые ботинки были большой редкостью. Эта элегантность в столь юном возрасте меня сразила и сыграла решающую роль. "Впрочем, завтра после репетиции я буду свободна", -- сказала я.
На встречу я вышла в длинном репетиционном платье, оно мне очень шло. Молодой человек представился: "Меня зовут Алеша". "Алеша, -- сказала я, -- к сожалению, вы будете моим мужем". Дело в том, что я с 6 лет знала, что моего мужа будут обязательно звать Алешей. Я была влюблена в Алешу Скворцова из чухраевской "Баллады о солдате", но до двадцати лет мне не попадалось ни одного Алексея, я уже стала сомневаться, а тут такая встреча!
Наталья Щербаненко: Молодой человек не удивился такой решительности незнакомки?
Н.П.: Удивился. Но тут же пригласил меня на свидание. Мы договорились встретиться на Гоголевском бульваре, и я опоздала на 40 минут.
Н.Щ.: Специально, чтобы нервы потрепать влюбленному юноше?
Н.П.: Нет, конечно. Просто я всюду пыталась успеть одновременно. Я наслаждалась полнотой жизни, цитировала Чехова: "Когда у человека нет времени, он живет вдвойне". А я тогда жила втройне.
Н.Щ.: То, что Алексей был мало похож на Ширвиндта, вас перестало волновать?
Н.П.: Вокруг меня в театральной среде был очень высокий потолок красоты. Но я уже тогда чувствовала непривлекательность или, вернее, недостаточность внешней красоты: даже самый красивый актер повторяет чужие тексты, слова, сказанные им, вторичны. Алексей же поразил меня своим интеллектом, чувством юмора. Он учился в МГИМО, в совершенстве знал французский и читал мне стихи Поля Элюара в оригинале и на русском языке в своем переводе.
Н.Щ.: Как складывались ваши отношения с родственниками вашего поклонника?
Н.П.: Близкие Алеши считали, что наши отношения -- мезальянс. Его родители, как профессиональные дипломаты, не видели своего сына с женой-актрисой. Я же жила по принципу "можно все", ощущала, что мир принадлежит мне. Я думаю, его родители хотели, чтобы у их сына невеста была, например, из ЦК или Совмина.
Н.Щ.: Вас это несоответствие не пугало?
Н.П.: Я вообще ничего боялась. Я была уверена, что весь мир меня любит. Ходила по городу с ощущением счастья, обожала Москву. Неглинка тогда пахла липой, Моховая -- сиренью: мне казалось, что я впитываю эти чудесные запахи.
Н.Щ.: У вас был долгий роман?
Н.П.: Долгий -- два с половиной года! И бурный -- пару раз мы расставались навсегда. Зато когда поженились, поняли, что все острые углы, которые обычно возникают после свадьбы, мы уже пережили.
Н.Щ.: Как жила молодая семья?
Н.П.: Мы снимали квартиру без мебели, помню, даже играли в пустых стенах в футбол. Преодоление бытовых тягот переживали легко. В те годы, кстати, вообще не делалось культа из материальных ценностей, значимо было совсем иное: если, например, за полторы ночи ты не прочел "Мастера и Маргариту", говорить с тобой было не о чем. У меня и моих подружек из театрального училища не было особых нарядов, зато у нас была такая походка! Мы ведь обучались сценическому движению. Среди наших преподавателей была Мансурова, первая Турандот на русской сцене, выпускник пажеского корпуса, известная балерина, то есть аристократы того времени. Нам говорили: "Чем актриса отличается от другой женщины? Если актрисе предложат роль или норковую шубу, она выберет первое".
Н.Щ.: Не боялись, что замужество лишит вас свободы?
Н.П.: Никогда. Когда я узнала, что жду ребенка, твердо решила, что как минимум три года должна посвятить малышу. Заниматься домашним хозяйством, растить дочку -- это большая роскошь и удовольствие. А потом, мое счастье было и в том, что я поняла: я не Смоктуновский, меня не разрывает гений, мой бог не театр, а семья, по крайней мере на тот момент. Когда мы уехали в Прагу (Алексея пригласили работать в журнале "Проблемы мира и социализма"), дочку мы отдали в чешскую школу, а я изучала чешский, французский и психологию в Карловском университете.
Н.Щ.: Расскажите, пожалуйста, как вы дочку воспитывали?
Н.П.: Когда она было еще младенцем, я воспитывала ее по системе Спока: книжку американского педиатра купить было невозможно, молодые мамы передавали ее из рук в руки. Главным в его системе считалось предоставление маленькому человечку большой свободы. Мы с Дашей очень много читали. К шести годам она знала наизусть легенды и мифы Древней Греции, я пересказывала их ей как сказки.
Н.Щ.: Алексей был хорошим папой?
Н.П.: Поначалу Алеша был никаким папой. Как-то я решила его повоспитывать и ночью попросила покормить дочку. Когда я увидела, что в бутылочку он наливает горячую воду из-под крана, я поняла, что сделала это напрасно.
Алексей Пушков: Это было не так: я просто мыл бутылочку.
Н.П.: Это мой муж сейчас так говорит. К воспитанию дочки Алексей подходил своеобразно: как-то я вернулась домой с курсов французского и увидела своего маленького ребенка, заснувшего в детской прямо на полу под магнитной доской, на которой цветными буковками были выложены слова "конвергенция" и "интеграция". Оказалось, что муж дал Даше первый попавшийся под руку научный труд и сказал, что пока она не выложит название книги из магнитной азбуки, она не должна отвлекать его от работы. Когда дочка немного подросла, мужу стало интересно с ней общаться. Она, например, начала задавать ему вопросы вроде: "А ты знаешь сына царя Кеоса Кипариса?" А он иногда не мог ответить.
Н.Щ.: Чем сейчас ваша дочка занимается?
Н.П.: Даша работает на ВВС корреспондентом, занимается новостями культуры и бизнеса. У нее отличное языковое образование, она с легкостью говорит на четырех языках. Я всегда радуюсь, когда вижу, как она работает.
Н.Щ.: Как решали молодые родители проблемы переходного периода своей взрослой дочери?
Н.П.: У Бутусова есть такая песня "Утро Полины": "Сонные глаза ждут того, кто придет и зажжет в них свет, утро Полины продолжается сто миллиардов лет". В какой-то момент, Даше тогда было лет 15, Алексей понял, что у нашей дочки началось это самое утро. И он объявил "Полине" войну. Даша очень сопротивлялась: ей большое удовольствие доставляли дискотеки всех классов в школе и бессмысленное общение с ровесниками, совершенно естественное для этого возраста. Муж справедливо полагал, что у Даши хорошая перспектива, что она должна получить достойное образование. Мы ехали за город, загорали, и Алексей вдруг спрашивал Дашу: "Ну, так в каком году Бухарин провозгласил лозунг "обогащайтесь"?" В результате Даша поступила в МГИМО и сейчас легко справляется с любой работой.
Н.Щ.: Алексей, скажите, пожалуйста, тогда, 27 лет назад, подходя в театре к красавице-незнакомке, вы были уверены в своем успехе?
Алексей Пушков: Я был тогда очень самоуверен, как теперь понимаю, без особых оснований. Точно знал, что у меня будет красивая жена. Некоторые девушки, правда, пытались меня разубедить: мол, посмотри на себя. Но я считал себя достаточно симпатичным.
И еще я считал, что это романтично -- влюбиться в актрису. Я тогда увлекался экзистенциалистами. Во всех их романах, от Хемингуэйя до Макса Фриша, была любовь, полная красоты и драматизма. Я даже представлял себе, как буду расставаться со своей любимой, например, на живописном фоне озера Комо. В девушках, с которыми я общался до того, как встретил Нину, чувствовалась некая "конечность". Я не мог представить их на берегу озера Комо.
Н.Щ.: То, что вы с Ниной были из разных сфер, вас не смущало?
Алексей Пушков: Нина актерскую среду воспринимала в лучших ее проявлениях, а бесконечные разговоры о непризнанных гениях тяготили ее. Мне, в свою очередь, не всегда нравилось, как проводят время мои приятели, дети высокопоставленных людей: досуг их часто сводился к возлияниям и рассказам о последующих "подвигах".
Н.Щ.: Вам приятно, что на вашу жену другие мужчины оборачиваются?
Алексей Пушков: Так и должно быть. Жену как секретное оружие для достижения каких-то своих карьерных целей я никогда не использовал, и вообще считаю это недостойным мужчины. Но любящая жена всегда способствует успеху мужа на уровне эмоциональном, на уровне своего личного вклада в его развитие.
Н.Щ.: Нина, вы все программы Алексея смотрите?
Н.П.: Обязательно. Наши знакомые знают, что вечером с 9 до 10 в субботу звонить нам домой бессмысленно, трубку я не возьму.
Н.Щ.: Критические замечания высказывать имеете право?
Н.П.: Разумеется. Если мне что-то не понравилось, я говорю, что мне было скучно.
Н.Щ.: Алексей, а вам нравится, что жена вас критикует?
Алексей Пушков: Нина человек очень одаренный, она была сценаристом и продюсером нескольких документальных фильмов, которые шли и на Первом канале, и на ТВЦ, и ее замечания обычно очень точны. Нина -- зритель заинтересованный, между ее оценкой и рейтингом существует некая магическая связь. Если Нина звонит мне после программы и говорит: "Ну, неплохая программа, приезжай поскорее, я тебе вкусный ужин приготовила", -- это означает, что что-то на экране было не то и Нина предпочитает говорить об ужине.
Н.Щ.: Обычно женщинам советуют с мужем во всем соглашаться и одобрять все, что он делает, во избежание семейных конфликтов.
Н.П.: Я никогда не ставлю под сомнение личность Алексея, его талант. Он знает, что я восхищаюсь его поразительным аналитическим даром, отточенностью формулировок, умению вести дебаты. Но это не значит, что надо всегда и во всем быть согласной. Это безликость.
Н.Щ.: Вы скучаете по мужу, когда он в отъезде?
Н.П.: А мы почти всегда вместе -- я часто езжу вместе с мужем в командировки. Всегда вместе ездим в отпуск. Только один раз Алеша отдыхал без меня, в августе 91-го, он оказался тогда на отдыхе в Форосе, а я снимала документальный фильм "Бегство из рабства".
Н.Щ.: У нас вообще-то не очень принято выводить свою "вторую половину" в свет.
Н.П.: Зато на Западе, напротив, принято ездить на высокие встречи с женами. Алексей -- консультант Центра Никсона в Вашингтоне, член редколлегии американского журнала "Нэшнл интерест", постоянный эксперт Мирового экономического форума в Давосе. Так что нет ничего удивительного в том, что я сопровождаю мужа и в поездках за рубеж, и на дипломатических приемах.
Н.Щ.: Как вы думаете, что вас объединяет?
Н.П.: Мы стали больше чем родственники. Мы соединены таким количеством всего невидимого, что разорвать это невозможно. У нас, вы не поверите, даже давление одно и то же и анализы крови одинаковые.
Алексей Пушков: Я думаю, мужчину во многом формирует женщина: чем больше в мужчине достоинств, тем больше в этом заслуга его жены. Лучше всех про это сказал Бродский: "Я был лишь тем, что ты там, внизу, различала: смутный облик сначала, много позже -- черты". Мужчина до 25 лет -- это в основном обещания.
Н.Щ.: Вам повезло, что Нина поверила этим обещаниям?
Алексей Пушков: Везение -- это проявление закономерности. Я серьезно относился к женитьбе, предложение сделал только тогда, когда сердце и разум совпали.
Н.П.: Я думаю, это судьба. Впрочем, разве везение -- это не часть судьбы?
Автор и ведущий программы "Постскриптум" Алексей Пушков всегда знал, что его жена будет очень красивой. А его супруга Нина всегда знала, что ее мужа будут звать Алеша.Нина Пушкова: Первая наша встреча была как в романе: мы познакомились в театре. Я заканчивала Щукинское училище при театре Вахтангова, готовилась в Театр сатиры, наизусть знала весь репертуар. Выбор театра был предопределен: в одного из наших педагогов, Александра Ширвиндта, были влюблены все девушки с нашего курса и еще пол-Москвы.
После спектакля ко мне подходит молодой человек -- кудрявый, с большими губами, с широкой улыбкой -- не очень, честно говоря, красивый по сравнению с Ширвиндтом. На его вопрос, можно ли меня проводить, я ответила: нет. И добавила, что влюблена во взрослого человека, намекая таким образом на его юный возраст. А потом я опустила глаза на ботинки молодого человека. В 1973 году элегантные замшевые ботинки были большой редкостью. Эта элегантность в столь юном возрасте меня сразила и сыграла решающую роль. "Впрочем, завтра после репетиции я буду свободна", -- сказала я.
На встречу я вышла в длинном репетиционном платье, оно мне очень шло. Молодой человек представился: "Меня зовут Алеша". "Алеша, -- сказала я, -- к сожалению, вы будете моим мужем". Дело в том, что я с 6 лет знала, что моего мужа будут обязательно звать Алешей. Я была влюблена в Алешу Скворцова из чухраевской "Баллады о солдате", но до двадцати лет мне не попадалось ни одного Алексея, я уже стала сомневаться, а тут такая встреча!
Наталья Щербаненко: Молодой человек не удивился такой решительности незнакомки?
Н.П.: Удивился. Но тут же пригласил меня на свидание. Мы договорились встретиться на Гоголевском бульваре, и я опоздала на 40 минут.
Н.Щ.: Специально, чтобы нервы потрепать влюбленному юноше?
Н.П.: Нет, конечно. Просто я всюду пыталась успеть одновременно. Я наслаждалась полнотой жизни, цитировала Чехова: "Когда у человека нет времени, он живет вдвойне". А я тогда жила втройне.
Н.Щ.: То, что Алексей был мало похож на Ширвиндта, вас перестало волновать?
Н.П.: Вокруг меня в театральной среде был очень высокий потолок красоты. Но я уже тогда чувствовала непривлекательность или, вернее, недостаточность внешней красоты: даже самый красивый актер повторяет чужие тексты, слова, сказанные им, вторичны. Алексей же поразил меня своим интеллектом, чувством юмора. Он учился в МГИМО, в совершенстве знал французский и читал мне стихи Поля Элюара в оригинале и на русском языке в своем переводе.
Н.Щ.: Как складывались ваши отношения с родственниками вашего поклонника?
Н.П.: Близкие Алеши считали, что наши отношения -- мезальянс. Его родители, как профессиональные дипломаты, не видели своего сына с женой-актрисой. Я же жила по принципу "можно все", ощущала, что мир принадлежит мне. Я думаю, его родители хотели, чтобы у их сына невеста была, например, из ЦК или Совмина.
Н.Щ.: Вас это несоответствие не пугало?
Н.П.: Я вообще ничего боялась. Я была уверена, что весь мир меня любит. Ходила по городу с ощущением счастья, обожала Москву. Неглинка тогда пахла липой, Моховая -- сиренью: мне казалось, что я впитываю эти чудесные запахи.
Н.Щ.: У вас был долгий роман?
Н.П.: Долгий -- два с половиной года! И бурный -- пару раз мы расставались навсегда. Зато когда поженились, поняли, что все острые углы, которые обычно возникают после свадьбы, мы уже пережили.
Н.Щ.: Как жила молодая семья?
Н.П.: Мы снимали квартиру без мебели, помню, даже играли в пустых стенах в футбол. Преодоление бытовых тягот переживали легко. В те годы, кстати, вообще не делалось культа из материальных ценностей, значимо было совсем иное: если, например, за полторы ночи ты не прочел "Мастера и Маргариту", говорить с тобой было не о чем. У меня и моих подружек из театрального училища не было особых нарядов, зато у нас была такая походка! Мы ведь обучались сценическому движению. Среди наших преподавателей была Мансурова, первая Турандот на русской сцене, выпускник пажеского корпуса, известная балерина, то есть аристократы того времени. Нам говорили: "Чем актриса отличается от другой женщины? Если актрисе предложат роль или норковую шубу, она выберет первое".
Н.Щ.: Не боялись, что замужество лишит вас свободы?
Н.П.: Никогда. Когда я узнала, что жду ребенка, твердо решила, что как минимум три года должна посвятить малышу. Заниматься домашним хозяйством, растить дочку -- это большая роскошь и удовольствие. А потом, мое счастье было и в том, что я поняла: я не Смоктуновский, меня не разрывает гений, мой бог не театр, а семья, по крайней мере на тот момент. Когда мы уехали в Прагу (Алексея пригласили работать в журнале "Проблемы мира и социализма"), дочку мы отдали в чешскую школу, а я изучала чешский, французский и психологию в Карловском университете.
Н.Щ.: Расскажите, пожалуйста, как вы дочку воспитывали?
Н.П.: Когда она было еще младенцем, я воспитывала ее по системе Спока: книжку американского педиатра купить было невозможно, молодые мамы передавали ее из рук в руки. Главным в его системе считалось предоставление маленькому человечку большой свободы. Мы с Дашей очень много читали. К шести годам она знала наизусть легенды и мифы Древней Греции, я пересказывала их ей как сказки.
Н.Щ.: Алексей был хорошим папой?
Н.П.: Поначалу Алеша был никаким папой. Как-то я решила его повоспитывать и ночью попросила покормить дочку. Когда я увидела, что в бутылочку он наливает горячую воду из-под крана, я поняла, что сделала это напрасно.
Алексей Пушков: Это было не так: я просто мыл бутылочку.
Н.П.: Это мой муж сейчас так говорит. К воспитанию дочки Алексей подходил своеобразно: как-то я вернулась домой с курсов французского и увидела своего маленького ребенка, заснувшего в детской прямо на полу под магнитной доской, на которой цветными буковками были выложены слова "конвергенция" и "интеграция". Оказалось, что муж дал Даше первый попавшийся под руку научный труд и сказал, что пока она не выложит название книги из магнитной азбуки, она не должна отвлекать его от работы. Когда дочка немного подросла, мужу стало интересно с ней общаться. Она, например, начала задавать ему вопросы вроде: "А ты знаешь сына царя Кеоса Кипариса?" А он иногда не мог ответить.
Н.Щ.: Чем сейчас ваша дочка занимается?
Н.П.: Даша работает на ВВС корреспондентом, занимается новостями культуры и бизнеса. У нее отличное языковое образование, она с легкостью говорит на четырех языках. Я всегда радуюсь, когда вижу, как она работает.
Н.Щ.: Как решали молодые родители проблемы переходного периода своей взрослой дочери?
Н.П.: У Бутусова есть такая песня "Утро Полины": "Сонные глаза ждут того, кто придет и зажжет в них свет, утро Полины продолжается сто миллиардов лет". В какой-то момент, Даше тогда было лет 15, Алексей понял, что у нашей дочки началось это самое утро. И он объявил "Полине" войну. Даша очень сопротивлялась: ей большое удовольствие доставляли дискотеки всех классов в школе и бессмысленное общение с ровесниками, совершенно естественное для этого возраста. Муж справедливо полагал, что у Даши хорошая перспектива, что она должна получить достойное образование. Мы ехали за город, загорали, и Алексей вдруг спрашивал Дашу: "Ну, так в каком году Бухарин провозгласил лозунг "обогащайтесь"?" В результате Даша поступила в МГИМО и сейчас легко справляется с любой работой.
Н.Щ.: Алексей, скажите, пожалуйста, тогда, 27 лет назад, подходя в театре к красавице-незнакомке, вы были уверены в своем успехе?
Алексей Пушков: Я был тогда очень самоуверен, как теперь понимаю, без особых оснований. Точно знал, что у меня будет красивая жена. Некоторые девушки, правда, пытались меня разубедить: мол, посмотри на себя. Но я считал себя достаточно симпатичным.
И еще я считал, что это романтично -- влюбиться в актрису. Я тогда увлекался экзистенциалистами. Во всех их романах, от Хемингуэйя до Макса Фриша, была любовь, полная красоты и драматизма. Я даже представлял себе, как буду расставаться со своей любимой, например, на живописном фоне озера Комо. В девушках, с которыми я общался до того, как встретил Нину, чувствовалась некая "конечность". Я не мог представить их на берегу озера Комо.
Н.Щ.: То, что вы с Ниной были из разных сфер, вас не смущало?
Алексей Пушков: Нина актерскую среду воспринимала в лучших ее проявлениях, а бесконечные разговоры о непризнанных гениях тяготили ее. Мне, в свою очередь, не всегда нравилось, как проводят время мои приятели, дети высокопоставленных людей: досуг их часто сводился к возлияниям и рассказам о последующих "подвигах".
Н.Щ.: Вам приятно, что на вашу жену другие мужчины оборачиваются?
Алексей Пушков: Так и должно быть. Жену как секретное оружие для достижения каких-то своих карьерных целей я никогда не использовал, и вообще считаю это недостойным мужчины. Но любящая жена всегда способствует успеху мужа на уровне эмоциональном, на уровне своего личного вклада в его развитие.
Н.Щ.: Нина, вы все программы Алексея смотрите?
Н.П.: Обязательно. Наши знакомые знают, что вечером с 9 до 10 в субботу звонить нам домой бессмысленно, трубку я не возьму.
Н.Щ.: Критические замечания высказывать имеете право?
Н.П.: Разумеется. Если мне что-то не понравилось, я говорю, что мне было скучно.
Н.Щ.: Алексей, а вам нравится, что жена вас критикует?
Алексей Пушков: Нина человек очень одаренный, она была сценаристом и продюсером нескольких документальных фильмов, которые шли и на Первом канале, и на ТВЦ, и ее замечания обычно очень точны. Нина -- зритель заинтересованный, между ее оценкой и рейтингом существует некая магическая связь. Если Нина звонит мне после программы и говорит: "Ну, неплохая программа, приезжай поскорее, я тебе вкусный ужин приготовила", -- это означает, что что-то на экране было не то и Нина предпочитает говорить об ужине.
Н.Щ.: Обычно женщинам советуют с мужем во всем соглашаться и одобрять все, что он делает, во избежание семейных конфликтов.
Н.П.: Я никогда не ставлю под сомнение личность Алексея, его талант. Он знает, что я восхищаюсь его поразительным аналитическим даром, отточенностью формулировок, умению вести дебаты. Но это не значит, что надо всегда и во всем быть согласной. Это безликость.
Н.Щ.: Вы скучаете по мужу, когда он в отъезде?
Н.П.: А мы почти всегда вместе -- я часто езжу вместе с мужем в командировки. Всегда вместе ездим в отпуск. Только один раз Алеша отдыхал без меня, в августе 91-го, он оказался тогда на отдыхе в Форосе, а я снимала документальный фильм "Бегство из рабства".
Н.Щ.: У нас вообще-то не очень принято выводить свою "вторую половину" в свет.
Н.П.: Зато на Западе, напротив, принято ездить на высокие встречи с женами. Алексей -- консультант Центра Никсона в Вашингтоне, член редколлегии американского журнала "Нэшнл интерест", постоянный эксперт Мирового экономического форума в Давосе. Так что нет ничего удивительного в том, что я сопровождаю мужа и в поездках за рубеж, и на дипломатических приемах.
Н.Щ.: Как вы думаете, что вас объединяет?
Н.П.: Мы стали больше чем родственники. Мы соединены таким количеством всего невидимого, что разорвать это невозможно. У нас, вы не поверите, даже давление одно и то же и анализы крови одинаковые.
Алексей Пушков: Я думаю, мужчину во многом формирует женщина: чем больше в мужчине достоинств, тем больше в этом заслуга его жены. Лучше всех про это сказал Бродский: "Я был лишь тем, что ты там, внизу, различала: смутный облик сначала, много позже -- черты". Мужчина до 25 лет -- это в основном обещания.
Н.Щ.: Вам повезло, что Нина поверила этим обещаниям?
Алексей Пушков: Везение -- это проявление закономерности. Я серьезно относился к женитьбе, предложение сделал только тогда, когда сердце и разум совпали.
Н.П.: Я думаю, это судьба. Впрочем, разве везение -- это не часть судьбы?
НАТАЛЬЯ ЩЕРБАНЕНКО, фото АЛЕКСЕЯ АНТОНОВА
Читайте на смартфоне наши Telegram-каналы: Профиль-News, и журнал Профиль. Скачивайте полностью бесплатное мобильное приложение журнала "Профиль".
