30.06.2003 00:00 Еженедельный журнал «Профиль»

Архивная публикация 2003 года: "Серб и молот"

Через месяц российских войск в бывшей Югославии не останется. Их уход состоится спустя почти четыре года после знаменитого броска десантников из Боснии в Косово. Подходит к концу и история самой Югославии, которая сыграла такую большую роль в судьбе России."Нас с русскими 200 миллионов"

В XVIII--XIX веках дружба России с балканскими народами объяснялась, во-первых, этноконфессиональными причинами (болгары и югославы были славянами и православными), во-вторых, наличием общего врага -- Турции. В конце концов мы освободили их от турок, за что особой благодарности братья-славяне не выказали. Освобожденные почти сразу начали воевать между собой за территории, порой заключая при этом союзы с недавними угнетателями-османами. Болгары вообще в обеих мировых войнах были нашими противниками, хотя, правда, до боев между русскими и болгарами дело не доходило. Однако, как это часто бывало в российской истории, дружба стала самоцелью, вопрос о том, что мы от нее будем иметь, казался неприличным, одна только популярная в Сербии фраза "нас с русскими 200 миллионов" вызывала чувство умиления и желание немедленно отдать братьям последнюю рубаху.
Поэтому Россия и бросилась спасать сербов в августе 1914-го без видимой необходимости. Август 1914-го привел к октябрю 1917-го, то есть роль Балкан в нашей жизни оказалась роковой. Причем сербы, сдавшие во время Первой мировой всю территорию страны противнику, в итоге оказались в числе победителей, за счет частей Австро-Венгрии и Болгарии была создана Югославия, официально называвшаяся тогда Королевством сербов, хорватов и словенцев. Россия, отдавшая столько жизней за эту победу "братьев по крови и вере", стала главным проигравшим в той войне.
В начале 1941 года роль Югославии в нашей истории вновь могла оказаться решающей, причем если в 1914-м мы влезли в войну без необходимости, то в 1941-м получилось прямо наоборот. В начале Второй мировой югославское руководство было настроено прогермански, однако в марте 1941 года, как раз в тот момент, когда немцы готовились ударить по Греции, в Белграде произошел переворот. Новое правительство мгновенно заключило договор о дружбе с Москвой, после чего столь же мгновенно получило сокрушительный удар вермахта. Югославская армия сразу рухнула, и страна была быстро оккупирована немцами.
Сейчас уже общеизвестно, что весной 1941-го на западной границе СССР сосредоточилась гигантская группировка Красной армии, причем построение ее было таким, что предполагало наступательные, а не оборонительные действия. Так и не ясно до сих пор, прав был Суворов-Резун со своим "Ледоколом" или не прав, готовил Сталин удар или нет. Очевидно только, что нанести этот удар было абсолютно необходимо. Говорить об агрессии с нашей стороны в данной ситуации было как минимум странно: какая может быть агрессия против агрессора, захватившего почти всю Европу? Тем более, как уже было сказано, договор с Югославией просто обязывал нас начать войну против немцев. Большая часть вермахта оказывалась в этом случае в гигантском стратегическом мешке на Балканах, противник сразу лишился бы румынской нефти, поскольку опереточная армия этой страны сдержать напор советских войск была не способна. И вся история пошла бы совершенно по-другому. Но мы дождались 22 июня.
Гитлер создал на месте Югославии несколько государств, причем Хорватия стала одним из главных его союзников. Зверства хорватских боевиков-усташей против евреев и сербов были такими, что даже немецкий представитель в Загребе обратился в Берлин с просьбой немного унять союзника. Зато сербы, черногорцы и коммунистические партизаны Тито, среди которых тоже преобладали представители этих двух народов, три года вели крупномасштабную войну, привязав к себе до 30 немецких дивизий. По сути, это был "третий фронт", и если бы все решала не политическая целесообразность, а реальные боевые заслуги, четвертой страной, принимавшей 9 мая 1945 года в Карлсхорсте капитуляцию Германии, должна была бы стать Югославия, а не Франция с ее мифическим Сопротивлением.
Потом мы поссорились с Тито. Потом помирились. В конце 80-х в Югославии началось то же, что и у нас, -- страна развалилась, и сербский лидер Слободан Милошевич продемонстрировал, как не надо действовать в такой ситуации и какая катастрофа постигла бы Россию, если бы она попыталась силой удерживать разбегающиеся союзные республики. Однако наши государственники, как обычно, сделали из случившегося прямо противоположный вывод и превратили диктатора, целенаправленно разрушавшего собственную страну, в кумира.
Без войны виноватые

Из всех войн, которые начал и проиграл Милошевич, война против албанских сепаратистов в Косове была единственной справедливой. Ситуация здесь оказалась почти точной копией чеченской. В начале 1999 года Ичкерия еще была "независимой", звериный оскал этой независимости был очень хорошо виден не только на Северном Кавказе, а уже "от Москвы до самых до окраин", что добавляло нашего сочувствия к историческим союзникам, попавшим в аналогичную ситуацию. Именно поэтому такой всплеск эмоций вызвала у нас натовская агрессия на Балканах. Даже самые прозападно настроенные россияне понимали, что США с компанией совершают ошибку. Каким бы плохим ни был Милошевич, но албанские боевики, представлявшие собой конгломерат наркоторговцев, исламских фундаменталистов и обычных бандитов, гораздо хуже. Тем более странным казалось то, что, когда Милошевич вел войны агрессивные, он был для Запада уважаемым политическим деятелем, достойным участником Дейтонских соглашений, а вот когда стал защищать собственную страну -- сразу превратился в жестокого диктатора. Причем, в отличие от недавней ситуации с Ираком, в 1999 году Штаты и их союзники даже не пытались получить поддержку ООН, они начали воевать "по собственному желанию".
Весной 1999-го сложился редкий для постсоветской России национальный консенсус относительно югославских событий. Интересно, что именно на борьбе с этой войной начал свою раскрутку СПС, тогда называвшийся "Правым делом". Протесты коммунистов и жириновцев против агрессии были естественны, но вот то, что против действий Запада активно выступают самые прозападные политики страны, производило сильное впечатление. Подобное же происходило и в высших эшелонах власти. Примаковский разворот самолета над Атлантикой никого особенно не удивил. Но и президент произнес свое веское слово.
Отношение Бориса Николаевича к Западу было достаточно своеобразным. Став вождем антикоммунистической революции, а затем рыночных и демократических реформ в России, он как бы автоматически встраивал страну в западную цивилизацию. При этом, будучи "царем" по духу и президентом огромной страны по факту, Ельцин считал, что Запад должен принять нас в свою компанию не просто в качестве равноправного партнера, но в качестве сверхдержавы, такой же, как СССР, только "хорошей". Действия США и их союзников далеко не во всем отвечали ожиданиям президента, и он начал обижаться. С началом войны НАТО против Югославии обида прорвалась наружу, и Ельцин пообещал направить на страны блока ядерные ракеты. У нас к этому отнеслись с пониманием или с юмором. На Западе многие отреагировали гораздо серьезнее.
В июле 1999-го, через 1,5 месяца после окончания войны, я был в Австрии. В Зальцбурге нам досталась в качестве экскурсовода бывшая соотечественница, которая со смехом рассказывала, какое впечатление произвели слова нашего президента на эту идиллическую и абсолютно нейтральную страну. Австрийцы всерьез ожидали начала ядерной войны, в том числе и против себя! Все местные политики, включая канцлера, стали делать заявления, что их страна соблюдает полный нейтралитет, ни в какой агрессии не участвует и вообще местные дороги слишком узкие для прохода танков. До этого в течение двух лет местные бюрократы не давали согласия на гастроли в Австрии Мариинского театра. После ельцинского заявления вопрос решился за два дня. Видимо, австрийцы думали, что присутствие в стране наших артистов гарантирует их от ядерного удара.
Сами агрессоры отнеслись к угрозам из Москвы более реалистично, и война продолжалась. Она оказалась единственной в истории чисто воздушной. Два с половиной месяца натовская авиация методично разрушала инфраструктуру и Вооруженные силы Югославии. При этом от огня средств ПВО Югославии было потеряно всего 2 американских самолета. По нашим СМИ до сих пор кочуют многочисленные "альтернативные" данные о десятках, а то и сотнях сбитых самолетов альянса, только вот никаких доказательств в виде хотя бы элементарных фотографий не приводится. Поэтому верить этим данным затруднительно. С другой стороны, если в разрушении промышленности, энергетики и транспорта натовцы добились больших успехов, то югославская армия, как теперь известно, практически не пострадала. Даже ВВС потеряли не более 20% авиапарка, а в Сухопутных войсках потери не превышали 2%.
К началу июня США и компания были в очевидном тупике. Они уничтожили большинство назначенных целей, однако югославская армия уверенно контролировала Косово, практически выбив оттуда албанских боевиков. Надо было либо свертывать операцию, не добившись поставленных задач, либо начинать наземное вторжение.
Первый вариант, видимо, привел бы к отставке всех правительств стран альянса. Второй означал бы страшную бойню. Как уже было сказано, югославская армия почти не пострадала от воздушных атак, горно-лесистая местность очень способствовала успешной обороне. Югославы не растворились бы в пространстве, как иракцы. Они дрались бы до конца, жестоко и умело. Американцы и англичане, как показал Ирак, тоже бились бы насмерть. Именно в этот момент Милошевич капитулировал.
Смотрите, кто пришел...

С военной точки зрения капитуляцию в такой момент нельзя назвать иначе как преступлением. Либо надо было сдаваться сразу, в марте, когда страна еще не была разрушена, либо стоять до конца. Но Милошевич сперва загнал противника в тупик, а затем сам же его оттуда вывел, попутно дав ему окончательно разрушить Сербию. Непонятно, за что его теперь судят в Гааге?
Ему надо было в Брюсселе или Вашингтоне орден вручить. Хотя по прошествии четырех лет понимаешь, что этот вариант оказался лучше стояния насмерть. Натовцы все равно победили бы, они были объективно сильнее. При этом возникли бы десятки тысяч жертв с обеих сторон и вековая ненависть между сербами и Западом. А также между Россией и Западом.
Однако в тот момент альянс ощущал себя абсолютным и безраздельным победителем, югославская армия покидала Косово, натовцы готовились занять ее место. Ни с кем делиться лаврами они не собирались, и этого Москва стерпеть не могла. Тогда и родился в Генштабе и получил поддержку президента план броска на Приштину российских десантников, входивших в состав миротворческих сил в Боснии.
Сейчас у нас безраздельно господствует мнение, что СССР был могучей державой, не дававшей в обиду своих союзников, а со слабой Россией никто не считается. Факты не вполне подтверждают данное мнение. Вьетнам был важнейшим стратегическим союзником СССР за пределами Варшавского договора, полноправным членом "социалистического содружества", а не какой-нибудь страной "социалистической ориентации". Это, однако, не мешало американцам терзать его по полной программе в течение десяти лет. С другой стороны, "слабая" Россия в начале 90-х делала все, что хотела, в Грузии и Таджикистане. И лучше всего "неслабость" нашей страны подтвердил тот самый бросок в Косово.
Десантников было всего 206 человек. Самым сильным их оружием были 15 крупнокалиберных пулеметов в башнях БТРов и пара десятков РПГ. Даже пушки ни одной не было, не говоря уж о чем-то более серьезном. Их 17-часовой поход 11--12 июня весь мир наблюдал в прямом эфире. И не рискнула мощнейшая натовская группировка помешать им занять важнейший стратегический объект Косова -- приштинский аэродром. Хотя командующий силами НАТО в Европе американский генерал Уэсли Кларк приказал английскому генералу Майклу Джексону, командовавшему группировкой на Балканах, захватить аэродром раньше русских, англичанин ответил, что не собирается начинать третью мировую.
Сам по себе поход десантников был великолепен -- не русский тот, кто этого не понимает. Это был почти уникальный в нашей истории случай, когда мы не тащились за событиями, происходящими помимо нас, а сыграли на опережение, повергнув оппонентов в шок. Да и стиль был хорош. Однако дальше все вышло "как всегда", поскольку мы сами не поняли, для чего туда пришли. Тем более в стиле Ельцина было одержать блестящую победу, продемонстрировав свою силу (битые противники президента называли это "непредсказуемостью"), после чего утратить всякий интерес к проблеме, никак не воспользовавшись результатами победы.
Гадость Западу

Получилось, что просто сделали гадость Западу, только обычно это получалось глупо и топорно, а тут вышло красиво и вдохновенно. Можно было не стыдиться и даже гордиться. Потом еще 5 десантных кораблей Черноморского флота эффектно высадили десантную бригаду на берега натовской Греции. Бригада эта и составила наш миротворческий контингент в Косове, который нисколько не помешал албанцам провести "обратный геноцид", выдавив из края почти всех сербов. Добились мы разве что того, что братьев-славян не убивали физически, но этого и натовцы бы не позволили. И вряд ли кто сомневается, что никогда уже Косово не вернется в состав Сербии.
Кроме того, в самой Югославии мы по традиции поставили на проигравшего (Милошевича) и до сих пор не наладили нормальных отношений с нынешними властями страны. Недавние хамские высказывания некоторых наших политиков и журналистов в адрес убитого сербского премьера Зорана Джинджича очень хорошо продемонстрировали убогие умственные и моральные качества отечественной "элиты". Поэтому наш уход из бывшей Югославии является вполне естественным. Не осталось даже тех интересов, которые можно было бы защищать.
Можно, наверное, утешаться тем, что первая война, проведенная блоком НАТО, означала фактический конец альянса. Через две недели после начала югославской кампании, 4 апреля 1999 года, блок отмечал свое 50-летие. Отмечал довольно печально.
Югославская война продемонстрировала колоссальный разрыв между США и остальными членами блока буквально по всем параметрам: количеству и качеству вооружений и техники, боевому и тыловому обеспечению, уровню боевой подготовки, желанию воевать. Американцы поняли, что организовывать войну силами альянса -- это все равно что стричь свинью: визга много, а шерсти ноль. Поэтому так легко были приняты в блок абсолютно недееспособные в военном отношении страны Восточной Европы, что сделало почти недееспособным весь блок в целом. Штаты больше не рассматривают НАТО как военную силу, воевать они будут, организуя ситуационные коалиции из произвольного набора стран, факт членства или нечленства этих стран в НАТО не будет иметь никакого значения. Отказывать в приеме восточноевропейцам было неудобно, они ведь так рвались в НАТО, не объяснять же им теперь, что блок больше не нужен. Кроме того, США рассматривают эти страны как политический противовес становящимся все более антиамериканскими Франции и Германии.
В следующий заход в альянс примут Хорватию и Албанию. К тому времени полувиртуальная Сербия и Черногория официально разделится на Сербию и Черногорию. После чего их тоже примут в НАТО. И будет им счастье.
.

В XVIII--XIX веках дружба России с балканскими народами объяснялась, во-первых, этноконфессиональными причинами (болгары и югославы были славянами и православными), во-вторых, наличием общего врага -- Турции. В конце концов мы освободили их от турок, за что особой благодарности братья-славяне не выказали. Освобожденные почти сразу начали воевать между собой за территории, порой заключая при этом союзы с недавними угнетателями-османами. Болгары вообще в обеих мировых войнах были нашими противниками, хотя, правда, до боев между русскими и болгарами дело не доходило. Однако, как это часто бывало в российской истории, дружба стала самоцелью, вопрос о том, что мы от нее будем иметь, казался неприличным, одна только популярная в Сербии фраза "нас с русскими 200 миллионов" вызывала чувство умиления и желание немедленно отдать братьям последнюю рубаху.

Поэтому Россия и бросилась спасать сербов в августе 1914-го без видимой необходимости. Август 1914-го привел к октябрю 1917-го, то есть роль Балкан в нашей жизни оказалась роковой. Причем сербы, сдавшие во время Первой мировой всю территорию страны противнику, в итоге оказались в числе победителей, за счет частей Австро-Венгрии и Болгарии была создана Югославия, официально называвшаяся тогда Королевством сербов, хорватов и словенцев. Россия, отдавшая столько жизней за эту победу "братьев по крови и вере", стала главным проигравшим в той войне.

В начале 1941 года роль Югославии в нашей истории вновь могла оказаться решающей, причем если в 1914-м мы влезли в войну без необходимости, то в 1941-м получилось прямо наоборот. В начале Второй мировой югославское руководство было настроено прогермански, однако в марте 1941 года, как раз в тот момент, когда немцы готовились ударить по Греции, в Белграде произошел переворот. Новое правительство мгновенно заключило договор о дружбе с Москвой, после чего столь же мгновенно получило сокрушительный удар вермахта. Югославская армия сразу рухнула, и страна была быстро оккупирована немцами.

Сейчас уже общеизвестно, что весной 1941-го на западной границе СССР сосредоточилась гигантская группировка Красной армии, причем построение ее было таким, что предполагало наступательные, а не оборонительные действия. Так и не ясно до сих пор, прав был Суворов-Резун со своим "Ледоколом" или не прав, готовил Сталин удар или нет. Очевидно только, что нанести этот удар было абсолютно необходимо. Говорить об агрессии с нашей стороны в данной ситуации было как минимум странно: какая может быть агрессия против агрессора, захватившего почти всю Европу? Тем более, как уже было сказано, договор с Югославией просто обязывал нас начать войну против немцев. Большая часть вермахта оказывалась в этом случае в гигантском стратегическом мешке на Балканах, противник сразу лишился бы румынской нефти, поскольку опереточная армия этой страны сдержать напор советских войск была не способна. И вся история пошла бы совершенно по-другому. Но мы дождались 22 июня.

Гитлер создал на месте Югославии несколько государств, причем Хорватия стала одним из главных его союзников. Зверства хорватских боевиков-усташей против евреев и сербов были такими, что даже немецкий представитель в Загребе обратился в Берлин с просьбой немного унять союзника. Зато сербы, черногорцы и коммунистические партизаны Тито, среди которых тоже преобладали представители этих двух народов, три года вели крупномасштабную войну, привязав к себе до 30 немецких дивизий. По сути, это был "третий фронт", и если бы все решала не политическая целесообразность, а реальные боевые заслуги, четвертой страной, принимавшей 9 мая 1945 года в Карлсхорсте капитуляцию Германии, должна была бы стать Югославия, а не Франция с ее мифическим Сопротивлением.

Потом мы поссорились с Тито. Потом помирились. В конце 80-х в Югославии началось то же, что и у нас, -- страна развалилась, и сербский лидер Слободан Милошевич продемонстрировал, как не надо действовать в такой ситуации и какая катастрофа постигла бы Россию, если бы она попыталась силой удерживать разбегающиеся союзные республики. Однако наши государственники, как обычно, сделали из случившегося прямо противоположный вывод и превратили диктатора, целенаправленно разрушавшего собственную страну, в кумира.

Без войны виноватые

Из всех войн, которые начал и проиграл Милошевич, война против албанских сепаратистов в Косове была единственной справедливой. Ситуация здесь оказалась почти точной копией чеченской. В начале 1999 года Ичкерия еще была "независимой", звериный оскал этой независимости был очень хорошо виден не только на Северном Кавказе, а уже "от Москвы до самых до окраин", что добавляло нашего сочувствия к историческим союзникам, попавшим в аналогичную ситуацию. Именно поэтому такой всплеск эмоций вызвала у нас натовская агрессия на Балканах. Даже самые прозападно настроенные россияне понимали, что США с компанией совершают ошибку. Каким бы плохим ни был Милошевич, но албанские боевики, представлявшие собой конгломерат наркоторговцев, исламских фундаменталистов и обычных бандитов, гораздо хуже. Тем более странным казалось то, что, когда Милошевич вел войны агрессивные, он был для Запада уважаемым политическим деятелем, достойным участником Дейтонских соглашений, а вот когда стал защищать собственную страну -- сразу превратился в жестокого диктатора. Причем, в отличие от недавней ситуации с Ираком, в 1999 году Штаты и их союзники даже не пытались получить поддержку ООН, они начали воевать "по собственному желанию".

Весной 1999-го сложился редкий для постсоветской России национальный консенсус относительно югославских событий. Интересно, что именно на борьбе с этой войной начал свою раскрутку СПС, тогда называвшийся "Правым делом". Протесты коммунистов и жириновцев против агрессии были естественны, но вот то, что против действий Запада активно выступают самые прозападные политики страны, производило сильное впечатление. Подобное же происходило и в высших эшелонах власти. Примаковский разворот самолета над Атлантикой никого особенно не удивил. Но и президент произнес свое веское слово.

Отношение Бориса Николаевича к Западу было достаточно своеобразным. Став вождем антикоммунистической революции, а затем рыночных и демократических реформ в России, он как бы автоматически встраивал страну в западную цивилизацию. При этом, будучи "царем" по духу и президентом огромной страны по факту, Ельцин считал, что Запад должен принять нас в свою компанию не просто в качестве равноправного партнера, но в качестве сверхдержавы, такой же, как СССР, только "хорошей". Действия США и их союзников далеко не во всем отвечали ожиданиям президента, и он начал обижаться. С началом войны НАТО против Югославии обида прорвалась наружу, и Ельцин пообещал направить на страны блока ядерные ракеты. У нас к этому отнеслись с пониманием или с юмором. На Западе многие отреагировали гораздо серьезнее.

В июле 1999-го, через 1,5 месяца после окончания войны, я был в Австрии. В Зальцбурге нам досталась в качестве экскурсовода бывшая соотечественница, которая со смехом рассказывала, какое впечатление произвели слова нашего президента на эту идиллическую и абсолютно нейтральную страну. Австрийцы всерьез ожидали начала ядерной войны, в том числе и против себя! Все местные политики, включая канцлера, стали делать заявления, что их страна соблюдает полный нейтралитет, ни в какой агрессии не участвует и вообще местные дороги слишком узкие для прохода танков. До этого в течение двух лет местные бюрократы не давали согласия на гастроли в Австрии Мариинского театра. После ельцинского заявления вопрос решился за два дня. Видимо, австрийцы думали, что присутствие в стране наших артистов гарантирует их от ядерного удара.

Сами агрессоры отнеслись к угрозам из Москвы более реалистично, и война продолжалась. Она оказалась единственной в истории чисто воздушной. Два с половиной месяца натовская авиация методично разрушала инфраструктуру и Вооруженные силы Югославии. При этом от огня средств ПВО Югославии было потеряно всего 2 американских самолета. По нашим СМИ до сих пор кочуют многочисленные "альтернативные" данные о десятках, а то и сотнях сбитых самолетов альянса, только вот никаких доказательств в виде хотя бы элементарных фотографий не приводится. Поэтому верить этим данным затруднительно. С другой стороны, если в разрушении промышленности, энергетики и транспорта натовцы добились больших успехов, то югославская армия, как теперь известно, практически не пострадала. Даже ВВС потеряли не более 20% авиапарка, а в Сухопутных войсках потери не превышали 2%.

К началу июня США и компания были в очевидном тупике. Они уничтожили большинство назначенных целей, однако югославская армия уверенно контролировала Косово, практически выбив оттуда албанских боевиков. Надо было либо свертывать операцию, не добившись поставленных задач, либо начинать наземное вторжение.

Первый вариант, видимо, привел бы к отставке всех правительств стран альянса. Второй означал бы страшную бойню. Как уже было сказано, югославская армия почти не пострадала от воздушных атак, горно-лесистая местность очень способствовала успешной обороне. Югославы не растворились бы в пространстве, как иракцы. Они дрались бы до конца, жестоко и умело. Американцы и англичане, как показал Ирак, тоже бились бы насмерть. Именно в этот момент Милошевич капитулировал.

Смотрите, кто пришел...

С военной точки зрения капитуляцию в такой момент нельзя назвать иначе как преступлением. Либо надо было сдаваться сразу, в марте, когда страна еще не была разрушена, либо стоять до конца. Но Милошевич сперва загнал противника в тупик, а затем сам же его оттуда вывел, попутно дав ему окончательно разрушить Сербию. Непонятно, за что его теперь судят в Гааге?

Ему надо было в Брюсселе или Вашингтоне орден вручить. Хотя по прошествии четырех лет понимаешь, что этот вариант оказался лучше стояния насмерть. Натовцы все равно победили бы, они были объективно сильнее. При этом возникли бы десятки тысяч жертв с обеих сторон и вековая ненависть между сербами и Западом. А также между Россией и Западом.

Однако в тот момент альянс ощущал себя абсолютным и безраздельным победителем, югославская армия покидала Косово, натовцы готовились занять ее место. Ни с кем делиться лаврами они не собирались, и этого Москва стерпеть не могла. Тогда и родился в Генштабе и получил поддержку президента план броска на Приштину российских десантников, входивших в состав миротворческих сил в Боснии.

Сейчас у нас безраздельно господствует мнение, что СССР был могучей державой, не дававшей в обиду своих союзников, а со слабой Россией никто не считается. Факты не вполне подтверждают данное мнение. Вьетнам был важнейшим стратегическим союзником СССР за пределами Варшавского договора, полноправным членом "социалистического содружества", а не какой-нибудь страной "социалистической ориентации". Это, однако, не мешало американцам терзать его по полной программе в течение десяти лет. С другой стороны, "слабая" Россия в начале 90-х делала все, что хотела, в Грузии и Таджикистане. И лучше всего "неслабость" нашей страны подтвердил тот самый бросок в Косово.

Десантников было всего 206 человек. Самым сильным их оружием были 15 крупнокалиберных пулеметов в башнях БТРов и пара десятков РПГ. Даже пушки ни одной не было, не говоря уж о чем-то более серьезном. Их 17-часовой поход 11--12 июня весь мир наблюдал в прямом эфире. И не рискнула мощнейшая натовская группировка помешать им занять важнейший стратегический объект Косова -- приштинский аэродром. Хотя командующий силами НАТО в Европе американский генерал Уэсли Кларк приказал английскому генералу Майклу Джексону, командовавшему группировкой на Балканах, захватить аэродром раньше русских, англичанин ответил, что не собирается начинать третью мировую.

Сам по себе поход десантников был великолепен -- не русский тот, кто этого не понимает. Это был почти уникальный в нашей истории случай, когда мы не тащились за событиями, происходящими помимо нас, а сыграли на опережение, повергнув оппонентов в шок. Да и стиль был хорош. Однако дальше все вышло "как всегда", поскольку мы сами не поняли, для чего туда пришли. Тем более в стиле Ельцина было одержать блестящую победу, продемонстрировав свою силу (битые противники президента называли это "непредсказуемостью"), после чего утратить всякий интерес к проблеме, никак не воспользовавшись результатами победы.

Гадость Западу

Получилось, что просто сделали гадость Западу, только обычно это получалось глупо и топорно, а тут вышло красиво и вдохновенно. Можно было не стыдиться и даже гордиться. Потом еще 5 десантных кораблей Черноморского флота эффектно высадили десантную бригаду на берега натовской Греции. Бригада эта и составила наш миротворческий контингент в Косове, который нисколько не помешал албанцам провести "обратный геноцид", выдавив из края почти всех сербов. Добились мы разве что того, что братьев-славян не убивали физически, но этого и натовцы бы не позволили. И вряд ли кто сомневается, что никогда уже Косово не вернется в состав Сербии.

Кроме того, в самой Югославии мы по традиции поставили на проигравшего (Милошевича) и до сих пор не наладили нормальных отношений с нынешними властями страны. Недавние хамские высказывания некоторых наших политиков и журналистов в адрес убитого сербского премьера Зорана Джинджича очень хорошо продемонстрировали убогие умственные и моральные качества отечественной "элиты". Поэтому наш уход из бывшей Югославии является вполне естественным. Не осталось даже тех интересов, которые можно было бы защищать.

Можно, наверное, утешаться тем, что первая война, проведенная блоком НАТО, означала фактический конец альянса. Через две недели после начала югославской кампании, 4 апреля 1999 года, блок отмечал свое 50-летие. Отмечал довольно печально.

Югославская война продемонстрировала колоссальный разрыв между США и остальными членами блока буквально по всем параметрам: количеству и качеству вооружений и техники, боевому и тыловому обеспечению, уровню боевой подготовки, желанию воевать. Американцы поняли, что организовывать войну силами альянса -- это все равно что стричь свинью: визга много, а шерсти ноль. Поэтому так легко были приняты в блок абсолютно недееспособные в военном отношении страны Восточной Европы, что сделало почти недееспособным весь блок в целом. Штаты больше не рассматривают НАТО как военную силу, воевать они будут, организуя ситуационные коалиции из произвольного набора стран, факт членства или нечленства этих стран в НАТО не будет иметь никакого значения. Отказывать в приеме восточноевропейцам было неудобно, они ведь так рвались в НАТО, не объяснять же им теперь, что блок больше не нужен. Кроме того, США рассматривают эти страны как политический противовес становящимся все более антиамериканскими Франции и Германии.

В следующий заход в альянс примут Хорватию и Албанию. К тому времени полувиртуальная Сербия и Черногория официально разделится на Сербию и Черногорию. После чего их тоже примут в НАТО. И будет им счастье.

АЛЕКСАНДР ХРАМЧИХИН

Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».