Архивная публикация 2007 года: "Скромный богомолец и «золотой миллиард»"
В храме Христа Спасителя в праздник Вознесения патриарх Алексий II и предстоятель Русской православной церкви за границей митрополит Лавр подписали Акт о каноническом общении.
Весьма скромное место в этих торжествах было отведено В.В. Путину. Но именно благодаря ему объединение церквей состоялось. Плодотворный диалог начался только после того, как четыре года назад президент встретился и пообщался в Нью-Йорке с митрополитом Лавром.
Над крышей храма ухнул восемнадцатитонный колокол «Святительский». Это означало, что предстоятель зарубежной церкви митрополит Лавр уже на подъезде к храму Христа Спасителя. После тягучего благовеста раздался веселый трезвон, и в храм вошел его высокопреосвященство.
Запел хор, из алтаря навстречу владыке вышли священники и иподиаконы, через несколько минут престарелый иерарх, опираясь на руку одного из них, взошел на амвон к отверстым царским вратам.
Владыка замешкался, но ему на помощь поспешил его собрат, митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий. Не выходя из алтаря, старейший архиерей церкви в отечестве сделал красноречивый жест митрополиту Лавру: «Не теряйся, мол, владыко, сам ведь все прекрасно знаешь». Получив подобного рода ободрение от правящего архиерея Московской епархии, американский иерарх повернулся к пастве и по-епископски благословил ее обеими руками. Затем он спустился к кафедре и стал ожидать Святейшего.
Примерно через полчаса зазвонил самый мощный тяжеловес звонницы храма Христа Спасителя — тридцатитонный «Царский» колокол, возвещая приближение патриарха.
Из алтаря вышел ключарь храма с напрестольным крестом на подносе и поспешил навстречу Святейшему. Когда патриарх взошел на кафедру, из боковых дверей алтаря на амвон вышли два протоиерея и встали на солее перед аналоями. В руках священники держали постановления Синодов обеих церквей, в которых декларировалось решение подписать Акт о каноническом общении.
Первым постановление зачитал клирик зарубежной церкви. За ним — священник церкви в отечестве.
Когда протоиереи ушли в алтарь, к аналою подошел шеф патриаршего протокола протодиакон Владимир Назаркин и зачитал текст самого акта.
За всеми этими событиями присутствующие как-то не заметили появления на правом клиросе одинокой фигуры.
Под изображением младенца Христа, которому волхвы приносят дары, стоял и внимательно вслушивался в текст президент России.
Когда отец Владимир, почти дочитав акт до конца, произнес: «Восстановление канонического общения послужит Богу содействующу, укреплению единства церкви Христовой и делу ее свидетельства в современном мире, способствуя исполнению воли Господней о том, чтобы и рассеянных чад Божиих собрать воедино», — у Путина на глаза навернулись слезы.
Это было более чем неожиданно. Путин — плохой актер, и его реакции очень однообразны. Президент не играл, а был абсолютно искренен. Было видно, что он глубоко переживает то событие, при котором присутствует.
Вообще в то утро Владимир Владимирович много удивлял присутствовавших. Позже, когда началась служба, он не стоял как обычный кремлевский подсвечник, а следил за богослужением, то есть понимал, что поет хор и какую ектенью возглашает диакон.
Более того, после каждого возгласа президент крестился.
Еще одна небезынтересная деталь. Патриарх, выходя на амвон в определенные моменты службы, благословляет паству. Сначала середину храма, потом правую, а затем левую сторону. Когда в твою сторону обращено благословение, не нужно креститься, а нужно поклониться. Президент поступал в строгом соответствии с богослужебным уставом. Были и еще определенные детали в поведении Путина, которые подтверждали, что Владимир Владимирович — воцерковленный человек.
Когда отец-диакон окончил чтение акта, иподиаконы вынесли на солею стол и два стула. Пока Преосвященнейший Лавр и Святейший Алексий II поднимались на амвон, на стол были положены две копии акта.
Под несмолкаемую трескотню фотокамер предстоятели поставили свои подписи, встали и облобызали друг друга.
Теперь на солее вместо стола опять появились два аналоя. Первым слово прочитал патриарх, вслед за ним митрополит Лавр.
Оба обращения были написаны в совершенно разных стилях. Патриаршее было обращено как бы вовнутрь, к российской пастве, к «своим», а митрополичье, напротив, было обращено наружу, к открывшемуся миру собратьев во Христе. Десятилетия отчуждения не могут забыться в одночасье.
Затем к аналою подошел Путин. В этот момент он единственный раз за все время пребывания в храме отошел от церковного протокола.
Здороваясь с духовным лицом, православный мирянин должен взять у него благословение и поцеловать ему руку. Однако Владимир Владимирович резонно рассудил, что наше общество к такому действу, как целование президентом патриаршей десницы, еще не готово, а потому ограничился троекратным лобызанием с патриархом и митрополитом. Но сделал он это по-православному, а не взасос а-ля Леонид Ильич.
Затем он без обиняков полез в карман, достал бумагу и начал читать. Было видно, что он хочет сказать гораздо больше, нежели то, что было написано на этом листе.
Скорее всего, эта речь не была результатом творчества кремлевской пресс-службы. Судя по тому, как президент относился к происходившему, он писал эту речь сам, но в спокойном состоянии. Старался заключить в нее как можно больше трезвого смысла.
Но во время выступления эмоции переполняли его, и голос раба Божьего Владимира категорически не сочетался с тем, что он читает. Чувствовалось, что президент хочет сказать в этот момент что-то более эмоциональное, пусть менее глубокое, но более значимое.
Из-за этого диссонанса речь президента показалась чуть смазанной.
Президент еще раз облобызался с обоими иерархами и вернулся на клирос.
Засим пути предстоятелей разошлись. Патриарх спустился на кафедру, а митрополит Лавр удалился облачаться в алтарь.
Патриарха облачали в богослужебные одежды в центре храма. По правую руку от Святейшего стояло духовенство Московского патриархата, а по левую — зарубежной церкви. Около двадцати епископов, сотня священников и около трех десятков диаконов.
Когда облачение закончилось, большая часть духовенства ушла в алтарь. После малого входа туда прошествовал и сам Святейший.
Путин тоже недолго простоял перед народом на клиросе. Как только запели «Святый Боже», из южных врат алтаря вышел священник и поклоном пригласил его внутрь.
Всю оставшуюся службу президент провел в алтаре. Возможно, там он исповедался и причастился.
Все-таки праздник есть праздник.
Пушкин и масоны
Пока в храме Христа Спасителя подписывался Акт о каноническом общении, а патриарх Алексий II влюбленно смотрел в глаза президента России, в подмосковной Щербинке, в храме в честь Иверской Монреальской Мироточивой иконы Божией Матери, влюбленных глаз было мало. В кафедральном храме Центрально-Российской епархии РосПЦ говорить об объединении православной церкви считается дурным тоном.
У храма мрачноватый адрес: располагается он на втором этаже особняка в подмосковной Щербинке, рядом с Бутовским расстрельным полигоном НКВД. В 30-е годы здесь были расстреляны десятки тысяч православных. Теперь епископ Орловский и Центрально-Российский Дамаскин говорит, что знает, кто виноват.
В те часы, когда подписывался Акт о каноническом общении, «Профиль» побывал у Дамаскина. Епископ пригласил нас на праздничную трапезу. Праздновали мы Вознесение Господне.
— Кощунственно было заключать этот иудин акт в светлый праздник Вознесения, — сказал Дамаскин, помолился и выпил кагора. — Это предательство даже хуже иудинского. Лавр заключил пакт с теми, кто никакого ровно отношения к законам Божьим не имеет с 1927 года.
Остальные праздновавшие тоже были весьма мрачны. Писатель-монархист Владимир Черкасов-Георгиевский молчал, иеромонах Герасим, настоятель храма Ильи Пророка, ел пельмени, монахиня Матрона пельмени подкладывала, очень мрачный человек с бородой, который не представился, смотрел сквозь корреспондента «Профиля», женщина с подведенными глазами Ольга Калинина согласно кивала. Ольга дала денег на строительство этого храма.
— Мы непримиримые противники объединения, — продолжил Дамаскин. — Потому что Московская патриархия — это апокалиптическая блудница, а Лавр, как я уже указывал, Иуда. Мы против даже диалога с Московским патриархатом — пока он не покается в сергианстве.
Здесь любят только Бога. И то какого-то очень личного.
— А все почему? — Дамаскин оглядел мрачную компанию. — Потому что человеческие слабости одолели всех. Компромат заел, да и паства поменялась: ушла первая волна эмиграции...
— Да нет, владыка, — перебивает его Ольга Калинина, — вы главное расскажите. О еврейском теневом...
— Конечно. — Уши Дамаскина немного покраснели. — Я просто хотел это объявить нашим гостям после пельменей. Но могу и сейчас. Да вам и не интересно будет об этом слушать...
Мы возразили, что про «теневое еврейское» нам завсегда интересно.
— Так вот, все, что происходит сегодня в Москве, — это реализация теневого масонского правительства. Капитал ведь где? Капитал у 300 хасидских семей. А что такое «золотой миллиард»? Это то количество людей, которое 300 хасидских семей намерены оставить в живых. Остальных они уничтожат или сделают рабами. Так вот Россия в этот миллиард не входит.
Все съели еще по пельменю, и епископ заявил, что еще в XIX веке о таких планах масонов было известно.
— Как ваша фамилия? — внезапно спросил Дамаскин.
Услышав «Елин», он сказал, что фамилия красивая, и замолчал. Видимо, не смог придраться.
Но потом все же решил продолжить:
— Вот Пушкин тоже был масоном! Но ничего. Когда царь вызвал Пушкина к себе, то показал ему эти планы. Пушкин заплакал и рухнул ему в колени. Он стоял перед царем и каялся, что был масоном.
Торжественная трапеза в честь Вознесения Господня в Щербинке завершилась на оптимистичной ноте — все прихожане храма согласились с тем, что находятся в масонской оккупации.
Суровый Дамаскин подобрел лишь после того, как на его мобильный позвонили с Кипра и сообщили, что в связи с принятием акта местные православные хотят выйти из РПЦЗ Лавра и, может быть, перейдут к Дамаскину.
— Вы простите меня, окаянного, — улыбнулся епископ, провожая нас. — Видите, к нам тянутся. Это хорошо. Вы, кстати, тоже вливайтесь в лоно нашей церкви. Мы самые лучшие — потому что истинно православные и приход наш, как и положено, бедный.
Но мы пока все же погодим к ним вливаться. И вовсе не потому, что приход — бедный.
В храме Христа Спасителя в праздник Вознесения патриарх Алексий II и предстоятель Русской православной церкви за границей митрополит Лавр подписали Акт о каноническом общении.
Весьма скромное место в этих торжествах было отведено В.В. Путину. Но именно благодаря ему объединение церквей состоялось. Плодотворный диалог начался только после того, как четыре года назад президент встретился и пообщался в Нью-Йорке с митрополитом Лавром.
Над крышей храма ухнул восемнадцатитонный колокол «Святительский». Это означало, что предстоятель зарубежной церкви митрополит Лавр уже на подъезде к храму Христа Спасителя. После тягучего благовеста раздался веселый трезвон, и в храм вошел его высокопреосвященство.
Запел хор, из алтаря навстречу владыке вышли священники и иподиаконы, через несколько минут престарелый иерарх, опираясь на руку одного из них, взошел на амвон к отверстым царским вратам.
Владыка замешкался, но ему на помощь поспешил его собрат, митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий. Не выходя из алтаря, старейший архиерей церкви в отечестве сделал красноречивый жест митрополиту Лавру: «Не теряйся, мол, владыко, сам ведь все прекрасно знаешь». Получив подобного рода ободрение от правящего архиерея Московской епархии, американский иерарх повернулся к пастве и по-епископски благословил ее обеими руками. Затем он спустился к кафедре и стал ожидать Святейшего.
Примерно через полчаса зазвонил самый мощный тяжеловес звонницы храма Христа Спасителя — тридцатитонный «Царский» колокол, возвещая приближение патриарха.
Из алтаря вышел ключарь храма с напрестольным крестом на подносе и поспешил навстречу Святейшему. Когда патриарх взошел на кафедру, из боковых дверей алтаря на амвон вышли два протоиерея и встали на солее перед аналоями. В руках священники держали постановления Синодов обеих церквей, в которых декларировалось решение подписать Акт о каноническом общении.
Первым постановление зачитал клирик зарубежной церкви. За ним — священник церкви в отечестве.
Когда протоиереи ушли в алтарь, к аналою подошел шеф патриаршего протокола протодиакон Владимир Назаркин и зачитал текст самого акта.
За всеми этими событиями присутствующие как-то не заметили появления на правом клиросе одинокой фигуры.
Под изображением младенца Христа, которому волхвы приносят дары, стоял и внимательно вслушивался в текст президент России.
Когда отец Владимир, почти дочитав акт до конца, произнес: «Восстановление канонического общения послужит Богу содействующу, укреплению единства церкви Христовой и делу ее свидетельства в современном мире, способствуя исполнению воли Господней о том, чтобы и рассеянных чад Божиих собрать воедино», — у Путина на глаза навернулись слезы.
Это было более чем неожиданно. Путин — плохой актер, и его реакции очень однообразны. Президент не играл, а был абсолютно искренен. Было видно, что он глубоко переживает то событие, при котором присутствует.
Вообще в то утро Владимир Владимирович много удивлял присутствовавших. Позже, когда началась служба, он не стоял как обычный кремлевский подсвечник, а следил за богослужением, то есть понимал, что поет хор и какую ектенью возглашает диакон.
Более того, после каждого возгласа президент крестился.
Еще одна небезынтересная деталь. Патриарх, выходя на амвон в определенные моменты службы, благословляет паству. Сначала середину храма, потом правую, а затем левую сторону. Когда в твою сторону обращено благословение, не нужно креститься, а нужно поклониться. Президент поступал в строгом соответствии с богослужебным уставом. Были и еще определенные детали в поведении Путина, которые подтверждали, что Владимир Владимирович — воцерковленный человек.
Когда отец-диакон окончил чтение акта, иподиаконы вынесли на солею стол и два стула. Пока Преосвященнейший Лавр и Святейший Алексий II поднимались на амвон, на стол были положены две копии акта.
Под несмолкаемую трескотню фотокамер предстоятели поставили свои подписи, встали и облобызали друг друга.
Теперь на солее вместо стола опять появились два аналоя. Первым слово прочитал патриарх, вслед за ним митрополит Лавр.
Оба обращения были написаны в совершенно разных стилях. Патриаршее было обращено как бы вовнутрь, к российской пастве, к «своим», а митрополичье, напротив, было обращено наружу, к открывшемуся миру собратьев во Христе. Десятилетия отчуждения не могут забыться в одночасье.
Затем к аналою подошел Путин. В этот момент он единственный раз за все время пребывания в храме отошел от церковного протокола.
Здороваясь с духовным лицом, православный мирянин должен взять у него благословение и поцеловать ему руку. Однако Владимир Владимирович резонно рассудил, что наше общество к такому действу, как целование президентом патриаршей десницы, еще не готово, а потому ограничился троекратным лобызанием с патриархом и митрополитом. Но сделал он это по-православному, а не взасос а-ля Леонид Ильич.
Затем он без обиняков полез в карман, достал бумагу и начал читать. Было видно, что он хочет сказать гораздо больше, нежели то, что было написано на этом листе.
Скорее всего, эта речь не была результатом творчества кремлевской пресс-службы. Судя по тому, как президент относился к происходившему, он писал эту речь сам, но в спокойном состоянии. Старался заключить в нее как можно больше трезвого смысла.
Но во время выступления эмоции переполняли его, и голос раба Божьего Владимира категорически не сочетался с тем, что он читает. Чувствовалось, что президент хочет сказать в этот момент что-то более эмоциональное, пусть менее глубокое, но более значимое.
Из-за этого диссонанса речь президента показалась чуть смазанной.
Президент еще раз облобызался с обоими иерархами и вернулся на клирос.
Засим пути предстоятелей разошлись. Патриарх спустился на кафедру, а митрополит Лавр удалился облачаться в алтарь.
Патриарха облачали в богослужебные одежды в центре храма. По правую руку от Святейшего стояло духовенство Московского патриархата, а по левую — зарубежной церкви. Около двадцати епископов, сотня священников и около трех десятков диаконов.
Когда облачение закончилось, большая часть духовенства ушла в алтарь. После малого входа туда прошествовал и сам Святейший.
Путин тоже недолго простоял перед народом на клиросе. Как только запели «Святый Боже», из южных врат алтаря вышел священник и поклоном пригласил его внутрь.
Всю оставшуюся службу президент провел в алтаре. Возможно, там он исповедался и причастился.
Все-таки праздник есть праздник.
Пушкин и масоны
Пока в храме Христа Спасителя подписывался Акт о каноническом общении, а патриарх Алексий II влюбленно смотрел в глаза президента России, в подмосковной Щербинке, в храме в честь Иверской Монреальской Мироточивой иконы Божией Матери, влюбленных глаз было мало. В кафедральном храме Центрально-Российской епархии РосПЦ говорить об объединении православной церкви считается дурным тоном.
У храма мрачноватый адрес: располагается он на втором этаже особняка в подмосковной Щербинке, рядом с Бутовским расстрельным полигоном НКВД. В 30-е годы здесь были расстреляны десятки тысяч православных. Теперь епископ Орловский и Центрально-Российский Дамаскин говорит, что знает, кто виноват.
В те часы, когда подписывался Акт о каноническом общении, «Профиль» побывал у Дамаскина. Епископ пригласил нас на праздничную трапезу. Праздновали мы Вознесение Господне.
— Кощунственно было заключать этот иудин акт в светлый праздник Вознесения, — сказал Дамаскин, помолился и выпил кагора. — Это предательство даже хуже иудинского. Лавр заключил пакт с теми, кто никакого ровно отношения к законам Божьим не имеет с 1927 года.
Остальные праздновавшие тоже были весьма мрачны. Писатель-монархист Владимир Черкасов-Георгиевский молчал, иеромонах Герасим, настоятель храма Ильи Пророка, ел пельмени, монахиня Матрона пельмени подкладывала, очень мрачный человек с бородой, который не представился, смотрел сквозь корреспондента «Профиля», женщина с подведенными глазами Ольга Калинина согласно кивала. Ольга дала денег на строительство этого храма.
— Мы непримиримые противники объединения, — продолжил Дамаскин. — Потому что Московская патриархия — это апокалиптическая блудница, а Лавр, как я уже указывал, Иуда. Мы против даже диалога с Московским патриархатом — пока он не покается в сергианстве.
Здесь любят только Бога. И то какого-то очень личного.
— А все почему? — Дамаскин оглядел мрачную компанию. — Потому что человеческие слабости одолели всех. Компромат заел, да и паства поменялась: ушла первая волна эмиграции...
— Да нет, владыка, — перебивает его Ольга Калинина, — вы главное расскажите. О еврейском теневом...
— Конечно. — Уши Дамаскина немного покраснели. — Я просто хотел это объявить нашим гостям после пельменей. Но могу и сейчас. Да вам и не интересно будет об этом слушать...
Мы возразили, что про «теневое еврейское» нам завсегда интересно.
— Так вот, все, что происходит сегодня в Москве, — это реализация теневого масонского правительства. Капитал ведь где? Капитал у 300 хасидских семей. А что такое «золотой миллиард»? Это то количество людей, которое 300 хасидских семей намерены оставить в живых. Остальных они уничтожат или сделают рабами. Так вот Россия в этот миллиард не входит.
Все съели еще по пельменю, и епископ заявил, что еще в XIX веке о таких планах масонов было известно.
— Как ваша фамилия? — внезапно спросил Дамаскин.
Услышав «Елин», он сказал, что фамилия красивая, и замолчал. Видимо, не смог придраться.
Но потом все же решил продолжить:
— Вот Пушкин тоже был масоном! Но ничего. Когда царь вызвал Пушкина к себе, то показал ему эти планы. Пушкин заплакал и рухнул ему в колени. Он стоял перед царем и каялся, что был масоном.
Торжественная трапеза в честь Вознесения Господня в Щербинке завершилась на оптимистичной ноте — все прихожане храма согласились с тем, что находятся в масонской оккупации.
Суровый Дамаскин подобрел лишь после того, как на его мобильный позвонили с Кипра и сообщили, что в связи с принятием акта местные православные хотят выйти из РПЦЗ Лавра и, может быть, перейдут к Дамаскину.
— Вы простите меня, окаянного, — улыбнулся епископ, провожая нас. — Видите, к нам тянутся. Это хорошо. Вы, кстати, тоже вливайтесь в лоно нашей церкви. Мы самые лучшие — потому что истинно православные и приход наш, как и положено, бедный.
Но мы пока все же погодим к ним вливаться. И вовсе не потому, что приход — бедный.
| Девяносто лет пропасти Бессмысленный и беспощадный русский бунт, разразившийся в 1917 году, разорвал на части не только страну, но и церковь. Скаждым годом между русскими, оставшимися на Родине и оказавшимися в изгнании, ширилась пропасть. Казалось, этот процесс необратим. Во время Гражданской войны на территориях, подконтрольных белому движению, возникла проблема централизованного окормления паствы. Для ее решения в 1919 году в Ставрополе было учреждено Временное высшее церковное управление епархий (ВВЦУ) юго-востока России. После разгрома барона Врангеля значительная часть духовенства оказалась в вынужденной эмиграции. Вначале члены ВВЦУ планировали прекратить деятельность управления и уйти в монастыри. Но после того как стало известно о намерении белых генералов сохранить военную организацию для борьбы с большевизмом, возникла идея создания зарубежной церкви. 19 ноября 1920 года в Константинополе прошло первое зарубежное заседание ВВЦУ. Православные каноны в случае войны разрешают деятельность церкви в изгнании. Патриарх Тихон признал законность функционирования церкви за рубежом. Главой зарубежной части был избран митрополит Киевский Антоний (Храповицкий). В 1921 году Высшее церковное управление переехало в Сремские Карловцы (Югославия). Всезарубежный собор призвал русских эмигрантов вернуть на престол императора из дома Романовых. В воззвании его участники также обращались к народам мира с призывом поддержать оружием и добровольцами поход против большевиков. Советское руководство потребовало от патриарха Тихона лишить сана зарубежных епископов, но Святейший проигнорировал просьбу. В его указе от 5 мая 1922 года говорилось лишь о том, что декларации зарубежного собора не выражают мнение всей церкви. Вместо ВВЦУ были созданы Синод и Архиерейский собор Русской православной церкви за рубежом. На следующий день после указа патриарх Тихон был арестован. Сменивший патриарха Тихона местоблюститель патриаршего престола митрополит Петр (Полянский) недолго был на своем посту. ОГПУ сфабриковало дело о его связях с контрреволюционерами и арестовало владыку. Управление церковью в России взяла на себя группа иерархов во главе с заместителем местоблюстителя митрополитом Сергием (Старгородским). После неудачной попытки подпольных выборов патриарха в 1926 году был арестован и митрополит Сергий. ОГПУ оказывало сильнейшее давление на митрополита. В апреле владыка Сергий был освобожден из- под стражи, а 29 июля 1927 года он обратился с посланием к пастырям и верующим о декларации лояльности Советскому правительству. Из-за этого зарубежная церковь решила прервать все отношения с церковью в России. Несмотря на декларацию 1927 года, советская власть так и не допустила избрания нового патриарха. Конфликт между ветвями церкви не ограничивался одной декларацией владыки Сергия. Зарубежное духовенство и миряне оставались на радикальных монархических позициях. Между тем еще в 1917 году церковь официально благословила властвовать Временное правительство, руководствуясь постулатом «всякая власть от Бога». Но упорные противники сергианства считают, что владыка Сергий совершил страшный грех, пойдя на сотрудничество с безбожной властью. Не пойди митрополит Сергий на вынужденный компромисс (а это был сугубо политический, а не церковный акт), церковь раздробилась бы на множество группировок и погибла. При таком сценарии сегодня нечего было бы воссоединять. Идеи о недопустимости объединения с «красной» Московской патриархией придерживались и придерживаются так называемые витальевцы — сторонники бывшего главы РПЦЗ митрополита Виталия (Устинова), которого сменил митрополит Лавр (Шкурло). Именно митрополит Лавр откликнулся на инициативу о каноническом общении, исходящую со стороны Московского патриархата. Раскол был преодолен через 90 лет. Сергей Черепов |
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
