Архивная публикация 2001 года: "Скважное ранение"
О том, как увязываются между собой эти прямо противоположные стремления, рассказал "Профилю" министр топлива и энергетики РФ Игорь ЮСУФОВ."Профиль": Игорь Ханукович, на прошлой неделе вы провели очередные переговоры с руководством ОПЕК. Удалось ли договориться о согласованной позиции по регулированию объемов экспорта и контролю за ценами?
Игорь Юсуфов: Начнем с того, что Россия никогда не отказывалась от сотрудничества с ОПЕК: мы готовы к диалогу и теперь. Напомню, что Россия -- не член ОПЕК, мы обладаем статусом наблюдателя. При выработке собственной политики Россия будет ориентироваться на интересы как производителей нефти, так и ее потребителей. По нашему глубокому убеждению, которое разделяют многие в ОПЕК, только такой подход может способствовать стабилизации мирового нефтяного рынка.
Сейчас ситуация такова, что объективно интересы России и ОПЕК во многом совпадают. ОПЕК обеспокоена тем, как будут вести себя цены -- и в краткосрочной, и в долгосрочной перспективе. Мы тоже. При российском Министерстве энергетики с участием крупнейших вертикально интегрированных нефтяных компаний создан координационный комитет по сотрудничеству со странами ОПЕК. При нем сформированы три рабочие группы, которые будут заниматься мониторингом цен, объемов производства и инвестициями.
В целом же Россию вполне устраивает нынешний коридор цен ОПЕК -- $22--28 за баррель (на прошлой неделе нефть подешевела до $19 за баррель. -- "Профиль"). Он вполне соответствует интересам как государственного бюджета, так и компаний. Как известно, "предел прочности" бюджета-2002 -- $18 за баррель. При такой цене нефти бюджет будет выполнен, но вот экономический рост может сильно замедлиться. Оптимальная же цена, из которой и рассчитывался бюджет будущего года, -- $23. При таком уровне возможно обеспечить не только бюджетные расходы, но и высокие темпы экономического роста.
"П.": Во время последней встречи с делегацией ОПЕК Владимир Путин сказал, что Россия -- за справедливые цены на нефть. Что понимается под "справедливой ценой"?
И.Ю.: Как я уже говорил, это такая цена, которая устраивает абсолютное большинство и производителей, и потребителей нефти. Дело в том, что цена нефти не должна быть ни слишком высока, ни излишне низка. Иными словами, если цена опять упадет до уровня ниже $10 за баррель, как это было в 1998 году, возникнут проблемы как у производителей, так и у потребителей. Ведь большинство стран-импортеров покупают именно сырую нефть, которую потом перерабатывают в нефтепродукты. В их бюджеты заложены налоговые поступления от переработки и от розничной продажи, поэтому резкое падение цены для них невыгодно. Это касается, в частности, и США. Разговоры о том, что Соединенные Штаты заинтересованы в низких ценах на нефть, потому что им таким образом дешевле обойдется война в Афганистане, я лично расцениваю скептически.
"П.": А все же: ОПЕК сможет вернуть мировые цены в пределы коридора $22--28 за баррель?
И.Ю.: Нынешнее падение цен имеет абсолютно объективный характер. Потребление нефти за последний месяц-полтора упало на 25%: люди боятся летать на самолетах, меньше разъезжают на автомобилях.
Снижение потребления и, соответственно, цен оставляет ОПЕК лишь два варианта поведения. Либо сократить добычу (а как показывает практика, снижение добычи на 1 млн. баррелей в день приводит к росту цены на $1,5--2 за баррель), либо смириться с тем, что цена падает, и изменить параметры ценового коридора.
Второго, скорее всего, не произойдет. Известно, что организации в последние годы удается довольно эффективно регулировать цены. Так что, скорее всего, ситуацию удержат под контролем.
"П.": При том, что в ОПЕК речь идет о сокращении добычи, Россия добычу уж по крайней мере не сокращает. Мы собираемся увеличивать экспорт в ближайшее время?
И.Ю.: Нет, в ближайшее время не собираемся. Во-первых, потому, что увеличение экспорта предполагает пересмотр баланса внутреннего потребления.
У нас сейчас наблюдается экономический рост. Это предполагает увеличение объемов внутреннего потребления нефтепродуктов. Кроме того, впереди зима, а в ряде районов она уже вступила в права. Мы как страна с холодным климатом, естественно, увеличиваем потребление энергоресурсов. Так что пока для роста экспорта просто нет возможностей.
Кроме того, мы существенно отличаемся от стран Персидского залива не только с точки зрения климатических условий. Для того чтобы увеличить добычу и экспорт, к примеру, в Кувейте, достаточно "открыть пошире вентиль" -- и нефть начнет поступать сразу в портовый терминал. В России одномоментно нарастить производство невозможно: условия добычи у нас крайне тяжелые. Нужны очень серьезные затраты и инвестиции.
"П.": Но ведь уже в нынешнем и в начале следующего года вводится в эксплуатацию несколько новых нефтепроводов -- Балтийская трубопроводная система, Каспийский трубопроводный консорциум и т.п. Если мы не собираемся увеличивать экспорт, то какую роль будут играть эти проекты?
И.Ю.: Речь идет лишь о создании более качественных транспортных коридоров, резервных мощностей. Ведь транспортные коридоры нуждаются в ремонте, профилактике, реконструкции, они часто выводятся из эксплуатации. При этом, как я уже говорил, наши партнеры в Европе нуждаются в бесперебойных поставках, поэтому в случае, если они по каким-то причинам не смогут получить нужные объемы нефти по ныне действующим трубопроводам (в том числе трубопроводу "Дружба", проходящему через Польшу, Германию, Чехию и Венгрию), ее можно будет доставить через БТС.
Что касается КТК, то этот трубопровод предназначен для транзита казахской нефти. Мы пока не предусматриваем поставки по этой системе российского сырья.
"П.": То есть наши нефтяники не хотят инвестировать в расширение собственного производства?
И.Ю.: На самом деле, текущие инвестиции, в том числе в разведку и добычу, идут постоянно. Но когда речь заходит о разработке крупных месторождений, собственных средств компаний просто не хватает. Ведь строительство, например, КТК обошлось в $2,5 млрд. Если же мы говорим о шельфовых месторождениях, сумма инвестиций будет еще больше. Для реализации таких проектов необходимо привлечение крупных западных компаний, создание консорциумов.
В основном такие программы могут быть реализованы в рамках СРП. Сейчас у нас более 25 таких проектов. Они требуют тщательной проработки и с точки зрения законодательной базы, и в аспекте общего инвестиционного климата.
В настоящее время иностранных инвестиций в отечественный ТЭК немного. Но в основном они идут в рамках соглашений о разделе продукции.
Видимо, крупнейшие компании пока не удовлетворены уровнем прибылей в России. Возможно, их не до конца устраивает правовое поле и общий бизнес-климат. Тем не менее наиболее масштабные проекты будут реализовываться именно в рамках СРП. Наш ТЭК находится в зоне пристального внимания западных инвесторов.
"П.": А как обстоят дела в сотрудничестве с отдельными странами, в частности, Европейского континента?
И.Ю.: Мы придаем большое значение диалогу с Европой, где сосредоточено большое количество потребителей нашей нефти. Многие нефтеперерабатывающие предприятия Польши, Венгрии, Чехии и Германии в силу исторических причин адаптированы к российской нефти. Наши трубопроводы подходят непосредственно к этим заводам, мы сотрудничаем уже много лет и продолжим обеспечивать нужды этих НПЗ и впредь.
"П.": Вернемся в Россию. У нас существует проблема старых, давно эксплуатирующихся месторождений. Многие из них закрываются и консервируются еще до того, как вырабатывают ресурс полностью. Есть ли у вас планы по выходу из ситуации?
И.Ю.: Действительно, затраты на старых месторождениях, выработанных на 80 и более процентов, существенно выше, чем на новых. Действительно, ряд компаний прекращают разработки. Мы предлагаем ввести для таких случаев понижающие коэффициенты при исчислении налогов на добычу -- проекты соответствующих поправок ко второй части Налогового кодекса уже направлены в правительство. Их суть: если месторождение выработано на 80%, налог на добычу полезных ископаемых и акциз исчисляются с коэффициентом 0,7.
Надо сказать, что методика определения выработанности скважины не самая простая и дешевая, -- именно поэтому отдельные скважины на практике не меряют. Вопрос этот актуален: добыча нефти с таких месторождений составляет у нас в стране не менее 14 процентов.
"П.": Не получится ли так, что у некоторых особо близких к власти компаний таких месторождений вдруг окажется больше, чем у других? Кто будет определять круг месторождений, к которым применима эта система, и будет ли она действовать для месторождений со сложными условиями добычи?
И.Ю.: Повторюсь: названная методика не самая дешевая, но достаточно надежная и "прозрачная". Что же касается данных по выработке месторождений, то они в принципе уже существуют, хотя и имеют частично закрытый характер. Соответствующий документ выпускается раз в год "Росгеолфондом" и отражает состояние запасов на 1 января.
Сомневаюсь, что введение понижающего коэффициента приведет к злоупотреблениям. Ведь проверить подтасовку довольно просто -- мир нефтяников узок и достаточно "прозрачен", и поверьте, что в случае чего сами компании-конкуренты первыми оповестят общественность, сообщат нам, в Министерство энергетики.
Что касается налоговых послаблений, то с нашими предложениями согласились на прошлой неделе представители Минфина и Минэкономразвития. А уж они-то всегда были категорически против льгот и вообще изменений в налогообложении нефтянки.
"П.": Когда будут приняты изменения?
И.Ю.: Мы просили поменять режим с 1 января будущего года. Если все формальности будут выполнены, надеюсь, именно тогда это и случится.
О том, как увязываются между собой эти прямо противоположные стремления, рассказал "Профилю" министр топлива и энергетики РФ Игорь ЮСУФОВ."Профиль": Игорь Ханукович, на прошлой неделе вы провели очередные переговоры с руководством ОПЕК. Удалось ли договориться о согласованной позиции по регулированию объемов экспорта и контролю за ценами?
Игорь Юсуфов: Начнем с того, что Россия никогда не отказывалась от сотрудничества с ОПЕК: мы готовы к диалогу и теперь. Напомню, что Россия -- не член ОПЕК, мы обладаем статусом наблюдателя. При выработке собственной политики Россия будет ориентироваться на интересы как производителей нефти, так и ее потребителей. По нашему глубокому убеждению, которое разделяют многие в ОПЕК, только такой подход может способствовать стабилизации мирового нефтяного рынка.
Сейчас ситуация такова, что объективно интересы России и ОПЕК во многом совпадают. ОПЕК обеспокоена тем, как будут вести себя цены -- и в краткосрочной, и в долгосрочной перспективе. Мы тоже. При российском Министерстве энергетики с участием крупнейших вертикально интегрированных нефтяных компаний создан координационный комитет по сотрудничеству со странами ОПЕК. При нем сформированы три рабочие группы, которые будут заниматься мониторингом цен, объемов производства и инвестициями.
В целом же Россию вполне устраивает нынешний коридор цен ОПЕК -- $22--28 за баррель (на прошлой неделе нефть подешевела до $19 за баррель. -- "Профиль"). Он вполне соответствует интересам как государственного бюджета, так и компаний. Как известно, "предел прочности" бюджета-2002 -- $18 за баррель. При такой цене нефти бюджет будет выполнен, но вот экономический рост может сильно замедлиться. Оптимальная же цена, из которой и рассчитывался бюджет будущего года, -- $23. При таком уровне возможно обеспечить не только бюджетные расходы, но и высокие темпы экономического роста.
"П.": Во время последней встречи с делегацией ОПЕК Владимир Путин сказал, что Россия -- за справедливые цены на нефть. Что понимается под "справедливой ценой"?
И.Ю.: Как я уже говорил, это такая цена, которая устраивает абсолютное большинство и производителей, и потребителей нефти. Дело в том, что цена нефти не должна быть ни слишком высока, ни излишне низка. Иными словами, если цена опять упадет до уровня ниже $10 за баррель, как это было в 1998 году, возникнут проблемы как у производителей, так и у потребителей. Ведь большинство стран-импортеров покупают именно сырую нефть, которую потом перерабатывают в нефтепродукты. В их бюджеты заложены налоговые поступления от переработки и от розничной продажи, поэтому резкое падение цены для них невыгодно. Это касается, в частности, и США. Разговоры о том, что Соединенные Штаты заинтересованы в низких ценах на нефть, потому что им таким образом дешевле обойдется война в Афганистане, я лично расцениваю скептически.
"П.": А все же: ОПЕК сможет вернуть мировые цены в пределы коридора $22--28 за баррель?
И.Ю.: Нынешнее падение цен имеет абсолютно объективный характер. Потребление нефти за последний месяц-полтора упало на 25%: люди боятся летать на самолетах, меньше разъезжают на автомобилях.
Снижение потребления и, соответственно, цен оставляет ОПЕК лишь два варианта поведения. Либо сократить добычу (а как показывает практика, снижение добычи на 1 млн. баррелей в день приводит к росту цены на $1,5--2 за баррель), либо смириться с тем, что цена падает, и изменить параметры ценового коридора.
Второго, скорее всего, не произойдет. Известно, что организации в последние годы удается довольно эффективно регулировать цены. Так что, скорее всего, ситуацию удержат под контролем.
"П.": При том, что в ОПЕК речь идет о сокращении добычи, Россия добычу уж по крайней мере не сокращает. Мы собираемся увеличивать экспорт в ближайшее время?
И.Ю.: Нет, в ближайшее время не собираемся. Во-первых, потому, что увеличение экспорта предполагает пересмотр баланса внутреннего потребления.
У нас сейчас наблюдается экономический рост. Это предполагает увеличение объемов внутреннего потребления нефтепродуктов. Кроме того, впереди зима, а в ряде районов она уже вступила в права. Мы как страна с холодным климатом, естественно, увеличиваем потребление энергоресурсов. Так что пока для роста экспорта просто нет возможностей.
Кроме того, мы существенно отличаемся от стран Персидского залива не только с точки зрения климатических условий. Для того чтобы увеличить добычу и экспорт, к примеру, в Кувейте, достаточно "открыть пошире вентиль" -- и нефть начнет поступать сразу в портовый терминал. В России одномоментно нарастить производство невозможно: условия добычи у нас крайне тяжелые. Нужны очень серьезные затраты и инвестиции.
"П.": Но ведь уже в нынешнем и в начале следующего года вводится в эксплуатацию несколько новых нефтепроводов -- Балтийская трубопроводная система, Каспийский трубопроводный консорциум и т.п. Если мы не собираемся увеличивать экспорт, то какую роль будут играть эти проекты?
И.Ю.: Речь идет лишь о создании более качественных транспортных коридоров, резервных мощностей. Ведь транспортные коридоры нуждаются в ремонте, профилактике, реконструкции, они часто выводятся из эксплуатации. При этом, как я уже говорил, наши партнеры в Европе нуждаются в бесперебойных поставках, поэтому в случае, если они по каким-то причинам не смогут получить нужные объемы нефти по ныне действующим трубопроводам (в том числе трубопроводу "Дружба", проходящему через Польшу, Германию, Чехию и Венгрию), ее можно будет доставить через БТС.
Что касается КТК, то этот трубопровод предназначен для транзита казахской нефти. Мы пока не предусматриваем поставки по этой системе российского сырья.
"П.": То есть наши нефтяники не хотят инвестировать в расширение собственного производства?
И.Ю.: На самом деле, текущие инвестиции, в том числе в разведку и добычу, идут постоянно. Но когда речь заходит о разработке крупных месторождений, собственных средств компаний просто не хватает. Ведь строительство, например, КТК обошлось в $2,5 млрд. Если же мы говорим о шельфовых месторождениях, сумма инвестиций будет еще больше. Для реализации таких проектов необходимо привлечение крупных западных компаний, создание консорциумов.
В основном такие программы могут быть реализованы в рамках СРП. Сейчас у нас более 25 таких проектов. Они требуют тщательной проработки и с точки зрения законодательной базы, и в аспекте общего инвестиционного климата.
В настоящее время иностранных инвестиций в отечественный ТЭК немного. Но в основном они идут в рамках соглашений о разделе продукции.
Видимо, крупнейшие компании пока не удовлетворены уровнем прибылей в России. Возможно, их не до конца устраивает правовое поле и общий бизнес-климат. Тем не менее наиболее масштабные проекты будут реализовываться именно в рамках СРП. Наш ТЭК находится в зоне пристального внимания западных инвесторов.
"П.": А как обстоят дела в сотрудничестве с отдельными странами, в частности, Европейского континента?
И.Ю.: Мы придаем большое значение диалогу с Европой, где сосредоточено большое количество потребителей нашей нефти. Многие нефтеперерабатывающие предприятия Польши, Венгрии, Чехии и Германии в силу исторических причин адаптированы к российской нефти. Наши трубопроводы подходят непосредственно к этим заводам, мы сотрудничаем уже много лет и продолжим обеспечивать нужды этих НПЗ и впредь.
"П.": Вернемся в Россию. У нас существует проблема старых, давно эксплуатирующихся месторождений. Многие из них закрываются и консервируются еще до того, как вырабатывают ресурс полностью. Есть ли у вас планы по выходу из ситуации?
И.Ю.: Действительно, затраты на старых месторождениях, выработанных на 80 и более процентов, существенно выше, чем на новых. Действительно, ряд компаний прекращают разработки. Мы предлагаем ввести для таких случаев понижающие коэффициенты при исчислении налогов на добычу -- проекты соответствующих поправок ко второй части Налогового кодекса уже направлены в правительство. Их суть: если месторождение выработано на 80%, налог на добычу полезных ископаемых и акциз исчисляются с коэффициентом 0,7.
Надо сказать, что методика определения выработанности скважины не самая простая и дешевая, -- именно поэтому отдельные скважины на практике не меряют. Вопрос этот актуален: добыча нефти с таких месторождений составляет у нас в стране не менее 14 процентов.
"П.": Не получится ли так, что у некоторых особо близких к власти компаний таких месторождений вдруг окажется больше, чем у других? Кто будет определять круг месторождений, к которым применима эта система, и будет ли она действовать для месторождений со сложными условиями добычи?
И.Ю.: Повторюсь: названная методика не самая дешевая, но достаточно надежная и "прозрачная". Что же касается данных по выработке месторождений, то они в принципе уже существуют, хотя и имеют частично закрытый характер. Соответствующий документ выпускается раз в год "Росгеолфондом" и отражает состояние запасов на 1 января.
Сомневаюсь, что введение понижающего коэффициента приведет к злоупотреблениям. Ведь проверить подтасовку довольно просто -- мир нефтяников узок и достаточно "прозрачен", и поверьте, что в случае чего сами компании-конкуренты первыми оповестят общественность, сообщат нам, в Министерство энергетики.
Что касается налоговых послаблений, то с нашими предложениями согласились на прошлой неделе представители Минфина и Минэкономразвития. А уж они-то всегда были категорически против льгот и вообще изменений в налогообложении нефтянки.
"П.": Когда будут приняты изменения?
И.Ю.: Мы просили поменять режим с 1 января будущего года. Если все формальности будут выполнены, надеюсь, именно тогда это и случится.
ВЛАДИМИР ЗМЕЮЩЕНКО
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
