13.11.2000 01:00 Еженедельный журнал «Профиль»

Архивная публикация 2000 года: "Требуют долива"

Насколько реально для государства выкачать больше денег из скважины?Евгений Хартуков, генеральный директор Международного центра нефтегазового бизнеса, профессор МГИМО МИД России: "Радикальная реформа существующей системы налогообложения нефтяных компаний действительно необходима, чтобы стабилизировать нефтяные доходы госбюджета.
В этой связи представляется целесообразным ввести двухуровневую систему налогообложения нефтяной отрасли.
Первый уровень -- это "прожиточный минимум", который должно себе обеспечить государство, фиксируя абсолютные отчисления с каждой тонны добываемой нефти (и производимых нефтепродуктов). Но это, повторяю, должен быть разумный минимум, который позволит нефтяным компаниям нормально (то есть прибыльно) функционировать даже в условиях неблагоприятной конъюнктуры рынка, не лишая их известных стимулов к основному бизнесу.
Кроме того, необходим и второй уровень налогообложения, который будет непосредственно зависеть от фактической прибыльности этого бизнеса и, таким образом, косвенно отражать динамику рыночных цен на жидкое топливо.
При подобной двухъярусной системе налогообложения госбюджет будет достаточно стабильно и предсказуемо пополняться разумными нефтяными налогами даже в случае циклического ухудшения рыночной конъюнктуры, а при ее улучшении получать дополнительные доходы. В свою очередь, нефтяные компании будут гарантированы от непомерных налоговых поборов, делающих их бизнес нерентабельным, но исключающих возможность монопольного присвоения возникающей сверхприбыли.
Собственно говоря, подобная система нефтяного обложения в той или иной форме действует в большинстве нефтедобывающих государств, заинтересованных в развитии частного нефтяного бизнеса и, следовательно, в максимально эффективном и стабильном пополнении собственных бюджетов. А последнее всегда разумный компромисс между текущими потребностями государственной казны и долгосрочными, стратегическими интересами развития национальной экономики.
Что касается того, существует ли возможность увеличения поступлений в бюджет от нефтяной отрасли в рамках существующей системы налогообложения, то, с точки зрения техники исчисления нефтяных налогов и наличия экономических предпосылок для их увеличения, такие возможности, безусловно, есть.
Взять, к примеру, практику пресловутого трансфертного, или внутрифирменного, ценообразования, активно применяемого российскими компаниями (когда нефть внутри одной компании продается одним из ее подразделением другому по заниженным ценам.-- "Профиль"). В свое время, лет пять назад, правительство само легкомысленно ратовало за его практическое внедрение "в целях балансировки потребностей бюджета и нужд финансирования деятельности нефтяных компаний". А теперь ломает голову над тем, как пресечь эту широко распространившуюся полукриминальную практику минимизации налоговых отчислений. Специалистам хорошо известно, что этот способ ухода от налогов уже многие десятилетия является предметом повышенного внимания со стороны налоговых и правоохранительных органов большинства иностранных государств. Ведь занижая продажные цены на нефть, поставляемую собственным нефтеперерабатывающим предприятиям, интегрированные нефтяные компании преднамеренно уменьшают разницу между издержками добычи нефти и ценами ее реализации, которая и составляет основную часть их налогооблагаемой прибыли.
Велико ли различие между уровнем повсеместных трансфертных цен на нефть и ценами "свободного" нефтяного рынка, на долю которого приходится малая толика (по оценкам, не более 5--7%) операций с российской нефтью? По данным авторитетного нефтяного агентства "Кортес", в настоящее время средний уровень трансфертных цен на западно-сибирскую нефть составляет 1670 рублей за тонну, тогда как цена этой же нефти на "свободном" рынке достигает 4850 рублей. Так что нетрудно посчитать, насколько занижается та самая налогооблагаемая разница.
Кроме того, ни для кого не секрет, что при экспорте нефти и нефтепродуктов в свои офф-шорные филиалы российские компании нередко прибегают к всевозможным трудноконтролируемым способам сокрытия своей фактической валютной выручки. При этом, по оценке независимых экспертов, подобные"откаты" на офф-шорные счета достигают $3--5 и более в расчете на тонну экспортируемой нефти. Помножьте эти цифры на объем российского экспорта жидкого топлива в дальнее зарубежье (около 170 млн. тонн в год) и получите некоторое представление о скрытых "технических" возможностях увеличения бюджетных поступлений только за счет скрупулезной ревизии офф-шорных операций.
Однако реальные возможности подобного контроля весьма ограничены -- для этого необходимы не только высокий "нефтяной" профессионализм российских налоговиков, но и политическая воля. Раз уж позволили российским компаниям открывать собственные "офф-шоры", надо быть готовыми к тому, что ими активно будут пользоваться. Тем самым мы неизбежно приходим к вопросу о политической целесообразности неукоснительного соблюдения нефтяными компаниями существующего налогового законодательства. Готово ли к этому российское государство? Или же оно будет вынуждено продолжать считаться с жизненными интересами всесильного нефтяного лобби, публично имитируя творческий поиск давно известных рецептов повышения эффективности сбора нефтяных налогов? Этот вопрос является, пожалуй, ключевым".
Эдуард Грушевенко, президент отраслевого клуба представителей нефтяной промышленности "Клуб Афина", председатель экспертного совета при Минэнерго: "В рамках существующей системы налогообложения без разрушающих для отрасли последствий фактически уже нельзя увеличить поступления в бюджет от нефтянки. Во всем мире наполнение бюджета зависит от конъюнктуры рынка, и это совершенно правильно. Но в России налогообложение нефтяной отрасли постоянно является одной из ключевых доходных статей бюджета. Достаточно сказать, что за первые полгода 2000 года одна только нефтяная отрасль дала казне около 23% всех налоговых поступлений. Согласитесь, что для одной отрасли, пусть даже и нефтяной, это запредельная цифра.
С другой стороны, нефтяные компании сегодня действительно получают сверхприбыли (при себестоимости добычи тонны нефти $2--6 ее экспортная цена составляет свыше $200.-- "Профиль"). Естественно, государство хочет получить свою долю в этих доходах. На Западе существует механизм взимания налога на сверхприбыль, где в законодательном порядке оговорены принципы и параметры его уплаты.
У нас роль такого регулятора играют таможенные пошлины, которые сейчас составляют 34 евро за тонну ($28).
Но экспортные возможности, пропускные способности трубопроводов резко ограничены и составляют примерно 120 млн. тонн нефти в год, в то время как добыча растет и, по прогнозам, в текущем году может составить уже 320 млн. тонн против 310 млн. в 1999 году.
Это значит, что большинство нефти реализуется на внутреннем рынке. И здесь суммы налогов с одной добытой тонны действительно весьма серьезно различаются у разных компаний. Это обстоятельство обусловливается в основном тремя факторами.
Первое -- это горно-геологические и экономико-географические условия работы компании, то есть какова рентабельность добычи, близость к нефтеперерабатывающим мощностям и т.д.
Второй фактор -- соотношение добычи и переработки.
И наконец, третье -- умение юридических служб компании найти лазейки в существующем законодательстве и в его рамках уйти от налогообложения.
Кроме того, многое обусловливается тем, в каком конкретно регионе работает компания, так как цены на нефть в регионах резко различаются -- общей цены на внутреннем рынке нет.
Ситуация складывается таким образом, что нефтяные компании, по сути, сами устанавливают цену, с которой они будут платить налог.
В результате внутренняя цена на нефть, конечно, низкая, но если ее увеличить хотя бы на 10%, то сразу же возрастет на 13--15% стоимость нефтепродуктов. Тогда бюджет столкнется с обратным эффектом. Ведь, например, доля расходов на нефтепродукты и транспортировку в себестоимости сельхозпродукции может доходить до 80%.
Обсуждаемая сегодня госмонополия на нефтедобычу тоже вряд ли окажется эффективным инструментом пополнения бюджета. Вернемся немного в историю -- ведь до 1993 года, когда начали появляться первые частные нефтяные компании, отрасль неизменно снижала объемы добычи, порой до 40--50 млн. тонн в год. Только появление частных компаний позволило приостановить падение объемов добычи, а затем и наращивать их. Другое дело, что на рынке должны присутствовать госкомпании, чтобы формировать госрынок нефти и нефтепродуктов.
Но национализация, безусловно, пагубно скажется нефтяной отрасли".
Яков Рудерман, директор нефтяного информационного агентства "Кортес": "Любое усиление налогового бремени в отношении нефтяных компаний может косвенным образом сказаться и на бензиновым рынке. Ведь издержки, которые несут производители, теоретически должны приводить к росту цен на конечный продукт, в данном случае на нефтепродукты. Наблюдаемый в последнее время рост цен на внутреннем бензиновом рынке, который вызван как мировой конъюнктурой, так и сезонными факторами, уже привел к некоторому снижению потребления.
Это свидетельствует о том, что сегодняшняя цена на бензин является максимально приемлемой. Так что усиление налогообложения отрасли невыгодно конечному потребителю".
Юрий Шафраник, председатель правления Центральной топливной компании, в 1993--1998 годах министр топлива и энергетики: "Я бы на проблему "упорядочивания" или попросту увеличения налогообложения нефтяной отрасли посмотрел с другой стороны: а приведет ли это к тем результатам, на которые авторы таких проектов рассчитывают? Ведь на сегодня износ основных фондов в нефтедобыче составляет 60%, в нефтепереработке -- 80%.
При этом поступления от экспорта нефти, по моим оценкам, на 90% обеспечивают нынешний экономический рост. Иными словами, из нефтянки и так получают на сегодня максимум возможного. А вот первую за долгие годы низких мировых цен на нефть возможность серьезных внутренних инвестиций за счет поступлений от экспорта хотят задушить.
А между тем такие инвестиции просто необходимы. Ведь Россия единственная из нефтедобывающих республик бывшего СССР с советских времен снизила добычу (с 550--570 млн. тонн в год в конце 80-х до 305--320 млн. тонн в последние годы.-- "Профиль"). К примеру, Казахстан за последние пять лет увеличил добычу нефти более чем на треть -- с 20,3 млн. тонн в 1994-м до 34 млн. тонн в 1999-м.
При этом у нас из-за старения основных фондов постоянно растет себестоимость добычи. В перспективе это может сказаться на конкурентоспособности нашего экспорта.
Поэтому налогообложение нужно не примитивно усиливать, а менять по сути. Необходимо переносить основное налоговое бремя с производства, переработки и добычи на розницу. На конечного потребителя. И тогда, кстати, не будет необходимости приставлять налогового инспектора к каждой скважине и выдумывать все более изощренные методы выжимания налогов из нефтяников".

В этой связи представляется целесообразным ввести двухуровневую систему налогообложения нефтяной отрасли.

Первый уровень -- это "прожиточный минимум", который должно себе обеспечить государство, фиксируя абсолютные отчисления с каждой тонны добываемой нефти (и производимых нефтепродуктов). Но это, повторяю, должен быть разумный минимум, который позволит нефтяным компаниям нормально (то есть прибыльно) функционировать даже в условиях неблагоприятной конъюнктуры рынка, не лишая их известных стимулов к основному бизнесу.

Кроме того, необходим и второй уровень налогообложения, который будет непосредственно зависеть от фактической прибыльности этого бизнеса и, таким образом, косвенно отражать динамику рыночных цен на жидкое топливо.

При подобной двухъярусной системе налогообложения госбюджет будет достаточно стабильно и предсказуемо пополняться разумными нефтяными налогами даже в случае циклического ухудшения рыночной конъюнктуры, а при ее улучшении получать дополнительные доходы. В свою очередь, нефтяные компании будут гарантированы от непомерных налоговых поборов, делающих их бизнес нерентабельным, но исключающих возможность монопольного присвоения возникающей сверхприбыли.

Собственно говоря, подобная система нефтяного обложения в той или иной форме действует в большинстве нефтедобывающих государств, заинтересованных в развитии частного нефтяного бизнеса и, следовательно, в максимально эффективном и стабильном пополнении собственных бюджетов. А последнее всегда разумный компромисс между текущими потребностями государственной казны и долгосрочными, стратегическими интересами развития национальной экономики.

Что касается того, существует ли возможность увеличения поступлений в бюджет от нефтяной отрасли в рамках существующей системы налогообложения, то, с точки зрения техники исчисления нефтяных налогов и наличия экономических предпосылок для их увеличения, такие возможности, безусловно, есть.

Взять, к примеру, практику пресловутого трансфертного, или внутрифирменного, ценообразования, активно применяемого российскими компаниями (когда нефть внутри одной компании продается одним из ее подразделением другому по заниженным ценам.-- "Профиль"). В свое время, лет пять назад, правительство само легкомысленно ратовало за его практическое внедрение "в целях балансировки потребностей бюджета и нужд финансирования деятельности нефтяных компаний". А теперь ломает голову над тем, как пресечь эту широко распространившуюся полукриминальную практику минимизации налоговых отчислений. Специалистам хорошо известно, что этот способ ухода от налогов уже многие десятилетия является предметом повышенного внимания со стороны налоговых и правоохранительных органов большинства иностранных государств. Ведь занижая продажные цены на нефть, поставляемую собственным нефтеперерабатывающим предприятиям, интегрированные нефтяные компании преднамеренно уменьшают разницу между издержками добычи нефти и ценами ее реализации, которая и составляет основную часть их налогооблагаемой прибыли.

Велико ли различие между уровнем повсеместных трансфертных цен на нефть и ценами "свободного" нефтяного рынка, на долю которого приходится малая толика (по оценкам, не более 5--7%) операций с российской нефтью? По данным авторитетного нефтяного агентства "Кортес", в настоящее время средний уровень трансфертных цен на западно-сибирскую нефть составляет 1670 рублей за тонну, тогда как цена этой же нефти на "свободном" рынке достигает 4850 рублей. Так что нетрудно посчитать, насколько занижается та самая налогооблагаемая разница.

Кроме того, ни для кого не секрет, что при экспорте нефти и нефтепродуктов в свои офф-шорные филиалы российские компании нередко прибегают к всевозможным трудноконтролируемым способам сокрытия своей фактической валютной выручки. При этом, по оценке независимых экспертов, подобные"откаты" на офф-шорные счета достигают $3--5 и более в расчете на тонну экспортируемой нефти. Помножьте эти цифры на объем российского экспорта жидкого топлива в дальнее зарубежье (около 170 млн. тонн в год) и получите некоторое представление о скрытых "технических" возможностях увеличения бюджетных поступлений только за счет скрупулезной ревизии офф-шорных операций.

Однако реальные возможности подобного контроля весьма ограничены -- для этого необходимы не только высокий "нефтяной" профессионализм российских налоговиков, но и политическая воля. Раз уж позволили российским компаниям открывать собственные "офф-шоры", надо быть готовыми к тому, что ими активно будут пользоваться. Тем самым мы неизбежно приходим к вопросу о политической целесообразности неукоснительного соблюдения нефтяными компаниями существующего налогового законодательства. Готово ли к этому российское государство? Или же оно будет вынуждено продолжать считаться с жизненными интересами всесильного нефтяного лобби, публично имитируя творческий поиск давно известных рецептов повышения эффективности сбора нефтяных налогов? Этот вопрос является, пожалуй, ключевым".

Эдуард Грушевенко, президент отраслевого клуба представителей нефтяной промышленности "Клуб Афина", председатель экспертного совета при Минэнерго: "В рамках существующей системы налогообложения без разрушающих для отрасли последствий фактически уже нельзя увеличить поступления в бюджет от нефтянки. Во всем мире наполнение бюджета зависит от конъюнктуры рынка, и это совершенно правильно. Но в России налогообложение нефтяной отрасли постоянно является одной из ключевых доходных статей бюджета. Достаточно сказать, что за первые полгода 2000 года одна только нефтяная отрасль дала казне около 23% всех налоговых поступлений. Согласитесь, что для одной отрасли, пусть даже и нефтяной, это запредельная цифра.

С другой стороны, нефтяные компании сегодня действительно получают сверхприбыли (при себестоимости добычи тонны нефти $2--6 ее экспортная цена составляет свыше $200.-- "Профиль"). Естественно, государство хочет получить свою долю в этих доходах. На Западе существует механизм взимания налога на сверхприбыль, где в законодательном порядке оговорены принципы и параметры его уплаты.

У нас роль такого регулятора играют таможенные пошлины, которые сейчас составляют 34 евро за тонну ($28).

Но экспортные возможности, пропускные способности трубопроводов резко ограничены и составляют примерно 120 млн. тонн нефти в год, в то время как добыча растет и, по прогнозам, в текущем году может составить уже 320 млн. тонн против 310 млн. в 1999 году.

Это значит, что большинство нефти реализуется на внутреннем рынке. И здесь суммы налогов с одной добытой тонны действительно весьма серьезно различаются у разных компаний. Это обстоятельство обусловливается в основном тремя факторами.

Первое -- это горно-геологические и экономико-географические условия работы компании, то есть какова рентабельность добычи, близость к нефтеперерабатывающим мощностям и т.д.

Второй фактор -- соотношение добычи и переработки.

И наконец, третье -- умение юридических служб компании найти лазейки в существующем законодательстве и в его рамках уйти от налогообложения.

Кроме того, многое обусловливается тем, в каком конкретно регионе работает компания, так как цены на нефть в регионах резко различаются -- общей цены на внутреннем рынке нет.

Ситуация складывается таким образом, что нефтяные компании, по сути, сами устанавливают цену, с которой они будут платить налог.

В результате внутренняя цена на нефть, конечно, низкая, но если ее увеличить хотя бы на 10%, то сразу же возрастет на 13--15% стоимость нефтепродуктов. Тогда бюджет столкнется с обратным эффектом. Ведь, например, доля расходов на нефтепродукты и транспортировку в себестоимости сельхозпродукции может доходить до 80%.

Обсуждаемая сегодня госмонополия на нефтедобычу тоже вряд ли окажется эффективным инструментом пополнения бюджета. Вернемся немного в историю -- ведь до 1993 года, когда начали появляться первые частные нефтяные компании, отрасль неизменно снижала объемы добычи, порой до 40--50 млн. тонн в год. Только появление частных компаний позволило приостановить падение объемов добычи, а затем и наращивать их. Другое дело, что на рынке должны присутствовать госкомпании, чтобы формировать госрынок нефти и нефтепродуктов.

Но национализация, безусловно, пагубно скажется нефтяной отрасли".

Яков Рудерман, директор нефтяного информационного агентства "Кортес": "Любое усиление налогового бремени в отношении нефтяных компаний может косвенным образом сказаться и на бензиновым рынке. Ведь издержки, которые несут производители, теоретически должны приводить к росту цен на конечный продукт, в данном случае на нефтепродукты. Наблюдаемый в последнее время рост цен на внутреннем бензиновом рынке, который вызван как мировой конъюнктурой, так и сезонными факторами, уже привел к некоторому снижению потребления.

Это свидетельствует о том, что сегодняшняя цена на бензин является максимально приемлемой. Так что усиление налогообложения отрасли невыгодно конечному потребителю".

Юрий Шафраник, председатель правления Центральной топливной компании, в 1993--1998 годах министр топлива и энергетики: "Я бы на проблему "упорядочивания" или попросту увеличения налогообложения нефтяной отрасли посмотрел с другой стороны: а приведет ли это к тем результатам, на которые авторы таких проектов рассчитывают? Ведь на сегодня износ основных фондов в нефтедобыче составляет 60%, в нефтепереработке -- 80%.

При этом поступления от экспорта нефти, по моим оценкам, на 90% обеспечивают нынешний экономический рост. Иными словами, из нефтянки и так получают на сегодня максимум возможного. А вот первую за долгие годы низких мировых цен на нефть возможность серьезных внутренних инвестиций за счет поступлений от экспорта хотят задушить.

А между тем такие инвестиции просто необходимы. Ведь Россия единственная из нефтедобывающих республик бывшего СССР с советских времен снизила добычу (с 550--570 млн. тонн в год в конце 80-х до 305--320 млн. тонн в последние годы.-- "Профиль"). К примеру, Казахстан за последние пять лет увеличил добычу нефти более чем на треть -- с 20,3 млн. тонн в 1994-м до 34 млн. тонн в 1999-м.

При этом у нас из-за старения основных фондов постоянно растет себестоимость добычи. В перспективе это может сказаться на конкурентоспособности нашего экспорта.

Поэтому налогообложение нужно не примитивно усиливать, а менять по сути. Необходимо переносить основное налоговое бремя с производства, переработки и добычи на розницу. На конечного потребителя. И тогда, кстати, не будет необходимости приставлять налогового инспектора к каждой скважине и выдумывать все более изощренные методы выжимания налогов из нефтяников".

ДЕНИС СОЛОВЬЕВ

Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».