Архивная публикация 2000 года: "Удивить Париж"
У России есть хорошая возможность использовать себе на пользу традиционные противоречия между Старым и Новым Светом. Если только российская внешняя политика не будет строиться в расчете на мифический раскол между Америкой и Европой.Русская дубина
Еще недавно, на окинавском саммите, Владимир Путин, обидевшись на непримиримую позицию президента Франции Жака Ширака касательно Чечни и на арест французским судом по иску фирмы "Нога" нашего парусника "Седов", не пожелал встретиться с главным французом с глазу на глаз. Нынешняя встреча в Париже на высшем уровне не только публично примирила двух президентов, но и, возможно, стала первым шагом в улучшении российско-французских отношений. Ведь среди стран Европейского Союза с Францией у нас отношения наиболее прохладные, а именно она вместе с Германией есть политическое ядро континентальной Европы.
Еще накануне визита Путин дал интервью влиятельнейшей французской газете "Фигаро", и тогда замглавного редактора Шарль Ламброскини сказал о российском президенте, что он олицетворяет власть нового типа -- власть с улыбкой на лице. При этом Путин отказался обсуждать проблемы Чечни и свободы прессы в России, попутно намекнув, что если пресса, подведомственная некоторым "олигархам", будет слишком уж неуемной, то у государства на этот случай есть дубина, которой бьют один раз, но по голове.
Что такое русская дубина, французы знают не понаслышке. Еще в начале века у наших стран были блестящие отношения, и после русско-японской войны, в которой мы потерпели поражение, на призыв премьер-министра Витте помочь России деньгами Франция выделила огромный по тем временам заем. Более того, 40% тогдашнего российского банковского капитала было французским, а нынешний Донбасс и вовсе состоял чуть ли не главным энергоресурсом для страны Дидро и Вольтера, находясь практически под ее экономическим контролем. Однако Октябрьская революция, экспроприировав все буржуйское добро, не отдала французам ни копейки. После этого непримиримую позицию Парижа в отношении России не смогло сломить даже обаяние красного наркома Чичерина, выступавшего на Генуэзской конференции 1922 года аж на трех языках и сумевшего прорвать дипломатическую блокаду со стороны других стран.
В нынешние времена, отдавая долги французским "физическим лицам" по дореволюционным займам, мы заодно подгадили французам своим дефолтом-98, и на этом фоне признаком намеченного потепления можно считать подписание между "Газпромом" и Gaz de France документа о строительстве газопровода через Белоруссию и Польшу, минуя Украину. Этот проект должен принести России от одного до двух миллиардов долларов инвестиций. Еще одним лидером в предполагаемом российско-французском экономическом сотрудничестве можно считать министра связи Леонида Реймана -- задуманные им с французами проекты (контракты на производство трех новых спутников и на покупку Францией услуг имеющихся российских спутников) должны принести в нашу казну 98 миллионов американских долларов и 66 миллионов евро.
Ушибленные Алжиром
Между тем визит Путина в Париж проходил, как писали еще в советские времена, в теплой и дружественной обстановке, несмотря на неприятную французам жесткую позицию России касательно Чечни. Справедливости ради стоит заметить, что позиция Парижа по Чечне имеет вполне понятную подоплеку. Ведь вывели же они свои войска из Алжира, который считался департаментом Франции, и прекратили там воевать. Парадокс в том, что в нынешней Франции тот деголлевский вынужденно-благородный поступок слишком многие склонны рассматривать как непростительную слабость, уничтожившую остатки французского имперского величия. А вот Россия почему-то упорствует и уходить из Чечни не хочет -- в ущемленном Алжиром общественном сознании французов это вызывает сильное раздражение.
Зато маслом по сердцу европейцам наверняка пришлась новая концепция международного вмешательства, сформулированная Путиным в упомянутом интервью "Фигаро": "Мы вмешиваемся лишь в двух случаях -- если нас это непосредственно касается либо если все стороны, участвующие в каком-либо конфликте, обращаются к России с просьбой о помощи в выработке решения".
Это прозвучало довольно неожиданно -- раньше всегда было иначе.
Говорит Олег Арин, главный научный сотрудник центра международных исследований МГИМО МИД РФ: "У нас долго сохранялось имперское мышление -- мы лезли во все дыры, а потому наша внешняя политика очень затратная и сохраняет стереотип XIX века, когда мы бились за ненужные нам Босфор и Дарданеллы, клали свои головы за искусственно придуманные национальные интересы, хотя на самом деле следовало бы сконцентрироваться на пяти-шести ключевых странах. Кстати, мы и сейчас состоим чуть ли не в 2000 различных международных организациях, куда платим немалые взносы".
Так или иначе, но, как и положено в дипломатии, действуют не слова, а обстоятельства. Обстоятельства же сегодня таковы, что нынешний энергетический кризис на Западе случился как нельзя кстати для Путина -- топливное голодание сделало наших французских друзей более сговорчивыми.
Первый замминистра иностранных дел РФ в 1991--1992 годах Федор Шелов-Коведяев утверждает: "Энергопотребление США настолько емко, что способно съесть практически любой объем нефтепродуктов, который может поставляться с Ближнего Востока. В ситуации же, когда поставки ближневосточной нефти сужаются из-за нового арабо-израильского противостояния, Европа оказывается крайней -- ей может не хватить. И ей нужен какой-то альтернативный источник".
Кстати, энергетический кризис в Европе 70-х годов тоже способствовал сближению Советского Союза и Франции.
Депутат Думы от ЛДПР Алексей Митрофанов вспоминает: "Тогда состоялся первый визит во Францию Леонида Брежнева, был решен вопрос о поставке нашего газа в Европу и началась разрядка. Тогда же президент Валери Жискар д'Эстен заявил, что Франция и СССР -- пионеры разрядки. На самом деле это была своеобразная многоходовка: после введения наших войск в Чехословакию Запад понял, что никакие бархатные революции в Восточной Европе не пройдут -- мы просто всех подавим танками. А потому с нами надо действовать иными методами -- попытаться переродить Советский Союз изнутри, дав ему почувствовать вкус нефтедолларов. Соединенные Штаты на роль главного игрока в новой игре поставили Европу, учитывая близость границ и наличие традиционных европейских компартий. Кстати, отношение к поставкам газа в Европу в Политбюро ЦК КПСС было неоднозначным -- далеко не все его члены были в восторге от такого проекта. Проломили эту стенку все те же Соединенные Штаты, заявив, что они якобы не хотят, чтобы Европа зависела от советского газа. Схема сработала -- раз Штаты против, то нам надо быть обязательно "за".
Винные войны в молочных берегах
Между прочим, у нас с Францией есть кое-что общее и помимо топливного интереса. Мы (хоть и не сообща, но одновременно) выступаем против создания Америкой новой системы ПРО; за уважение к ООН, которую американцы потихоньку замещают НАТО; за возврат Израилем палестинских территорий, которые были аннексированы во время шестидневной войны.
Кстати, Франция давно считается самой "антиамериканской" и "антинатовской" страной Европы. Там, например, законодательно ограничено распространение штатовской кино- и телепродукции. А еще в 1966 году президент Де Голь вышел из военной организации НАТО, и теперь на территории Франции нет натовских военных баз. И сейчас в том, что касается ядерной безопасности, французы далеко не во всем соглашаются с американцам (та же проблема ПРО) и не прочь, чтобы Россия тоже поучаствовала в обсуждении.
Дело в том, что новая ПРО, которую США хотят строить, выйдя из договора по ПРО 1972 года, гарантирует защиту только Штатам. Европа же заинтересована в том, чтобы и у нее были соответствующие гарантии, потому что ракеты средней дальности, например, из Ирака могут долететь до Европы быстрее, чем до Америки. Поэтому Европа заинтересована в том, чтобы была создана новая глобальная (не только для американцев) система стратегической безопасности. Вашингтон не возражает, но сначала хочет сделать ПРО для себя. Идеальным для Москвы было бы умело поддержать европейцев в этом споре и в итоге поучаствовать вместе с НАТО в создании новой системы безопасности для всех -- от Аляски до Чукотки. От кого обороняться? Америка и Европа пусть обороняются от кого угодно -- начиная с Ирака и прочих "стран-изгоев" кончая нами самими, нам же важно не остаться голыми, когда соседи окажутся под "зонтиком".
России совместный проект экономически выгоден, потому что у нас просто нет денег, чтобы создавать отдельно от всех собственную систему защиты. И то, что сейчас этот проект обсуждался в Париже на саммите Европейского Союза, а потом был отдельный разговор на эту тему президентов России и Франции, свидетельствует, что у Москвы есть шанс сыграть на этом европейско-американском противоречии.
Но это, как и вообще игра на пользу себе в разборках Старого и Нового Света, возможно лишь в том случае, если российская внешняя политика не будет строиться в расчете на обострение отношений между Америкой и Европой и на мифический раскол между ними.
Федор Шелов-Коведяев рассуждает: "Меня удивляет то, что с приходом новой администрации в Кремль мы начали, пока, правда, в основном, на словах, вредную и бесперспективную игру, пытаясь противопоставить европейскую составляющую "большой семерки" американской составляющей. Даже между ближайшими союзниками бывают скандалы, а порой и экономические войны ("винная война" между Францией с США и "молочная война" между Бельгией, Францией и Испанией), но это все внутрисемейные отношения. Россия все еще внешний фактор по отношению к "большой семерке", по отношению к развитым демократиям и экономикам. И поэтому -- может, это не говорят прямо в лицо таким высокопоставленным представителям, как президент Путин, но когда мы пытаемся разыгрывать карту "внутрисемейных" противоречий для того, чтобы их обострить и противопоставить Европу Америке, реакция западников на это примерно такая: мол, знаете, это наши внутренние дела, мы сами как-нибудь разберемся.
Ведь, как бы многие ни противились этому, идет процесс глобализации, и идет он по двум основным направлениям. Первое -- это стремление США распространить свою систему, которую они считают идеальной, на весь остальной мир. Второе направление -- это процесс открытой регионализации, когда формируются общие рынки,-- в Европе он уже сложился. Оба эти процесса друг другу не противостоят. Мы же вдруг решили, что надо жестко сопротивляться американской модели, а в противовес ей разыгрывать региональную составляющую и что якобы в этом европейцы наши союзники. Это совершенно бесперспективно. А вот в связи с последним путинским визитом наметилась позитивная тенденция".
Позитивная тенденция -- это упомянутые консультации в Париже, где Путин обсуждал идею общей с Америкой и Европой системы ядерной безопасности.
Хороша Маша, да не наша
Между тем все эти высоколобые тенденции большинству путинских избирателей (его главному президентскому ресурсу) по барабану -- им гораздо важнее, во что был одет их президент, как его принимали, какое у него было лицо.
И Путин, надо признать, не подвел. Стильное пальто, скромно-модные ботинки, просветленное лицо, отстраненно-мягкая улыбка, тихая, проникновенно-уверенная речь, точность в движениях, по всему видно, ни капли алкоголя в крови -- и все это на фоне ликующих французов, наперебой лезущих пожать руку российскому президенту на русском кладбище Сен-Женевьев-де-Буа, где Путин демонстрировал любовь к отеческим гробам.
Все это поднимает президента РФ в глазах российских жителей, как, впрочем, и его вопрос к Шираку о судьбе несчастной Маши Захаровой, которую французский суд давно и упорно не желает отдавать матери -- российской гражданке. Этот путинский вопрос прагматично предполагал вовсе не ответ французского президента, естественным образом посоветовавшего действовать через суд, а опять же был рассчитан на реакцию соотечественников.
Дело в том, что Маша Захарова -- французская гражданка, а в международном праве в таких делах действует как раз принцип гражданства, но не принцип крови. Поэтому, когда у нас говорят, что судьба Маши касается России, это неверно. Как это ни печально, России юридически это никак не касается. Однако именно такое внеюридическое, но по-человечески понятное поведение Путина, несомненно, понравилось его не искушенным в международном праве избирателям.
У России есть хорошая возможность использовать себе на пользу традиционные противоречия между Старым и Новым Светом. Если только российская внешняя политика не будет строиться в расчете на мифический раскол между Америкой и Европой.Русская дубина
Еще недавно, на окинавском саммите, Владимир Путин, обидевшись на непримиримую позицию президента Франции Жака Ширака касательно Чечни и на арест французским судом по иску фирмы "Нога" нашего парусника "Седов", не пожелал встретиться с главным французом с глазу на глаз. Нынешняя встреча в Париже на высшем уровне не только публично примирила двух президентов, но и, возможно, стала первым шагом в улучшении российско-французских отношений. Ведь среди стран Европейского Союза с Францией у нас отношения наиболее прохладные, а именно она вместе с Германией есть политическое ядро континентальной Европы.
Еще накануне визита Путин дал интервью влиятельнейшей французской газете "Фигаро", и тогда замглавного редактора Шарль Ламброскини сказал о российском президенте, что он олицетворяет власть нового типа -- власть с улыбкой на лице. При этом Путин отказался обсуждать проблемы Чечни и свободы прессы в России, попутно намекнув, что если пресса, подведомственная некоторым "олигархам", будет слишком уж неуемной, то у государства на этот случай есть дубина, которой бьют один раз, но по голове.
Что такое русская дубина, французы знают не понаслышке. Еще в начале века у наших стран были блестящие отношения, и после русско-японской войны, в которой мы потерпели поражение, на призыв премьер-министра Витте помочь России деньгами Франция выделила огромный по тем временам заем. Более того, 40% тогдашнего российского банковского капитала было французским, а нынешний Донбасс и вовсе состоял чуть ли не главным энергоресурсом для страны Дидро и Вольтера, находясь практически под ее экономическим контролем. Однако Октябрьская революция, экспроприировав все буржуйское добро, не отдала французам ни копейки. После этого непримиримую позицию Парижа в отношении России не смогло сломить даже обаяние красного наркома Чичерина, выступавшего на Генуэзской конференции 1922 года аж на трех языках и сумевшего прорвать дипломатическую блокаду со стороны других стран.
В нынешние времена, отдавая долги французским "физическим лицам" по дореволюционным займам, мы заодно подгадили французам своим дефолтом-98, и на этом фоне признаком намеченного потепления можно считать подписание между "Газпромом" и Gaz de France документа о строительстве газопровода через Белоруссию и Польшу, минуя Украину. Этот проект должен принести России от одного до двух миллиардов долларов инвестиций. Еще одним лидером в предполагаемом российско-французском экономическом сотрудничестве можно считать министра связи Леонида Реймана -- задуманные им с французами проекты (контракты на производство трех новых спутников и на покупку Францией услуг имеющихся российских спутников) должны принести в нашу казну 98 миллионов американских долларов и 66 миллионов евро.
Ушибленные Алжиром
Между тем визит Путина в Париж проходил, как писали еще в советские времена, в теплой и дружественной обстановке, несмотря на неприятную французам жесткую позицию России касательно Чечни. Справедливости ради стоит заметить, что позиция Парижа по Чечне имеет вполне понятную подоплеку. Ведь вывели же они свои войска из Алжира, который считался департаментом Франции, и прекратили там воевать. Парадокс в том, что в нынешней Франции тот деголлевский вынужденно-благородный поступок слишком многие склонны рассматривать как непростительную слабость, уничтожившую остатки французского имперского величия. А вот Россия почему-то упорствует и уходить из Чечни не хочет -- в ущемленном Алжиром общественном сознании французов это вызывает сильное раздражение.
Зато маслом по сердцу европейцам наверняка пришлась новая концепция международного вмешательства, сформулированная Путиным в упомянутом интервью "Фигаро": "Мы вмешиваемся лишь в двух случаях -- если нас это непосредственно касается либо если все стороны, участвующие в каком-либо конфликте, обращаются к России с просьбой о помощи в выработке решения".
Это прозвучало довольно неожиданно -- раньше всегда было иначе.
Говорит Олег Арин, главный научный сотрудник центра международных исследований МГИМО МИД РФ: "У нас долго сохранялось имперское мышление -- мы лезли во все дыры, а потому наша внешняя политика очень затратная и сохраняет стереотип XIX века, когда мы бились за ненужные нам Босфор и Дарданеллы, клали свои головы за искусственно придуманные национальные интересы, хотя на самом деле следовало бы сконцентрироваться на пяти-шести ключевых странах. Кстати, мы и сейчас состоим чуть ли не в 2000 различных международных организациях, куда платим немалые взносы".
Так или иначе, но, как и положено в дипломатии, действуют не слова, а обстоятельства. Обстоятельства же сегодня таковы, что нынешний энергетический кризис на Западе случился как нельзя кстати для Путина -- топливное голодание сделало наших французских друзей более сговорчивыми.
Первый замминистра иностранных дел РФ в 1991--1992 годах Федор Шелов-Коведяев утверждает: "Энергопотребление США настолько емко, что способно съесть практически любой объем нефтепродуктов, который может поставляться с Ближнего Востока. В ситуации же, когда поставки ближневосточной нефти сужаются из-за нового арабо-израильского противостояния, Европа оказывается крайней -- ей может не хватить. И ей нужен какой-то альтернативный источник".
Кстати, энергетический кризис в Европе 70-х годов тоже способствовал сближению Советского Союза и Франции.
Депутат Думы от ЛДПР Алексей Митрофанов вспоминает: "Тогда состоялся первый визит во Францию Леонида Брежнева, был решен вопрос о поставке нашего газа в Европу и началась разрядка. Тогда же президент Валери Жискар д'Эстен заявил, что Франция и СССР -- пионеры разрядки. На самом деле это была своеобразная многоходовка: после введения наших войск в Чехословакию Запад понял, что никакие бархатные революции в Восточной Европе не пройдут -- мы просто всех подавим танками. А потому с нами надо действовать иными методами -- попытаться переродить Советский Союз изнутри, дав ему почувствовать вкус нефтедолларов. Соединенные Штаты на роль главного игрока в новой игре поставили Европу, учитывая близость границ и наличие традиционных европейских компартий. Кстати, отношение к поставкам газа в Европу в Политбюро ЦК КПСС было неоднозначным -- далеко не все его члены были в восторге от такого проекта. Проломили эту стенку все те же Соединенные Штаты, заявив, что они якобы не хотят, чтобы Европа зависела от советского газа. Схема сработала -- раз Штаты против, то нам надо быть обязательно "за".
Винные войны в молочных берегах
Между прочим, у нас с Францией есть кое-что общее и помимо топливного интереса. Мы (хоть и не сообща, но одновременно) выступаем против создания Америкой новой системы ПРО; за уважение к ООН, которую американцы потихоньку замещают НАТО; за возврат Израилем палестинских территорий, которые были аннексированы во время шестидневной войны.
Кстати, Франция давно считается самой "антиамериканской" и "антинатовской" страной Европы. Там, например, законодательно ограничено распространение штатовской кино- и телепродукции. А еще в 1966 году президент Де Голь вышел из военной организации НАТО, и теперь на территории Франции нет натовских военных баз. И сейчас в том, что касается ядерной безопасности, французы далеко не во всем соглашаются с американцам (та же проблема ПРО) и не прочь, чтобы Россия тоже поучаствовала в обсуждении.
Дело в том, что новая ПРО, которую США хотят строить, выйдя из договора по ПРО 1972 года, гарантирует защиту только Штатам. Европа же заинтересована в том, чтобы и у нее были соответствующие гарантии, потому что ракеты средней дальности, например, из Ирака могут долететь до Европы быстрее, чем до Америки. Поэтому Европа заинтересована в том, чтобы была создана новая глобальная (не только для американцев) система стратегической безопасности. Вашингтон не возражает, но сначала хочет сделать ПРО для себя. Идеальным для Москвы было бы умело поддержать европейцев в этом споре и в итоге поучаствовать вместе с НАТО в создании новой системы безопасности для всех -- от Аляски до Чукотки. От кого обороняться? Америка и Европа пусть обороняются от кого угодно -- начиная с Ирака и прочих "стран-изгоев" кончая нами самими, нам же важно не остаться голыми, когда соседи окажутся под "зонтиком".
России совместный проект экономически выгоден, потому что у нас просто нет денег, чтобы создавать отдельно от всех собственную систему защиты. И то, что сейчас этот проект обсуждался в Париже на саммите Европейского Союза, а потом был отдельный разговор на эту тему президентов России и Франции, свидетельствует, что у Москвы есть шанс сыграть на этом европейско-американском противоречии.
Но это, как и вообще игра на пользу себе в разборках Старого и Нового Света, возможно лишь в том случае, если российская внешняя политика не будет строиться в расчете на обострение отношений между Америкой и Европой и на мифический раскол между ними.
Федор Шелов-Коведяев рассуждает: "Меня удивляет то, что с приходом новой администрации в Кремль мы начали, пока, правда, в основном, на словах, вредную и бесперспективную игру, пытаясь противопоставить европейскую составляющую "большой семерки" американской составляющей. Даже между ближайшими союзниками бывают скандалы, а порой и экономические войны ("винная война" между Францией с США и "молочная война" между Бельгией, Францией и Испанией), но это все внутрисемейные отношения. Россия все еще внешний фактор по отношению к "большой семерке", по отношению к развитым демократиям и экономикам. И поэтому -- может, это не говорят прямо в лицо таким высокопоставленным представителям, как президент Путин, но когда мы пытаемся разыгрывать карту "внутрисемейных" противоречий для того, чтобы их обострить и противопоставить Европу Америке, реакция западников на это примерно такая: мол, знаете, это наши внутренние дела, мы сами как-нибудь разберемся.
Ведь, как бы многие ни противились этому, идет процесс глобализации, и идет он по двум основным направлениям. Первое -- это стремление США распространить свою систему, которую они считают идеальной, на весь остальной мир. Второе направление -- это процесс открытой регионализации, когда формируются общие рынки,-- в Европе он уже сложился. Оба эти процесса друг другу не противостоят. Мы же вдруг решили, что надо жестко сопротивляться американской модели, а в противовес ей разыгрывать региональную составляющую и что якобы в этом европейцы наши союзники. Это совершенно бесперспективно. А вот в связи с последним путинским визитом наметилась позитивная тенденция".
Позитивная тенденция -- это упомянутые консультации в Париже, где Путин обсуждал идею общей с Америкой и Европой системы ядерной безопасности.
Хороша Маша, да не наша
Между тем все эти высоколобые тенденции большинству путинских избирателей (его главному президентскому ресурсу) по барабану -- им гораздо важнее, во что был одет их президент, как его принимали, какое у него было лицо.
И Путин, надо признать, не подвел. Стильное пальто, скромно-модные ботинки, просветленное лицо, отстраненно-мягкая улыбка, тихая, проникновенно-уверенная речь, точность в движениях, по всему видно, ни капли алкоголя в крови -- и все это на фоне ликующих французов, наперебой лезущих пожать руку российскому президенту на русском кладбище Сен-Женевьев-де-Буа, где Путин демонстрировал любовь к отеческим гробам.
Все это поднимает президента РФ в глазах российских жителей, как, впрочем, и его вопрос к Шираку о судьбе несчастной Маши Захаровой, которую французский суд давно и упорно не желает отдавать матери -- российской гражданке. Этот путинский вопрос прагматично предполагал вовсе не ответ французского президента, естественным образом посоветовавшего действовать через суд, а опять же был рассчитан на реакцию соотечественников.
Дело в том, что Маша Захарова -- французская гражданка, а в международном праве в таких делах действует как раз принцип гражданства, но не принцип крови. Поэтому, когда у нас говорят, что судьба Маши касается России, это неверно. Как это ни печально, России юридически это никак не касается. Однако именно такое внеюридическое, но по-человечески понятное поведение Путина, несомненно, понравилось его не искушенным в международном праве избирателям.
ИНЕССА СЛАВУТИНСКАЯ
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
