Архивная публикация 2009 года: "Виски против депрессии"
Кризис заставил мировую элиту искать утешения в шотландском виски.Галстук хлещет Рассела Андерсона по щекам, слов его почти не разобрать — на Оркни ветер в восемь баллов.
«У нас говорят: это ленивый ветер!» — произносит Андерсон.
Как это — ленивый? Восемь-то баллов?
«Ленивый — потому что не дает себе труда нас обойти. Прямо так и дует сквозь тебя».
Андерсон стоит посреди двора в Хайланд-Парке, самом северном заводе в Шотландии, производящем виски. Высокие стены из желтого песчаника, узкие коридоры с черными металлическими дверьми придают предприятию, где дистиллируют виски, облик крепости. Но против ветра она бессильна.
Уже 210 лет на холмах города Киркволл гонят виски, ни от кого не скрываясь. А подпольно начали еще на пару лет раньше. Благодаря некоему церковному служке по имени Магнус Юнсон.
Вообще, этот Юнсон был человеком вполне достойным. Просто он явно не считал виски изобретением лукавого, а напротив, полагал, что это дар Всевышнего истерзанному штормами Оркни — группе островов на самом севере Великобритании.
Свой согревающий напиток он прятал в стенах церкви. По рассказам, он держал запасы под церковной кафедрой, иной раз — и в гробу. А потому полицейский по имени Джон Робертсон засадил Юнсона за решетку. Позже сам служитель закона стал одним из тех, кто превратил увлечение Юнсона в доходное производство, вполне легальное, между прочим.
Сегодня этот бизнес не подвластен, кажется, самому глубокому кризису. «В кромешной мгле, окружающей нас, светится только цветок односолодового виски», — писал журнал «Экономист». В 2008 году экспорт дорогих сортов виски вырос на 9%.
Особенно в Китае, Японии, Бразилии и России поднимается интерес к особо дорогим сортам виски, точно не купажированным и на самом деле являющимся продуктом специальной перегонки в одном месте из одного сорта ячменя.
Прежде дорогой виски был привилегией высшего слоя в англосаксонских странах. А сегодня к нему пристрастились элиты всего охваченного глобализацией мира — и те, кто делает вид, будто входит в элиту. «В Японии и на Тайване богатые прямо из кожи вон лезут, чтобы выставить напоказ свое благополучие», — рассказывает директор вискикуренного завода Андерсон. Сам он выходец из шотландской рабочей среды, и от всего этого ажиотажа его коробит. Но он только пожимает плечами: пока богатеи где-то вдали от его продувных островов помогают ему прилично зарабатывать, можно и проявить понимание.
Но всякому пониманию приходит конец, когда Андерсону приходится наблюдать — а это бывает на ярмарках виски в странах новых клиентов, — как кто-то из пьющих бросает в бокал с Highland Park кубики льда или разбавляет его колой либо кленовым сиропом.
Те, кто знает толк, могут добавить в предлагаемый Андерсоном напиток самое большее пару капель воды. Все прочее считается святотатством. Особенно с той поры, как знаток виски Пол Пакалт четыре года назад объявил в Spirit Journal 18-летний виски Highland Park «лучшим крепким напитком в мире».
Андерсон стоит посреди большого мрачного цеха, в котором прорастает равномерно рассыпанный разбухший ячмень. Три раза в сутки его нужно ворошить деревянными лопатами. Через неделю с небольшим ячмень будет сушиться в другом цеху над горящим торфом. Процесс точно тот же, что применялся во времена Магнуса Юнсона.
«То, чем мы тут занимаемся, на первый взгляд совершеннейший экономический абсурд, — толкует Андерсон. — Кроме торфа, все приходится на остров завозить. А после переработки опять все морем везем на юг. Безумие». Но только благодаря этому высокозатратному абсурду напиток сохраняет аромат вереска и меда, который и создал ему мировую славу напитка для избранных. В прошлом году Андерсон представил рынку сорокалетний виски. Цена: 899 евро. Спрос умопомрачительный.
Андерсон не из тех недавно разбогатевших спесивцев, кто считает, что весь мир им что-то должен. Он право на успех заслужил. Еще дед и прадед его работали на фабрике, где дистиллировали виски, они видывали и сытые, и голодные времена. Самые тяжелые, возможно, в начале 80-х годов, когда именно любительница виски Маргарет Тэтчер довела своими рыночными реформами многих мелких независимых производителей до разорения.
«Пиво продается через несколько дней после изготовления, — аргументирует Андерсон. — Автомобиль может подождать пару недель после того, как сойдет с конвейера. А виски нужно выдерживать три года — таков закон. Иначе посадят».
Вся проблема в том, что никто не может всерьез предсказать, что люди в мире будут пить через три года. А уж через сорок лет — и подавно.
Андерсон входит в одно из многих своих хранилищ. На территории его завода выдерживаются 40 тыс. бочек. Из каждой в год испаряется два процента содержимого. Шотландцы говорят: «Это доля ангелов».
В экономических разделах элитных воскресных газет с недавних пор есть эксперты, убеждающие: покупать дорогой виски — хорошее вложение капитала. В отличие от настоящих денег в кризисные времена ценность виски возрастает.
Андерсон останавливается возле трех бочек. Они заложены в 1964 году. Он раскачивает бочку, и слышно, как жидкость плещется в огромной полости посудины. «Половина уже испарилась, — замечает Андерсон. — Того, что осталось, хватит, может быть, бутылок на 60». Их он разольет через пару лет.
В отличие от снобов из воскресной прессы Андерсон избегает прогнозов относительно виски: «В одном можно не сомневаться: когда бутылкам разлива 2009 года исполнится 50 лет, я давно уже буду совсем в другом деревянном изделии».
Кризис заставил мировую элиту искать утешения в шотландском виски.Галстук хлещет Рассела Андерсона по щекам, слов его почти не разобрать — на Оркни ветер в восемь баллов.
«У нас говорят: это ленивый ветер!» — произносит Андерсон.
Как это — ленивый? Восемь-то баллов?
«Ленивый — потому что не дает себе труда нас обойти. Прямо так и дует сквозь тебя».
Андерсон стоит посреди двора в Хайланд-Парке, самом северном заводе в Шотландии, производящем виски. Высокие стены из желтого песчаника, узкие коридоры с черными металлическими дверьми придают предприятию, где дистиллируют виски, облик крепости. Но против ветра она бессильна.
Уже 210 лет на холмах города Киркволл гонят виски, ни от кого не скрываясь. А подпольно начали еще на пару лет раньше. Благодаря некоему церковному служке по имени Магнус Юнсон.
Вообще, этот Юнсон был человеком вполне достойным. Просто он явно не считал виски изобретением лукавого, а напротив, полагал, что это дар Всевышнего истерзанному штормами Оркни — группе островов на самом севере Великобритании.
Свой согревающий напиток он прятал в стенах церкви. По рассказам, он держал запасы под церковной кафедрой, иной раз — и в гробу. А потому полицейский по имени Джон Робертсон засадил Юнсона за решетку. Позже сам служитель закона стал одним из тех, кто превратил увлечение Юнсона в доходное производство, вполне легальное, между прочим.
Сегодня этот бизнес не подвластен, кажется, самому глубокому кризису. «В кромешной мгле, окружающей нас, светится только цветок односолодового виски», — писал журнал «Экономист». В 2008 году экспорт дорогих сортов виски вырос на 9%.
Особенно в Китае, Японии, Бразилии и России поднимается интерес к особо дорогим сортам виски, точно не купажированным и на самом деле являющимся продуктом специальной перегонки в одном месте из одного сорта ячменя.
Прежде дорогой виски был привилегией высшего слоя в англосаксонских странах. А сегодня к нему пристрастились элиты всего охваченного глобализацией мира — и те, кто делает вид, будто входит в элиту. «В Японии и на Тайване богатые прямо из кожи вон лезут, чтобы выставить напоказ свое благополучие», — рассказывает директор вискикуренного завода Андерсон. Сам он выходец из шотландской рабочей среды, и от всего этого ажиотажа его коробит. Но он только пожимает плечами: пока богатеи где-то вдали от его продувных островов помогают ему прилично зарабатывать, можно и проявить понимание.
Но всякому пониманию приходит конец, когда Андерсону приходится наблюдать — а это бывает на ярмарках виски в странах новых клиентов, — как кто-то из пьющих бросает в бокал с Highland Park кубики льда или разбавляет его колой либо кленовым сиропом.
Те, кто знает толк, могут добавить в предлагаемый Андерсоном напиток самое большее пару капель воды. Все прочее считается святотатством. Особенно с той поры, как знаток виски Пол Пакалт четыре года назад объявил в Spirit Journal 18-летний виски Highland Park «лучшим крепким напитком в мире».
Андерсон стоит посреди большого мрачного цеха, в котором прорастает равномерно рассыпанный разбухший ячмень. Три раза в сутки его нужно ворошить деревянными лопатами. Через неделю с небольшим ячмень будет сушиться в другом цеху над горящим торфом. Процесс точно тот же, что применялся во времена Магнуса Юнсона.
«То, чем мы тут занимаемся, на первый взгляд совершеннейший экономический абсурд, — толкует Андерсон. — Кроме торфа, все приходится на остров завозить. А после переработки опять все морем везем на юг. Безумие». Но только благодаря этому высокозатратному абсурду напиток сохраняет аромат вереска и меда, который и создал ему мировую славу напитка для избранных. В прошлом году Андерсон представил рынку сорокалетний виски. Цена: 899 евро. Спрос умопомрачительный.
Андерсон не из тех недавно разбогатевших спесивцев, кто считает, что весь мир им что-то должен. Он право на успех заслужил. Еще дед и прадед его работали на фабрике, где дистиллировали виски, они видывали и сытые, и голодные времена. Самые тяжелые, возможно, в начале 80-х годов, когда именно любительница виски Маргарет Тэтчер довела своими рыночными реформами многих мелких независимых производителей до разорения.
«Пиво продается через несколько дней после изготовления, — аргументирует Андерсон. — Автомобиль может подождать пару недель после того, как сойдет с конвейера. А виски нужно выдерживать три года — таков закон. Иначе посадят».
Вся проблема в том, что никто не может всерьез предсказать, что люди в мире будут пить через три года. А уж через сорок лет — и подавно.
Андерсон входит в одно из многих своих хранилищ. На территории его завода выдерживаются 40 тыс. бочек. Из каждой в год испаряется два процента содержимого. Шотландцы говорят: «Это доля ангелов».
В экономических разделах элитных воскресных газет с недавних пор есть эксперты, убеждающие: покупать дорогой виски — хорошее вложение капитала. В отличие от настоящих денег в кризисные времена ценность виски возрастает.
Андерсон останавливается возле трех бочек. Они заложены в 1964 году. Он раскачивает бочку, и слышно, как жидкость плещется в огромной полости посудины. «Половина уже испарилась, — замечает Андерсон. — Того, что осталось, хватит, может быть, бутылок на 60». Их он разольет через пару лет.
В отличие от снобов из воскресной прессы Андерсон избегает прогнозов относительно виски: «В одном можно не сомневаться: когда бутылкам разлива 2009 года исполнится 50 лет, я давно уже буду совсем в другом деревянном изделии».
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
