Бить или не бить: 70 лет Микки Рурку, актеру и боксеру

Два Микки

Часто ли сегодня вспоминают фильм 1986 года «Девять с половиной недель»? Если разговор заходит о раннем Рурке, с большей вероятностью упомянут «Пьянь», «Сердце ангела» или «Франциска». Но именно с «Девяти с половиной недель» началась русская народная любовь к Рурку. Затейливые интимные игры героев Микки и Ким Бейсингер совпали с начавшейся в СССР перестройкой и растущим интересом советского народа к запретной прежде эротике.

Так уж сложилась жизнь Рурка, что под его именем мы знаем двух довольно сильно отличающихся друг от друга людей: Микки «до» и Микки «после». «До» – это обаятельный, хотя и нарочито помятый и небритый красавчик из «Отходной молитвы», «Сердца ангела» и еще одного почитаемого на Руси фильма – «Харли Дэвидсон и Ковбой Мальборо» (сам актер его терпеть не может). А «после» – это странный косматый, покореженный жизнью и боксом мужчина без возраста со следами множества пластических операций на лице, который не без труда вернулся на большой экран после долгих лет полузабвения. У этих двух Рурков даже манера поведения и речи разная. Разбираясь, почему все получилось так, начнем по порядку – с Рурка первого.

С ринга на театральные подмостки

Микки – это прозвище. Его отец Филипп Андре Рурк понял, что поторопился, назвав сына в точности, как себя, и для семейного удобства переименовал его в Микки в честь любимого бейсболиста Микки Мэнтла из «Нью-Йорк Янкиз». Из любви к шутнику-отцу, которого вскоре сменил жестокий отчим, Рурк взял это детское прозвище во взрослую жизнь.

Они жили в Скенектади, городе в штате Нью-Йорк. Любители Курта Воннегута знают этот городок по роману «Фокус-покус», а еще в нем, по легенде, родился злодей Доктор Осьминог из комиксов Marvel – не такой знаменитый персонаж, как Рурк, но тем не менее.

Предками Филиппа Андре-старшего были ирландцы и французы, а матери Аннет – шотландцы. Она ушла от Филиппа, когда Микки было шесть, и на этом счастливое детство нашего героя закончилось. Отчим Микки работал в полиции Майами. Почти ежедневно он бил своих детей: и родного сына, и приемных. Мечтой Рурка стало научиться драться, чтобы дать отпор негодяю. Он страдал и оттого, что не мог защитить младшего брата, а ведь Микки дал слово отцу, что будет заботиться о нем.

После 10 лет издевательств, когда Рурк был уже неплохим боксером-юниором, он наконец расквитался с отчимом-садистом за все унижения. Но психологическая травма сурового детства осталась с ним навсегда. 70-летний актер не может без дрожи в голосе говорить о тех побоях и до сих пор не простил ни отчима, ни мать, которая никогда не останавливала мужа. Издевательства привели к тому, что молодой Рурк привык быть о себе самого невысокого мнения и не считал себя достойным внимания девушек.

«Я много лет жил, стыдясь себя. А потом просто стал жестче», – говорил Микки.

Он занимался в легендарном боксерском клубе на 5-й улице Майами Бич, где в свое время тренировались такие звезды, как Мохаммед Али и Дэвид Хэй. К 18 годам у него было уже 20 побед, 17 из которых нокаутом, два поражения по очкам и четыре дисквалификации.

После двух тяжелых сотрясений мозга врачи на год запретили Микки выступать на ринге. Во время вынужденных каникул он неожиданно для себя втянулся в театр, да так сильно, что вскоре уже отправился изучать актерское мастерство в Нью-Йорк.

Друг позвал маявшегося от безделья Микки сыграть в своей любительской постановке вместо выбывшего актера. Этого было достаточно, чтобы Рурк почувствовал, что нашел свое истинное призвание, по крайней мере, так ему тогда казалось.

Первая слава

В Нью-Йорке молодого человека из Майами с ходу приняли в знаменитую «Актерскую студию» Ли Страсберга, в которой в свое время учились Марлон Брандо, Аль Пачино и другие титаны американского кино. После прослушивания сооснователь студии, не менее легендарный режиссер Элиа Казан сказал, что не встречал такого таланта уже лет 30. Возможно, своей неброской, но уверенной пластикой и манерой бормотать под нос Рурк напомнил Казану молодого Брандо.

Несмотря на многообещающий старт, прошло еще немало лет, прежде чем Микки попал в большое кино. Такое ощущение, что он не спешил стать звездой. Ему нравилась актерская игра сама по себе, а не как средство прославиться и разбогатеть. «Я считал, что дело актера – хорошо играть, а не налаживать полезные связи и карабкаться наверх», – скажет позже Рурк.

Веселая жизнь Нью-Йорка 1970-х тоже немало отвлекала Микки от карьеры. Он работал вышибалой в борделе, и кругом его общения была не театральная богема, а простые люди, что называется, с улиц. Став знаменитостью, Рурк не изменил своим привычкам. Он предпочитал держаться старых друзей и любил повторять: «Я прежде всего мужчина и только во вторую очередь артист».

Микки нельзя упрекнуть в том, что в свои лучшие годы он играл спустя рукава. Наоборот, он полностью погружался в роль. Например, чтобы больше походить на алкаша в «Пьяни», он вырвал себе пару зубов. Но он презирал актеров, безвылазно находящихся внутри «голливудского мыльного пузыря», и жизнь вне этого пузыря он ценил больше. Это определенно сказалось на его неровной карьере.

Первым появлением Микки в большом кино стала военная драма «1941» Стивена Спилберга (1979). С кем молодому Рурку везло, так это с режиссерами. То были как на подбор мастера: после Спилберга Майкл Чимино («Врата рая»), затем Лоуренс Кэздан («Жар тела»), Барри Левинсон («Забегаловка») и Фрэнсис Форд Коппола. У последнего Микки сыграл одну из своих лучших ролей – Мотоциклиста в драме «Бойцовая рыбка»: бывшего крутого главаря банды, ставшего городским блаженным, но оставшегося по-прежнему крутым парнем. От этой роли нетрудно перекинуть мостик к другой творческой удаче Рурка – роли святого Франциска Ассизского во «Франциске» Лилианы Кавани.

Актер не для всех

В середине 1980-х, после того как Чимино снял его во второй раз, теперь уже в главной роли борца с китайской мафией в «Годе дракона», а Эдриан Лин – в романтическо-эротическом хите «Девять с половиной недель», Рурк стал одной из самых горячих кинозвезд.

И хотя актер впоследствии признавался, что слава сорвала ему крышу, по выбору ролей этого не скажешь. Он мог бы пуститься во все голливудские тяжкие и распродать себя направо и налево, но Микки вел себя, как человек, пришедший делать серьезное кино. Он принимал только те предложения, в которых видел художественный потенциал. И хотя его терпения хватило всего на пять лет, но за это время сложился классический корпус фильмов с Рурком: «Сердце ангела» (инфернальный детектив Алана Паркера), «Пьянь» (история душевного забулдыги по сценарию Чарльза Буковски), «Отходная молитва» (драма совестливого киллера из Ирландской освободительной армии), а также уже упоминавшийся «Франциск».

Однако эти серьезные фильмы были скорее известны в Европе, чем в Америке. При этом Микки упустил несколько ролей в картинах, которые сделали бы его королем Голливуда. Он мог бы быть на месте Тома Круза в «Человеке дождя» и «Лучшем стрелке», на месте Эдди Мерфи в «Полицейском из Беверли-хиллз» или Кристофера Ламберта в «Горце».

Но и без этих блокбастеров Рурк был одним из первых, если не первым, к кому в СССР начали применять появившийся во время перестройки термин «секс-символ». Виной тому не только «Девять с половиной недель». Микки явно тяготел к эротическому кино. В 1990 году он снялся в «Дикой орхидее» Залмана Кинга вместе со своей будущей женой Каре Отис. О фильме тогда тоже много говорили, хотя в художественном отношении он сильно уступал «Неделям». Дальше было еще хуже: вторая работа с Отис, «Выход в красное», и сиквел «Другие девять с половиной недель» были настолько неказисты, что даже не вышли в прокат.

Побить Болдуина

К началу 1990-х Микки не выдержал и, как он сам выразился, «продался с потрохами» в вальяжный бадди-муви «Харли Дэвидсон и Ковбой Мальборо». Заядлый мотоциклист, Рурк давно мечтал сняться в байкерском фильме, но все же не столь откровенно коммерческого пошиба. Однако Микки уже начало тошнить от киноиндустрии, и ему стало по большому счету все равно, где сниматься.

Рурку надоели жадность, лицемерие, интриги и пустота голливудской жизни, он был из другого теста. В среде кинематографистов Микки нажил себе скорее врагов, чем друзей. «Не люблю актеров, потому что они самовлюбленные говнюки, – повторял наш герой, – мой друг-сапожник вызывает у меня куда больше уважения».

С продюсерами он тоже не церемонился. «Я стольких людей послал в задницу, что в Голливуде меня никто не ждет», – признавался Рурк.

Пресытившись кино, он решил вернуться в бокс, где, по его мнению, все было просто и честно. Здесь Микки мог выместить накопившуюся фрустрацию, злость и спесь. В интервью 1994 года Рурк рассуждал в таком духе: «Окажись со мной в одной комнате Алек Болдуин, Дэниел Дей Льюис и Кевин Костнер, я бы уложил их в два счета».

Кровавый спорт

Рурк провел в профессиональном боксе три с половиной года. Он выиграл шесть из восьми боев, но к старым травмам быстро прибавились новые. На ринге Микки не щадил ни соперника, ни себя. «Это не спорт, а отчаяние», – говорили очевидцы. Было видно, что поединки для актера – экзистенциальная битва с собой, с призраком отчима, испортившего ему жизнь, и другими внутренними демонами.

Вместо того чтобы решать проблемы Рурка, бокс, казалось, их лишь увеличивал. Разбитое лицо, загубленная репутация в Голливуде и пустой кошелек – вот с чем он покидал спорт, признаваясь: «Я знаю, что никогда не буду таким же великолепным бойцом, как мой друг Джеймс Тони». Надо пояснить, Тони – 12-кратный чемпион мира, так что планку Рурк задирал высоко. Но ему было уже за 40 – не тот возраст, когда становятся звездами ринга.

Тренировки он, впрочем, не оставил и боксирует по сей день. В 2014-м, когда Микки было 62 года, он зачем-то (возможно, ради денег) провел выставочный бой в Москве с неким Эллиотом Сеймуром, 29-летним спортсменом, который оказался бездомным из Лос-Анджелеса. Микки победил нокаутом во втором раунде, но никого это не впечатлило – слишком уж странным выглядел весь этот матч. Другое дело, если бы на месте Сеймура был Алек Болдуин.

Несостоявшийся Герасим

В годы бокса Микки все же смог добавить еще одну культовую роль в свою избранную фильмографию – Буча Стейна, загибающегося от наркотиков бывшего короля улиц в «Пуле». Роль другого Буча – боксера из «Криминального чтива» Тарантино – он проигнорировал, и она уплыла к Брюсу Уиллису. Но больше всего досадно за его отказ сыграть Герасима в экранизации «Му-му» Юрия Грымова. То-то было бы кино.

Микки прозябал в мутных фильмах, многие из которых даже не выходили в прокат, а как неперспективные выпускались сразу на DVD. Конечно, появление в «Баффало’66» Винсента Галло – дело почетное, но на карьере Рурка как актера первого эшелона в Голливуде стоял жирный крест.

Это был темный период между «до» и «после». Его мало кто помнит, может быть, только драгдилеры Микки. Сам Микки утверждает, что у него не было проблем с наркотиками или алкоголем (их хватило у его любовниц), но была одна вещь, которая создавала ему массу проблем: вспышки агрессии, возникавшие, когда ему казалось, что с ним обращаются не по-джентельменски. Рурк мгновенно выходил из себя, когда сталкивался с голливудскими шишками, которые смотрели на него сверху вниз.

«Психоаналитик сказал мне, что я человек, который не заботится о последствиях своих поступков», – не без оттенка гордости произносит Микки. Это значит, что он может послать куда подальше, даже если это будет стоить ему потерянного контракта, а их по своей необузданности Рурк потерял немало. Его внутренние демоны, которых Микки пытался победить на ринге, с годами, кажется, только жирели и наглели.

У него была хорошая роль в «Тонкой красной линии» Теренса Малика, но, как говорит Рурк, режиссер вырезал ее из-за интриг Шона Пенна, враждовавшего с Микки еще с середины 1980-х.

Путь борца

В 2000-х горизонт стал проясняться. Рурк хорошо вписался в комикс-фильм «Город грехов» Родригеса и Миллера. Изуродованная внешность его персонажа была несильным преувеличением в сравнении с тем, как Микки выглядел без грима. Не было уже прежнего красавчика с обаятельной улыбкой. Рурк периода «после» напоминал мутанта, жертву лабораторных опытов. Грустно, что молодые зрители знают актера лишь таким.

Может показаться странным, что антигламурный Рурк пошел по пути Майкла Джексона, модифицируя свое лицо. Но все произошло непреднамеренно: первая пластическая операция, сделанная, чтобы исправить повреждения, полученные на ринге, оказалась неудачной: Микки утратил способность дышать носом, так что за ней последовали полдюжины других, в совокупности сделавших внешность Рурка такой, какую мы наблюдаем теперь.

Для полноценного возвращения Микки была нужна главная роль в сильном фильме, и ею стала роль Рэнди Робинсона в «Рестлере» (2008) Даррена Аронофски. Режиссер и актер сознательно делали фильм, который должен спасти карьеру Микки. В фильме про стареющего борца, пытающегося вернуть себе былую славу, Микки, по сути, играл самого себя. Роль была более чем близка Рурку. Неудивительно, что он вложил в эту ленту всю душу, и картина Аронофски имела большой успех.

Но она осталась лучшим достижением «позднего» Микки. Рурк вернулся, но полноценного применения своим актерским способностям наш герой с тех пор не нашел и, кажется, не спешит искать. С одной стороны, из-за вздорного характера он по-прежнему в черном списке у многих продюсеров. С другой – он и сам предпочитает ненапряжные появления на вторых ролях в блокбастерах вроде «Неудержимых» или «Железного человека 2» или недорогих экшенах типа «Пылающего острова» или «Легиона». Видимо, хватает на холостяцкую жизнь: дважды женатый в прошлом актер предпочитает жить один вместе с преданными маленькими собачками, к которым он питает особое расположение.

Дворец для Микки

Впрочем, странно было бы ждать от человека, всегда презиравшего Голливуд, какой-то особой прыти в кинобизнесе, особенно на старости лет. Иногда его можно опознать в необычных эпизодических ролях: например, он сыграл парализованного и чудесным образом исцеленного рабочего в фильме «Человек Божий», биографии греческого святого Нектария Эгинского. Его появление там хотя и неожиданно, но вполне естественно.

Вера для него не пустое слово. Воспитанный в католичестве, Микки не забывал о Боге даже в самые свои темные периоды жизни. Не только в «Бойцовой рыбке» и «Франциске», но и во многих других фильмах («Отходной молитве», «Простаке», «Пуле») герои Рурка выглядят людьми не от мира сего. Они не встраиваются в обычную жизнь, потому что их коснулась какая-то иная реальность. Окружающим они кажутся полуюродивыми.

И хотя сам актер больше склонен к кутежам, чем к постничеству, на руке у этого гедониста татуировка с изображением Азии Рамазан Антар – погибшей в 18 лет красавицы, воевавшей в составе отряда курдской самообороны, куда сбежала, будучи проданной отцом в неравный брак со стариком. Ее изображение отрезвляет Рурка, когда ему начинает казаться, что жизнь идет не так. «Я смотрю на нее и думаю: что было в короткой жизни у этой прекрасной девушки? Только бедность, унижения и война», – говорит актер.

Возможно, готовящийся к премьере в этом году «Дворец» Романа Полански станет новым большим достижением нынешнего юбиляра. Гарантировать ничего нельзя, но два факта внушают оптимизм: и режиссер знаменитый, и у Микки роль главная, а не эпизодическая. Что-то из этого должно получиться.