Две сажени под килем: 190 лет со дня рождения Марка Твена

30 ноября исполнилось 190 лет со дня рождения Марка Твена, человека, больше всего на свете хотевшего быть лоцманом на Миссисипи, а ставшего классиком мировой литературы. «Вся современная американская литература вышла из его "Приключений Гекльберри Финна"», – утверждал Эрнест Хемингуэй. Твен из тех классиков, в чьих книгах до сих пор весело пульсирует жизнь, их читают, потому что интересно, а не из приличия. Да и какие там приличия: вольнодумство этого писателя до сих пор смущает ревнителей благочестия разных сортов.

Ганнибальское детство

Твен родился во Флориде, но не в известном «Солнечном штате», а в одноименной деревушке в штате Миссури. В ней жили 100 человек, и, как гордо писал наш герой, своим появлением он увеличил население на целый процент: «Не каждый исторический деятель может похвастаться, что сделал больше для своего родного города».

Родителями писателя были Джон Маршалл и Джейн Клеменс, да и сам он на первых порах был Клеменсом, вдобавок ко всему не Марком, а Сэмюэлом. Марк Твен – псевдоним, но об этом позже.

Спарринг, который всегда с тобой: 125 лет со дня рождения Хемингуэя

Из захудалой Флориды семья вскоре перебралась в городок Ганнибал. Это тоже был далеко не центр мира, но зато Ганнибал стоял на западном берегу Миссисипи, а эта река в те времена переживала настоящий судоходный бум. Сэмюэл и его сверстники чуть не круглые сутки проводили на пристани, встречая и провожая пассажирские и грузовые пароходы, а также «рыбешку» помельче. Каждый мечтал стать речным матросом; колоссальная, текущая через всю страну река будоражила детскую фантазию больше, чем какие-нибудь далекие экзотические страны.

Отец писателя был коммерсантом – не слишком успешным, зато с добрым сердцем. Поэтому, когда он скоропостижно умер, оказалось, что вместо денег семья унаследовала долги друзей Клеменса-старшего, которые тот, не подозревая о скорой кончине, великодушно взял на себя.

Из-за этого 11-летнему Сэму пришлось идти работать наборщиком в типографию, где его старший брат Орион издавал собственную газету Hannibal Journal. Доходы издание приносило своеобразные: морковь, капусту, цыплят, дрова – за подписку местные жители платили натурой.

Большим штатом сотрудников такое СМИ похвастаться не могло, и вскоре отрок Сэмюэл начал редактировать статьи, а также писать собственные. Когда газета брата прогорела и ушла с молотка, Сэм стал «странствующим наборщиком», разъезжавшим по стране и нанимавшимся то в одну типографию, то в другую.

Добрался он даже до Нью-Йорка, где ему, южанину, все казалось непривычным. «Лучше б я был черным – здесь, на востоке, неграм живется лучше, чем белым», – писал он родным. Его профессия очень ценилась, но Клеменс мечтал об иной: ходить на пароходах по Большой реке.

Король реки

Во время поездки в Новый Орлеан 20-летний Клеменс подружился с лоцманом Бигсби, который согласился взять его в ученики. Через полтора года Сэм получил лицензию лоцмана и сам начал водить корабли по Миссисипи.

Бродяга дхармы: 100 лет писателю-битнику Джеку Керуаку

«Все поступки лоцмана были абсолютно свободны; он не советовался ни с кем, ни от кого не получал приказаний. Он был каким-то новым королем, свободным от опеки, абсолютным монархом», – описывал Твен преимущества новой работы. Три года он наслаждался королевской властью и позже уверял, что планировал продолжать в том же духе до старости, однако начавшаяся в 1861-м Гражданская война заставила его сойти на берег.

Одно событие омрачило эти счастливые для нашего героя годы: гибель младшего брата Генри от взрыва паровых котлов на судне «Пенсильвания». Именно Сэмюэл сагитировал брата наняться на это судно, расписывая романтику речных путешествий, и поэтому он долго винил себя в его смерти.

Когда началась война, южанин Сэм пару недель побыл на стороне конфедератов. Четких политических взглядов у него тогда не имелось, зато было чувство малой родины. А его родной штат Миссури решил отмежеваться от Авраама Линкольна и его федерации, и губернатор штата Клэйборн Фокс Джексон создал собственную гвардию. К частям этой гвардии, скрывавшимся в лесах под Ганнибалом, и присоединился будущий Марк Твен с друзьями. Сражаться им не довелось, отряд слонялся по окрестностям и скучал, а когда Натаниэль Лайон, генерал Армии Союза, объявил амнистию всем, кто сложит оружие, гвардейцы просто разбрелись по домам.

Остряк-самоучка

После этого Сэмюэл подался на запад, в штат Невада, где его предприимчивый брат Орион получил должность секретаря губернатора, а Сэма назначил своим помощником. В тех местах были серебряные прииски, и нашему герою подумалось, что он сможет сказочно разбогатеть. В письме сестре Памеле он уверял, что скоро будет купаться в деньгах, однако за полгода старательских трудов Клеменс не добыл практически ничего и переключился на уже привычное дело: начал писать заметки в газету Territorial Enterprise, став со временем ее штатным сотрудником. Именно тогда он впервые использовал псевдоним Марк Твен.

Вечно старый, вечно пьяный: 100 лет Чарльзу Буковски, одному из лучших американских писателей

Это имя напоминало маявшемуся на суше Клеменсу о его голубой мечте – лоцманстве. В проблемных местах Миссисипи матросы проверяли измерительным шестом глубину реки, и, если она была больше двух морских саженей, они оповещали об этом лоцмана, крича: "Mark twain!" (Буквально: отметка две морские сажени; чуть больше трех с половиной метров.) Это означало, что пароход мог идти спокойно, без риска сесть на мель.

Бодрый, ироничный стиль Твена выделял его среди других журналистов. Судя по мемуарам дружившего с ним в ту пору репортера Territorial Enterprise Уильяма Гиллиса, наш герой не из тех юмористов, которые смешат читателей до колик, а в жизни бывают скучнее тухлой селедки. Он прекрасно умел ладить с людьми и с удовольствием влипал во всевозможные истории, которые потом использовал в своих рассказах.

В 1864 году 29-летний Сэмюэл-Марк перебрался в Сан-Франциско, где устроился в газету Morning Call. Но писал он так активно и борзо, что одной газеты ему было мало, поэтому Твен рассылал свои очерки и рассказы в другие города. Осенью 1865 года, в канун 30-летия, на него свалилась первая большая слава: New York Saturday Press напечатала рассказ «Знаменитая скачущая лягушка из Калавераса», который имел такой успех, что его перепечатывали издания по всей стране. Твен мастерски обработал байку, услышанную им на одном из приисков, и она стала главным хитом его раннего писательского периода; вскоре вышел и одноименный сборник из 20 рассказов.

Европейские ужасы

В 1866-м газета Sacramento Union отправила новую звезду журналистики в командировку на Гавайи, в то время еще не присоединенные к США и называвшиеся Сандвичевыми островами. Твен провел в этих благословенных краях почти полгода, а по возвращении стал выступать с лекциями о жизни на Гавайях.

Такого рода лекции были популярным развлечением среди американцев. Это напоминало рассказы странников, живописавших людям, никогда не покидавшим родную деревню, что творится в большом мире.

Благодаря своему остроумию и артистизму Твен стал настолько успешен в этом жанре, что начал гастролировать по стране и по мере роста популярности очень неплохо таким образом зарабатывать. Причем со временем темы его лекций расширились до бесконечности; он мог говорить о чем угодно – от международных отношений до воровства арбузов, которым он промышлял в детстве, – лишь бы аудитории было интересно. Так зарождалась стендап-комедия.

Всю вторую половину 1867-го писатель провел в еще более масштабной поездке: газета Alta California пожелала, чтобы он вел репортаж о морском путешествии группы американских богословов в Палестину через многие страны Европы и Азии. Свои впечатления Твен изложил в сборнике «Простаки за границей» (1869).

Записные книжки Твена сохранили то, что он поосторожничал опубликовать в книге: неприятные впечатления от Франции и Италии, двух очагов культуры Старого Света. Французов он именует «нацией с грязными мыслями» и «пороками, неизвестными в цивилизованных странах», в Италии его раздражали грязь на улицах, всепроникающее влияние католической церкви, апология власти и знати. В Азии ему понравилось еще меньше: дикость и антисанитария.

125 лет К.С. Льюису, автору "Хроник Нарнии" и апологету христианства

Маршрут круиза пролегал и через Россию, Крым. После раздражения от европейцев Твен в этом месте неожиданно успокаивается. Даже аудиенцию с императором Александром II он, убежденный противник монархии, описывает с симпатией: «Нетрудно заметить, что он человек добрый и отзывчивый. В его глазах нет и следа той хитрости, которую все мы заметили у Луи-Наполеона».

«Простаки» оказались не так уж просты: вежливо ознакомившись с достижениями европейской культуры, Твен с облегчением отбыл в Америку, где, по мнению молодого писателя, жизнь свободна и чиста.

Много лет спустя он будет уже не столь оптимистичен относительно США. Заметку о романе Эмиля Золя «Земля» (1887) Твен начнет, указав на то, что описанные в книге непристойности и мерзости, должно быть, свойственны исключительно французской деревне, но затем постепенно подведет читателя к мысли, что в Америке можно найти ровно то же самое.

Но после той первой европейской поездки Твен был еще полон надежд, патриотизма и принял предложение сенатора от Невады Билла Стюарта поработать его секретарем, хотя до путешествия категорически от этого отказывался. Правда, в политике он пробыл всего полгода, предпочтя вернуться к писательству и гастролям с лекциями.

«Нежелательный зять»

В 1870 году 34-летний Твен женился на Оливии Лэнгдон, девушке из семьи нью-йоркских пуритан. Это удивило многих знакомых и, кажется, до сих пор удивляет биографов: остроумный, обаятельный, пользующийся успехом у дам писатель выбрал женщину предельно строгих нравов и слабого здоровья. Развеселой жизни такой союз явно не предвещал.

Твен говорил, что влюбился в Оливию еще по фотографии, показанной ему братом девушки Чарльзом, с которым они путешествовали на пароходе по Европе и Азии.

Всю свою нежность, которой не было места в его насмешливых и язвительных книгах, Твен изливал на Оливию. Ничто не могло охладить его теплых чувств: ни пуританство супруги, распространявшееся не только на их личную жизнь, но и на твеновские рукописи – ведь жена стремилась вымарать из них все «неприличное», – ни ее хвори. Когда последние обострялись, Твен носил Оливию на руках. Ради жены он оставил алкоголь и некоторые другие вредные привычки, но в виде исключения вытребовал разрешение курить трубку, сколько хочет, и курил ее так яростно, что, по свидетельству очевидцев, порой в его кабинете из-за дымовой завесы не было видно ни зги.

Получить согласие отца Оливии на брак оказалось не так-то просто. Твен не внушал доверия пуританам, и мистер Лэнгдон потребовал у соискателя руки дочери письменных рекомендаций от уважаемых граждан Калифорнии. Письма, которые предоставил Твен, говорили не в его пользу. В одном он именовался «нежелательным зятем», а в другом знакомый пастор писателя признавался: «Я лучше бы похоронил свою дочь, чем выдал за такого парня».

Прочитав все это, мистер Лэнгдон неожиданно изрек: «Вижу, у вас совсем нет друзей. Женитесь на Оливии, и я буду вашим другом». Вскоре после свадьбы Оливия и Марк поселились в Хартфорде, штат Коннектикут, где провели почти всю дальнейшую жизнь.

Воспоминания о Юге

Чувствуя, что он созревает для большой литературной формы, но еще не дошел до нужной кондиции, Твен пригласил к сотрудничеству своего друга Чарльза Дадли Уорнера, такого же остряка, как он сам, и вместе они написали роман «Позолоченный век» (1873), высмеивавший коррумпированных политиков и жажду наживы, охватившую американцев во время экономического бума после окончания Гражданской войны. Книжка большого успеха не имела – мало кому понравилось читать о себе неприятную правду. Но сам термин «позолоченный век» применительно к той эпохе вошел в оборот.

По большей же части в этот период писатель занимался литературной переплавкой своего богатого жизненного опыта. Книга 1872 года «Грубая обработка» (в русском переводе «Налегке») повествовала о его приключениях на американском Западе, когда он занимался добычей серебра и тому подобным, а «Старые времена на Миссисипи» (1875) – о детстве и работе лоцманом.

Легко ли быть человеком: 125 лет писателю Эриху Марии Ремарку

Из воспоминаний о юности на Миссисипи родился и первый великий роман Твена «Приключения Тома Сойера», который он писал несколько лет и опубликовал в 1876-м. Городок Санкт-Петербург, где разворачивается действие книги, – это твеновский Ганнибал. А прототипом Гекльберри Финна стал его друг детства, сын бродяги, живший в лачуге у реки. Идея написать роман о похождениях непослушного, но обаятельного мальчишки, показав через него мир своего детства на американском Юге, возникла у Твена после встречи с приятелем-земляком.

Книга стала бестселлером. Резко выросло число желающих попасть на твеновские лекции, писателя стали узнавать на улице. Но главное, Твен, на которого прежде смотрели как на публициста-сатирика и литератора развлекательного жанра, показал себя настоящим большим писателем.

Подлинной жемчужиной творчества Твена стало продолжение «Тома Сойера» – «Приключения Гекльберри Финна», вышедшее восемь лет спустя, более сложное и драматическое произведение, чем первая книга. Кроме того, если «Сойер» представлял собой классическое повествование от третьего лица, в «Финне» рассказ ведет сам главный герой, и этот прием, учитывая, что Твен сумел великолепно «влезть в шкуру» юного бродяги и передать его манеру речи, полную естественного остроумия, делает роман невероятно увлекательным.

Возмутитель спокойствия

«Простецкий» язык южан вкупе с колкими комментариями по поводу морали, религии, ханжества, которые автор вкладывал в уста Гекльберри, стали причиной нападок на книгу со стороны поборников нравственности. Как только не обзывали ее автора, в том числе и слугой дьявола. Твен же только посмеивался, приговаривая, что каждый новый скандал с изъятием «Финна» из библиотеки обеспечивает ему рекламу и он продаст еще 25 тыс. экземпляров.

Писатель не раз повторял, что «Сойер» и «Финн» – это книги для взрослых. Юный возраст героев этих произведений не делает их детской литературой. Но именно таковыми их многие считали и продолжают считать.

«Приключения Гекльберри Финна» признаны лучшей вещью Твена, хотя в тот период выходили и другие удачные его произведения: «Принц и нищий» (1881), «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура» (1889).

Твен еще не раз пытался эксплуатировать фигуры Тома и Гека: в «Томе Сойере за границей» (1894) отправлял друзей в межконтинентальное путешествие на воздушном шаре, а в «Томе Сойере – сыщике» (1896) заставлял их расследовать кражу и убийство. В обоих случаях он прибегнул к приему, который принес ему удачу: повествование велось от лица Гека, но читатели реагировали уже не так бурно – за виртуозными литературными трюками не чувствовалось свежей идеи.

Параллельно Твен писал очень серьезную книгу «Личные воспоминания о Жанне д'Арк» – художественную биографию Орлеанской девы, конечно, не без свойственных ему социально-политических комментариев. «Для меня эта вещь значит больше, чем все мои начинания, которые я когда-либо предпринимал», – говорил писатель о романе, опубликованном в 1896 году с посвящением его супруге «в знак благодарного признания ее неутомимой и бессменной службы в качестве литературного советчика и редактора».

Наука и жизнь

Марк Твен очень интересовался новыми технологиями, всевозможными изобретениями и дружил с гениальным физиком и инженером Николой Теслой. При знакомстве тот рассказал Твену, что именно его книги скрашивали ему жизнь, когда он болел холерой.

Твен часто навещал Теслу в лаборатории, вдохновляя на смелые эксперименты, а порой и участвуя в них. Так, Никола опробовал на писателе электромеханический осциллятор, который должен был оказывать оздоравливающий эффект на организм человека, а у Твена как раз были проблемы с пищеварением. В ходе опыта Твену так похорошело, что он просил ученого не выключать машину как можно дольше. Кончилось же тем, что писателю стало еще хуже, чем было до того.

Марк Твен и сам был изобретателем и рационализатором, правда, то были изобретения не уровня лучевой пушки Teleforce Теслы, а поскромнее. Например, он запатентовал альбом для журнальных и газетных вырезок с клейкими страницами, набор совков, эластичный пояс для брюк и развивающую историческую игру.

Твен часто вкладывал деньги в различные инновации и «прорывные технологии» и, как правило, прогорал. Ему явно не хватало чутья на подобные вещи. Неудачей обернулись инвестиции в протеиновый порошок, которым писатель надеялся победить голод в Индии. А когда друзья советовали Твену инвестировать в телефон, изобретение Александра Белла, тот лишь отмахнулся и вместо этого вбухал средства в инновационную наборную машину Джеймса Пейджа. Машина оказалась неудобной в обслуживании, ее никто не хотел покупать, и Твен едва не разорился.

Неунывающий пессимист: 100 лет Курту Воннегуту

В 1894-м писателю пришлось и вовсе признать себя банкротом: основанное им издательство лишь в первые годы приносило доход (в основном от книг самого Твена), а большая часть каталога не оправдала вложений. Примечательно, что среди прочего ярый антиклерикал Твен издал биографию папы Льва XIII. Ничто не могло быть дальше от его интересов, но, похоже, Твен рассчитывал на ажиотаж в среде американских католиков. Расчет не оправдался.

Однако все эти провалы были мелочью по сравнению с потерями близких людей, а таковых в жизни Твена случилось немало. Их с Оливией единственный сын, названный в честь деда Лэнгдоном, прожил всего полтора года. Дочь Сюзи, которую писатель любил особенно сильно, умерла от менингита в 1896 году в возрасте 24 лет. В 1904-м умерла Оливия, после этого Твен начал терять интерес к жизни, у него началась депрессия. Окончательно подкосила его смерть дочери Джин в конце 1909 года. Ровно через четыре месяца ушел и он сам.

Лишь дочь Клара пережила родителей и умерла в почтенном возрасте 88 лет. Любопытно, что оба ее супруга были музыкантами, выходцами из России: сначала пианист и дирижер Осип Габрилович, а затем дирижер и композитор с необычным именем Жак Самосуд.

Писатель хорошо ладил с маленькими детьми и мечтал стать дедушкой, но этому не суждено было сбыться: его единственная внучка Нина родилась через полгода после его ухода.

Вслед за кометой

Марка Твена обожали советские литературоведы и идеологи – и за антирелигиозную сатиру, и за критику американской политики и нравов, которой были полны его поздние памфлеты. Это стоило бы знать бдительным работникам департамента безопасности петербургской Российской национальной библиотеки, три года назад ославившим свое заведение несуразным скандалом. Они потребовали убрать фотографию знаменитого семиотика и литературоведа Юрия Лотмана, приняв ее за портрет нашего героя, которого, как выяснилось, департамент безопасности держал за «писателя из недружественного государства». Чем не сюжет для ненаписанного сатирического рассказа Марка Твена?

Но и в родной стране Твену не всегда рады. Согласно данным исследователя цензуры Герберта Ферстела, автора монографии «Запрещенные в США», в начале XXI века «Гекльберри Финн» была второй самой запрещаемой в американских библиотеках книгой после «Гарри Поттера» Джоан Роулинг. И дело не только в бдительных библиотекарях. В 1998 году родители учеников школы города Темпе в Аризоне подали иск против включения «Финна» в список обязательного чтения.

А с начала 2010-х книги Твена начали приводить в соответствие с нормами политкорректности, заменяя нередко встречающееся в них слово nigger словом «раб», несмотря на протесты литературоведов, объясняющих, что таким образом искажается созданная Твеном картина жизни американского Юга XIX века.

Едва ли Твен удивился бы всему этому. Не потому, что считал, будто пишет нечто провокационное, а потому, что к концу жизни стал очень скептично относиться к человечеству, которое прежде пытался отрезвить своими сатирическими сочинениями. Героем повести «Письма с Земли» он сделал сатану; будучи сослан на Землю, дьявол с недоумением описывает, во что религиозные люди превратили изначальный замысел Творца. Повесть опубликовали лишь через полвека после смерти писателя.

В другом посмертно напечатанном романе Твена, «Таинственный незнакомец», простому типографскому работнику является существо из иных измерений. После ряда перипетий оно открывает герою, что весь мир – не более чем сон, иллюзия.

Комета Галлея пролетает мимо Земли примерно раз в 75 лет. Почти ровно столько же пробыл на нашей планете Марк Твен – от одного явления кометы осенью 1835 года до следующего, весной 1910-го. «Бог, наверное, решил: вот два причудливых необъяснимых явления, они вместе возникли, пусть вместе и исчезнут», – писал наш герой, добавляя: «Если я не исчезну вместе с кометой Галлея, это будет величайшим разочарованием в моей жизни». Но небесная канцелярия не подвела: писатель умер 21 апреля 1910 года, на следующий день после визита кометы.