Инфляция: праздник со слезами на глазах

В апреле 2015 года рост потребительских цен впервые в этом году стал однозначным (в пересчете на год) и впервые стал ниже аналогичного значения прошлого года. Инфляция, по данным Росстата, составила всего 0,5% за месяц (6,2% годовых), что намного ниже 4% за январь (58% годовых). Влияние девальвации на рост цен сошло на нет, наоборот, становится заметным влияние тренда к укреплению рубля. В феврале–мае рубль укрепился на 27%. Впрочем, цены падать вслед за долларом в России не спешат. Вторым фактором снижения инфляции стала жесткая денежная политика. Индикатор денежной массы М2 за первый квартал 2015 года сократился на 5,1% (в прошлом году – лишь на 1,5%). Однако он все еще держится выше уровня прошлого года на 6,2%. Это не заслуга Центрального банка, а работа банковской системы. ЦБР как раз сделал все от него зависящее, чтобы денежную массу сократить. В частности, денежная база опустилась в апреле ниже нуля на 4,1%. Напомню, что инфляция в апреле 2015-го к апрелю прошлого года составила 16,4%, что существенно выше даже роста М2.

Но это все технические рассуждения. Главным сдерживающим инфляцию фактором выступило, конечно, падение реальных доходов населения. Реальные доходы населения в марте 2015-го сократились на 1,8% (к марту 2014-го, сказалась индексация пенсий с 1 января этого года), а реальная зарплата рухнула на 9,3%. Цены не могут быстро расти уже только потому, что людям не на что покупать товары и услуги. Такой способ борьбы с инфляцией опасен – если им пользоваться слишком часто, он может привести к социальному взрыву.

Это известная экономическая закономерность – во время кризиса инфляция падает, потому что низкий спрос (нет денег) и чрезмерное предложение (перепроизводство). Именно этот эффект мы и видим сейчас в нашей экономике. Кейнсианский рецепт выхода из этой ситуации – стимулирование спроса, чтобы стимулировать производство. Сглаживать пики и спада, и роста с помощью влияния на спрос (изменение денежной массы и дефицита бюджета). Неоклассический рецепт – не реагировать на спад производства, пусть падает, экономика сама отрегулирует свои дисбалансы. Чем сильнее будет спад, тем сильнее потом будет рост. В Центробанке явно правят бал неоклассики.

Центробанк празднует победу над инфляцией

Прогноз ЦБР на будущий год (апрель 2016/апрель 2015) – менее 8%. Все остальные экономические явления – падение реальных доходов населения, спад ВВП, инвестиций и т. д. – мегарегулятор рассматривает в основном с той точки зрения, что это затормозит инфляцию, что почти хорошо.

Кейнсианцы рекомендуют отрицательную реальную ставку для стимулирования производства. В нашем случае это было бы 6–7%. Но ЦБ решительно держит ставку в положительной реальной зоне. И снижает ее намного медленнее, чем снижается инфляция. Понятно, что это угнетает экономику.

Кризис пройдет сам, считают в ЦБР. Падение ВВП носит циклический характер. «В дальнейшем в условиях развития импортозамещения, постепенной диверсификации источников финансирования и смягчения внутренних условий кредитования, а также некоторого увеличения цен на нефть ожидается восстановление квартальных темпов роста ВВП», – пишет ЦБР 30 апреля в своем заявлении о снижении ключевой процентной ставки с 14% до 12,5%.

Хорошо, если так, а если экономика вползает в длительную депрессию? Много факторов говорят об этом – и то, что мировые нефтяные цены уже никогда не будут так велики, как последние годы, и то, что инвестиции в глубочайшем минусе, драйверами в экономике выступают только падение рубля в прошлом году и госзакупки, прежде всего вооружений.

А главное другое – динамика запасов. Во время кризиса производство падает и запасы рассасываются, что дает возможность торговле делать новые заказы производству. Если посмотреть на нашу статистику, то запасы в розничной торговле не рассасываются, а рассчитанные в днях торговли даже растут почти по всем позициям. Ведь что значит, если запасы по свежему хлебу выросли за месяц с 3 до 4 дней торговли (на 1 апреля)? Даже хлеб люди не раскупают. Значит, торговля снизит заказы хлебопекарням. Те потом снизят закупки муки и т. д. по цепочке. Высокие несокращающиеся запасы означают только одно: спад производства еще впереди.

Пока неясно, мы только входим в большой циклический кризис или уже впали в длительную депрессию. Второе гораздо хуже, потому что, как правило, внутренних сил у экономики выползти из депрессии не хватает. А с внешней стороны нам пока грозят только шоки. Циклический кризис – это оптимистичное видение нашей экономической ситуации. Хотя стоит заметить, что за четверть века своей новейшей истории Россия никогда не переживала нормального циклического кризиса (события 1998 и 2008–2009 годов происходили на фоне внешних шоков). И никакого опыта антикризисного управления в рамках экономического цикла наше финансовое руководство не имеет.

Наши отступают, но не сдаются

2014-й стал неудачным годом для наших компаний. Падение цен на нефть, девальвация рубля, падение национальных фондовых индексов (на 7% – ММВБ и на треть – РТС), внешние санкции не могли не привести к сдвигу наших компаний вниз по рейтингам. Из топ‑2000 выпали сразу 3 российские компании, из топ‑100 – две (Сбербанк и «Лукойл»), 26 из 27 российских компаний снизили свое место.

Интереснее рейтинг по прибыльности. В топ‑10 по размеру прибыли вошел наш «Газпром» на почетном 8-м месте в мире. Это свидетельствует о его сверхэффективности или о недостаточном налогообложении? А в топ‑10 по убыткам (худшие из Global‑2000) попали сразу две российские компании – АФК «Система» (-4,2 млрд долл., потеряла в прошлом году «Башнефть») и холдинг МРСК (электроэнергетика).