Министерство забвения

Министерство культуры запретило к показу на территории России фильм «Приказано забыть», который рассказывает о депортации чеченцев и ингушей в феврале 1944 года. Тогда «за пособничество фашистским оккупантам» в Среднюю Азию были выселены 485 тыс. человек. Продюсер картины Руслан Коканаев уже получил надлежащее уведомление. Официальная причина запрета — «картина способствует разжиганию межнациональной розни». Вот так. Ни много ни мало.

Камнем преткновения, как оказалось, стали сцены массового убийства сотрудниками НКВД жителей чеченского селения Хайбах. Чиновники, видимо, сочли этот эпизод вымыслом, но это, к сожалению, задокументированный факт нашей истории. Согласен, что многие обстоятельства этой трагедии требуют дополнительной проверки и исследования, но это уже предмет для спора историков и документалистов. Что же касается художника, который пишет на исторические темы, то он имеет полное право оперировать этим историческим фактом. Запрещать ему обращаться к этому сюжету — нонсенс. Ситуация может показаться странной, учитывая, что сценарий был предварительно представлен в Министерство культуры РФ, и лента «Приказано забыть» даже получила удостоверение национального фильма. Хотя, если разобраться, ничего странного в этом нет. Ситуация с картиной вполне укладывается в канву современной российской политики, ориентированной на выхолащивание истории в угоду идеологии, наступление на свободу мнений и свободу творчества.

Это все идет ровно оттуда, откуда вышел и закон о недопустимости отрицания итогов Второй мировой войны, и закон о противодействии экстремизму. За правильными словами скрывается введение единомыслия и возвращение к советской практике идеологического контроля. Кто-то, наверное, испытывает сильную ностальгию по советскому прошлому, когда история наша не имела темных пятен. В их понимании никто не должен сомневаться, что наша страна (а теперь сквозная линия российской государственности проводится от самодержавной России через советскую Россию к нынешней России) шла от победы к победе. У нас великое прошлое, хоть и с отдельными незначительными недостатками.

И вот на фоне такого историко-пропагандистского великолепия всплывают факты преступлений против человечности в период Второй мировой войны. Оказывается, можно проводить параллели между действиями советских и фашистских войск. Вот уничтожение Хайбаха, а вот уничтожение Хатыни. А это уже ну вовсе недопустимо. Отсюда такая реакция, по сути, граничащая с запретом свободы творчества. А там остается один шаг до Советского Союза в его худших проявлениях, когда кино не могли снимать без предварительной цензуры. Когда уже готовые картины ножницами приводили в соответствие со вкусами инструкторов идеологических отделов ЦК и прочих партийных органов. Ровно к этому мы сейчас возвращаемся. Поэтому меня совсем не удивляет история с неожиданным запретом этого фильма.

Прочитал чиновник сценарий по диагонали, может, даже поинтересовался исторической достоверностью отдельных фактов и одобрил. А потом посмотрел он фильм и оценил всю силу художественного образа и степень его воздействия на зрителя. Тут и понял чиновник, что на экране-то оно выглядит куда сильней, чем на бумаге. Да к тому же за время съемок идеологические установки стали строже, четче и конкретней. Вот и решил чиновник от греха подальше запретить показ, чтобы не расстраивать более высокое начальство. Благо наше законодательство позволяет сделать это в отношении любого произведения. Было бы желание.

Определения в нашем законодательстве настолько невнятны, что в них можно втиснуть все что угодно. Совет по правам человека при президенте в свое время предлагал внести поправки в антиэкстремистские законы. В частности, вместо непонятного «разжигания» употреблять более конкретные «призывы к насильственным действиям, к дискриминации» и т. п. Но в правительстве и в прокуратуре посчитали, что это нецелесообразно. Оно и понятно, ведь эти округлые формулировки позволяют предъявлять обвинения в экстремизме самым разным людям — от оппозиционных политиков до историков и кинематографистов. Эти дела возбуждаются сотнями. Не все они доходят до обвинительного приговора, но рот людям затыкают. Дают понять, что межнациональные отношения — это не тема для дискуссий. Куда мы придем по этой дороге? Сейчас создается единый учебник истории, где будет сформулирована генеральная линия, а все, что в нее не укладывается, объявят сомнительным с точки зрения истории. И тогда восторжествует один исторический подход, как это было в Советском Союзе. С этих позиций будут судить о том, что было в нашей истории, а чего не было. Вот тогда, в отсутствие исторической дискуссии, проще простого будет сказать, что не было ни Хайбаха, ни Катыни, ни жестокости колымских лагерей.