Как правило, всевозможные повстанцы и партизаны воюют тем, чем их снабдят «кураторы», или тем, что они сами сумеют отнять у врага. Так было во Вьетнаме, Афганистане, в многочисленных конфликтах в Африке и Латинской Америке. Если афганским моджахедам не хватало китайских калашниковых, в ход шли «Ли-Энфилды», оставшиеся с последней англо-афганской войны, и даже совсем древние карамультуки. Засевшие в джунглях вьетконговцы мастерили из подручных средств арбалеты, а нехватку противопехотных мин компенсировали волчьими ямами и ловушками из бамбуковых кольев и стальных штырей. А вот боевики в Сирии и Ираке поставили на поток производство вполне технологичного вооружения: минометов, мортир, систем залпового огня, реактивных снарядов, бронемашин, беспилотников. В боях под Алеппо шиитская группировка «Катаиб-Хезболла» применила некое подобие самодельных тактических ракет. Предположительно, в их производстве использовались стартовые части старых советских зенитных ракет С‑75 или их клонов, сделанных в КНР.

Конечно, большая часть перечисленного оружия не была местной разработкой, многое сирийские партизаны подсмотрели у коллег из других стран. Кустарные бронеавтомобили, а также бронетракторы и даже бронеавтобусы активно и в немалых количествах применялись во время гражданской войны в Испании (1936–1939 гг.). Для них даже придумали специальный термин «тизнаос» (los tiznaos), что можно перевести как «серые». Видимо, из-за цвета. Самодельные ракеты «Кассам» использовали палестинцы во время Второй интифады, а минометы из стальных труб были одной из «фишек» Ирландской республиканской армии. Однако сирийские и иракские боевики аккумулировали международный опыт и пополнили арсенал боевой эрзац-техники собственными разработками.

Падает, падает голубой баллон

Кустарный миномет (бомбомет, мортира – все термины допустимы), посылающий во врага голубые снаряды, сделанные из бытовых газовых баллонов, стал символом технической смекалки сирийских боевиков. Склады этих боеприпасов и мастерские по их производству обнаруживали на освобожденных территориях повсеместно, аполно роликов с применением этого «вундерваффе».

Орудие представляло собой стальную трубу, заваренную с одного конца и прикрепленную к стальной опоре. Для большей мобильности ствол может помещаться на колесную основу, а для повышения устойчивости при стрельбе казенная часть его обкладывается камнями. Боеприпас – это уже упомянутый баллон (неизменно голубого цвета) с приваренными стабилизаторами, начиненный самодельной взрывчаткой из смеси калиевой селитры и алюминиевой пудры. Единственная заводская деталь – взрыватель от армейского боеприпаса (мины, снаряда и пр.). Стреляет «бомбомет ИГ» точь-в‑точь как старинная мортира: в дуло закладывается пороховой заряд на основе все той же селитры, затем опускается бомба, после чего заряд поджигается фитилем через отверстие в казенной части ствола. Но существовали и более продвинутые варианты с электровоспламенением.

Считается, что идея эрзац-миномета принадлежит бойцам Временной Ирландской республиканской армии (Provisional Irish Republican Army, PIRA), организации, действовавшей с конца 1960‑х по начало 2000‑х. Согласно британским источникам, городские партизаны PIRA разработали свыше полутора десятков образцов самодельных гранатометов, пусковых установок и мортир. Больше других прославился Barrack buster (Разрушитель казарм), один из самых мощных бомбометов, сделанный специально для обстрела военных баз. Англичане называли его Mark15 mortar, т. е. «Мортира модель 15». Заготовкой для ствола «Разрушителя» служил длинный газовый баллон (его резали автогеном), а в качестве снаряда использовался баллон размером поменьше. Существовали образцы мортир, метавшие металлические бочонки с бензином.

Бойцы ИРА разработали оригинальную тактику применения самодельных орудий – их помещали в кузов грузовичка или в автофургон и стреляли с ходу или с короткой остановки. Точность огня была не ахти, но для терактов хватало, зато огневую точку трудно было засечь. В 1991‑м ирландские партизаны с помощью самодельного миномета, спрятанного в припаркованном автомобиле, обстреляли правительственную резиденцию на Даунинг-стрит. Тогда пострадали четыре человека.

Дальность стрельбы игиловских бомбометов примерно 3–4 км, больше нельзя, ведь если увеличить массу метательного заряда, трубу может попросту разорвать. Однако в городской застройке большего и не требуется. Иногда для повышения эффективности своей артиллерии боевики монтировали несколько стволов на одной основе, например, на отвале бульдозера или на ковше фронтального погрузчика. Получалась мобильная система залпового огня – нанес удар и быстро сменил позицию.

Ездящие помойки и летающие гранаты

Есть у местных партизан и настоящий хайтек – пару лет назад звездой Сети стал двухместный пулеметный бронеавтомобиль «Шам‑2». Внешне он похож на контейнер для строительного мусора. У «Шам‑2» нет смотровых щелей, вместо них – пять видеокамер: три спереди, одна сзади и одна на стволе пулемета; управляется он с помощью джойстика.

Это, конечно, курьез, а вот кустарные боевые беспилотники – весьма серьезное ноу-хау ближневосточных боевиков. Последние три-четыре года дроны-камикадзе буквально затерроризировали войска западной коалиции. Особенно много неприятностей они доставили в 2016‑м, когда иракские войска при поддержке американцев, французов и англичан штурмовали Мосул. В городских условиях маленький коптер с подвешенной к нему гранатой или зарядом взрывчатки оказался прекрасным средством для борьбы с живой силой и небронированной техникой. Иногда дроны сажали прямо на крыши армейских джипов или на головы солдат.

По словам главного редактора журнала «Арсенал Отечества» Виктора Мураховского, сегодня из коммерческих компонентов можно собрать беспилотник с радиусом действия несколько десятков километров и полезной нагрузкой до пяти килограммов. Подобные аппараты в январе 2018‑го атаковали российские военные базы Хмеймим и Тартус. Были задействованы 13 самолетиков, собранных из реек, скотча и пластика, начиненных китайской электроникой и вооруженных самодельными бомбочками. Атака провалилась: шесть дронов были нейтрализованы средствами радиоэлектронной борьбы (РЭБ), еще семь сбиты ракетно-пушечными комплексами «Панцирь-С». Неказистый вид БПЛА террористов вызвал кучу насмешек в Сети, и напрасно: в поделках использовались довольно серьезные алгоритмы управления и наведения. Замминистра обороны Александр Фомин заявил, что беспилотники управлялись из одного центра, двигались единым боевым порядком, а столкнувшись с противодействием российских систем РЭБ, ретировались и возобновили атаку, но уже управляясь сигналами из космоса.

Массированное применение террористами боевых беспилотников стало дополнительным стимулом к внедрению в армиях развитых стран всевозможных средств защиты, вроде антидроновых ружей, которые «забивают» или перехватывают радиосигнал. Впрочем, полагает Мураховский, технически грамотный человек из доступных комплектующих может смастерить БПЛА, нечувствительный к подавлению линии управления и не использующий спутниковую навигацию.

Зато мы делаем ракеты

Один из главных вопросов сегодня: насколько новые технологии партизанской войны тиражируемы, и может ли опыт сирийских боевиков использоваться террористами и незаконными формированиями в других регионах? Некоторые эксперты считают, что говорить об общей технологизации подобных конфликтов как минимум преждевременно. Ведь в сирийском случае важную роль сыграло сочетание среды, где велись боевые действия, и уровня подготовки партизан.

«Сирия – это индустриальная страна, где боевики контролировали значительную часть городов с развитой инфраструктурой и промышленными объектами, – сказал «Профилю» военный эксперт Илья Крамник. – В их руках были танкоремонтные мастерские, металлургические предприятия». А когда вокруг индустриальная застройка, даже просто авторемонтные мастерские со сварочными аппаратами, газовыми баллонами и кучей иных запчастей, возникает огромный простор для творчества. Подбирай и твори! Особенно когда есть приток технически грамотных людей.

Таковой, к слову, имелся, ведь значительную часть вооруженной сирийской оппозиции формировал городской средний класс. Плюс подготовленные кадры из-за рубежа, в том числе с постсоветского пространства. «Там [в рядах боевиков] достаточно большой процент выходцев из мусульманских регионов бывшего СССР, – развил мысль Крамник. – Многие из них как минимум имеют среднее образование или даже среднетехническое». Условный колхозный тракторист по уровню техподготовки даст фору бедуину, а при наличии смекалки сможет переделать тот же трактор в боевую машину.

У вьетнамцев со смекалкой тоже все было в порядке. Но в джунглях, где действовали вьетнамские партизаны, техносфера отсутствовала, поэтому их техническая смекалка позволяла строить лишь ловушки из подручных материалов. «Если завтра в той же Венесуэле вспыхнет партизанская война, вряд ли она будет особо технологичной, если в руках повстанцев не окажется крупный город», – уверен собеседник «Профиля».

Восточное же Средиземноморье, Левант, – это вполне промышленно развитый регион, где много людей с базовым образованием, способных решать технические задачи. Подтверждением может служить пример палестинских боевиков, освоивших производство кустарных ракет (пусть и по иранским чертежам). Осенью 2001 года палестинцы впервые применили против Израиля ракеты «Кассам» класса земля–земля. Первые «Кассамы» представляли собой 80‑сантиметровый обрезок стальной трубы диаметром 6 см, в головную часть помещалось полкило взрывчатки, а в качестве топлива использовалась смесь селитры и сахара. Дальность полета – около трех километров, точность – вообще никакая. Зато собрать их можно в любой автомастерской, а запускать – с двух скрещенных палок. За прошедшие годы выпущено четыре модификации «Кассамов», длина последних моделей превышает 2 метра, а дальность полета – больше 10 километров.

Место имеет значение

Конечно, регион имеет значение, но, как отмечает футуролог, амбассадор Университета сингулярности (Singularity University) Евгений Кузнецов, технический прогресс неумолимо снижает порог доступности как гражданских, так и военных технологий.

«У меня есть любимый пример – тяжелая артиллерия. Она требовала сложных расчетов, поэтому офицерами-артиллеристами становились люди с хорошей математической подготовкой, – говорит Кузнецов. – Но когда началась война на Украине, в Web Store моментально появилось приложение, которое можно приложить к миномету, и оно с учетом местности по Google-карте само рассчитает угол наведения. Это на порядок повышает эффективность огня».

А вот исторический пример, показывающий, как прогресс способствует расползанию военных технологий. В Средние века профессиональные воины были штучным товаром: рыцарское вооружение и доспехи стоили целое состояние, на подготовку бойца уходило больше десятка лет. Но вот появились порох, мушкеты. Огнестрельное оружие было несравненно доступнее и проще в освоении и в конечном итоге сводило на нет все воинские потуги рыцарей.

Нечто подобное наблюдается и сейчас, только роль пороха и мушкетов играют всевозможные гаджеты. Впрочем, наибольшую опасность, по версии Кузнецова, представляют не самодельные беспилотники или ракеты, а возможность использования «биомедицинских открытий» для создания биологического оружия. Биотехнологии, в отличие от ядерных, контролировать крайне сложно. Ведь для получения ядерных материалов нужны гигантские промышленные площадки, а лаборатория для экспериментов с геномом может разместиться в подвале и стоить «пару сотен тысяч долларов». И, главное, выглядеть все это будет, как безобидная медицинская лаборатория.

Идите и остановите прогресс…

…только так, по версии Евгения Кузнецова, можно предотвратить в будущем расползание наиболее опасных технологий двойного назначения. Американские власти пытались отнести геномные технологии к рискам, подпадающим под закон о нераспространении, но тщетно. Как уже говорилось, порог входа слишком низок. Те же китайцы, несмотря ни на что, пытаются модифицировать человека.

Можно сколько угодно пытаться договориться, в будущем все будут проводить опасные исследования, постольку-поскольку всегда есть риск, что партнер нарушит договоренность, как с гонкой вооружений. Преподаватель Международного института экономики и финансов НИУ ВШЭ Даниил Федоровых отмечал, что с точки зрения теории игр всеобщее вооружение безопаснее для мира, чем попытки договориться о всеобщем разоружении. В первом случае действует принцип взаимного сдерживания, во втором любой, кто нарушит договор, получит неограниченное преимущество перед остальными. А дальше, как говорил герой фильма «Кин-дза-дза!», «они будут на четвереньках ползать, а мы – на них плевать».

Гипотетически речь может идти о некоем глобальном консенсусе, но он возможен только в новых институциональных рамках – принципиально иное управление наукой, контроль за миграцией «мозгов». Сделать так, чтобы наука стала достоянием некоего закрытого клуба. Звучит, как фантастика, да так оно и есть. Как пояснил Кузнецов, такого рода глобальные перемены возможны лишь после не менее глобального катаклизма.