Советская "волчья стая": успех и неудача подводников-североморцев

Подводные истребители торговли

Во время Первой мировой войны о себе громко заявил новый вид морского оружия – подводные лодки. Гибель в сентябре-октябре 1914-го шести крейсеров Антанты, пущенных на дно торпедами немецких субмарин, недвусмысленно предвещала конец господства на море надводных военных кораблей. Но куда более тревожный звонок прозвучал 20 октября 1914 года, когда подводная лодка впервые потопила «купца», зарекомендовав себя истребителем морской торговли. Этот случай изменил концепцию подводной войны, показав немецким адмиралам, насколько субмарины эффективны против торгового судоходства.

Развязанная впоследствии Германией неограниченная подводная война принесла свои ужасные плоды: потопление почти пяти тысяч торговых судов общим тоннажем свыше 11 миллионов брт. Лишь к концу Первой мировой Антанте удалось найти способ снизить потери, введя систему конвоев. Против нее немецкие подводники оказались бессильны. Но к началу нового мирового конфликта немцы были готовы противопоставить конвоям «волчьи стаи».

«Волчья стая» против конвоя: первый успех «серых волков» в Атлантике

Автором этой концепции считается командующий подводными силами кригсмарине Карл Дениц. Он получил эту должность сразу после отмены Версальских ограничений, запрещавших немецкому флоту иметь подводные лодки. К идее групповой атаки конвоя Дениц пришел еще в годы Первой мировой, когда сам командовал субмариной. Став командующим подводными силами, он решил опробовать эту тактику в случае нового вооруженного конфликта с Великобританией. Поэтому Дениц еще в мирное время отрабатывал групповые атаки, готовя подчиненных к борьбе с конвоями.

С началом Второй мировой Карл Дениц почти сразу попытался проверить новую тактику на деле. Однако первый блин вышел комом: в октябре 1939-го попытка ударной группы субмарин напасть на конвой обернулась фиаско. Немецким подводникам пришлось ждать год, прежде чем «волчья стая» наконец-то добилась успеха. В сентябре-октябре 1940 года ее жертвами оказались несколько британских конвоев. После этого стало ясно, что тактика работает, а система конвоев не гарантирует безопасности торговому судоходству.

Внимание к чужому опыту

За успехами немецких подводников в Атлантике внимательно следили военно-морские специалисты других стран. Как отмечал в мемуарах командующий подводными силами ВМС США на Тихом океане адмирал Ч. Локвуд, в межвоенный период американский флот пытался освоить тактику групповых атак подлодок, но не преуспел в этом. Отработка действий в группе пугала американских адмиралов потенциальной аварийностью, так как во время маневров субмарины могли столкнуться друг с другом. Обучение подводников этой тактике в мирное время было признано слишком рискованным и не оправдывающим затрачиваемых усилий.

Накануне войны в экспериментальных целях американцы вновь провели ночные учения с одновременным участием в атаке цели нескольких подлодок. Но, по свидетельству Локвуда, связь между субмаринами хромала и не обеспечивала той безопасности, которая требуется в условиях мирного времени. Поэтому ВМС США вернулись к идее создания «волчьих стай», лишь когда на американских подлодках появились радиолокаторы и высокочастотные радиотелефоны.

В СССР также проявляли интерес к новшествам в тактике немецких подводных лодок. Когда в июне 1941-го в Москву прибыла британская военно-морская миссия, то советские специалисты попросили англичан рассказать о приемах подводников Деница. Британцы поделились своим опытом, достаточно подробно изложив все, что знали о «волчьих стаях».

Советскую сторону немецкая тактика интересовала больше, чем английская. Во-первых, командование советского ВМФ находилось под впечатлением от громких успехов кригсмарине в Атлантике. Во-вторых, опыт предвоенного военно-морского сотрудничества с немцами убедил советских моряков, что Германия является одной из ведущих морских держав, как в техническом плане, так и в методах ведения войны.

Но сколь бы привлекательной руководству советского ВМФ ни казалась концепция «волчьих стай», использовать эту тактику в начале войны ему бы не удалось. Все советские подлодки, кроме Северного флота, вели боевые действия на закрытых театрах, где не было активного океанского судоходства. Кроме того, в 1941 году советский флот все еще имел отсталые оперативно-тактические взгляды на действия своих лодок.

Советская «волчья стая»

Когда началась Великая Отечественная война, стало ясно, что тактика советского подплава требует изменений. Согласно довоенной концепции, подводники СССР готовились воевать позиционным методом поодиночке. Каждой субмарине отводилась неподалеку от базы незначительная по размерам позиция-квадрат, где лодка маневрировала в ожидании целей, стремясь их атаковать, не выходя за пределы своего квадрата. Этот тактический прием был неэффективным для противодействия вражескому судоходству, так как «сидение» на позиции лишало лодку возможности искать цели в других районах.

«Малютки» в Линахамари: как советские подводники прорывались во вражескую гавань

Все это влияло на результат действий подводных сил. К примеру, подводники Северного флота в первые месяцы войны не потопили ни одного вражеского корабля. Счет их побед начал расти, лишь когда они перешли от позиционного метода к крейсерству у вражеского берега. Но минусом было то, что действия лодок оставались одиночными. Тем не менее командование СФ учитывало возможность создания групп из двух-трех субмарин для нападения на немецкие конвои в водах северной Норвегии.

С конца 1942-го бригада ПЛ СФ готовилась к таким действиям. Были проведены учения, на которых подводники отрабатывали групповую тактику. Она предусматривала совместный поиск целей, во время которого лодки должны были поддерживать между собой гидроакустическую и визуальную связь в зависимости от времени суток. Атака обнаруженного противника также должна была производиться совместными усилиями всех субмарин группы.

Время проверки теории практикой настало, когда 3 февраля 1943-го в море вышли субмарины «К-3» капитана 3-го ранга Малофеева и «К-22» капитана 3-го ранга Кульбакина. Общее руководство ими осуществлял командир бригады ПЛ СФ адмирал Виноградов, державший флаг на «К-3», а на «К-22» находился командир дивизиона ПЛ капитан 1-го ранга Котельников. Обе «катюши» должны были действовать на вражеских коммуникациях в районе между островом Вардё и мысом Нордкин.

В течение первых двух дней похода лодки поддерживали гидроакустическую связь друг с другом, а ночью, идя в надводном положении, обменивались световыми сигналами. Первая цель – два немецких противолодочных корабля – была обнаружена «катюшами» перед полуночью 5 февраля. Шедшая головной «К-3» приняла их за конвой и повернула на немцев для выхода в атаку. Сначала «К-22» следовала за ней, но затем ушла влево и быстро исчезла в темноте.

Хотя подводные лодки потеряли друг друга, Малофеев продолжил действовать самостоятельно. Он уточнил элементы движения целей и выпустил четыре торпеды, потопив один из «транспортов». Повторить атаку «К-3» не смогла, так как была вынуждена уклониться погружением из-за приближавшегося «эсминца».

Увы, но первая совместная атака советских подводных лодок не удалась, зато индивидуальные действия «К-3» оказались успешными. Ее торпеды потопили немецкий охотник на ПЛ Uj-1108. Второму охотнику осталось лишь отогнать «катюшу» артогнем, когда та разворачивалась, чтобы разрядить по нему торпедные аппараты. «К-3» погрузилась и покинула место боя.

Рандеву Малофеева и Кульбакина состоялось вечером 6 февраля. На нем выяснилось, что «К-22» не стала атаковать «конвой», боясь поразить «К-3», находившуюся на линии торпедного выстрела. Кроме того, и сама лодка Кульбакина могла погибнуть. Как отмечает исследователь Е. Чирва, после залпа Малофеева одна из выпущенных торпед пошла по поверхности и, уклонившись влево, чуть было не попала в «К-22».

Выяснив причины провала совместной атаки конвоя, Виноградов решил продолжить действия своей группы. До вечера 7 февраля подлодки обменивались сообщениями по звукопроводной связи, ведя поиск в районе мыс Слетнес – мыс Харбакен. Но затем с «К-22» перестали поступать сигналы, и лодки потеряли друг друга. Тогда Малофеев продолжил действовать в одиночку и вновь добился успеха.

Днем 12 февраля «К-3» обнаружила и атаковала большой немецкий конвой у мыса Сейбунес. Одна из ее торпед поразила в корму крупный транспорт «Фёхенхайм» в 8116 брт. Торпедированное судно не затонуло, но было вынуждено выброситься на берег. В последовавшей за торпедным залпом контратаке «К-3» была повреждена немецкими глубинными бомбами, но смогла оторваться от преследователей и уцелела. 14 февраля 1943-го лодка Малофеева вернулась в Полярное, завершив этот трудный, но интересный поход.

Опыт действия группы Виноградова показал, что задача осуществлять совместные атаки подлодок была поставлена командованием СФ преждевременно. Из-за несовершенства средств подводной связи «катюши» выполнить ее не могли. По приходу на базу выяснилось, что на «К-3» вышел из строя ультразвуковой прибор подводного наблюдения, что помешало ей поддерживать связь с «К-22». Так как это оборудование не внушало доверия, в дальнейшем ходе войны подводники-североморцы больше к тактике группового действия лодок не возвращались.

Но что случилось с лодкой Кульбакина? Увы, на базу «К-22» так и не вернулась. После потери с ней связи 7 февраля она больше не выходила на контакт и была объявлена пропавшей без вести. Вероятно, «катюша» погибла на одном из немецких минных полей или в результате аварии. Увы, но точные причины и место ее потери неизвестны и по сей день.