И Конституция что дышло

Конституционный суд РФ в этом месяце дал сразу два новых повода задуматься, насколько непроста наша Конституция, и если там что-то просто на первый взгляд написано, то понимать это так же просто никак нельзя. Это КС объяснил, во‑первых, некоторым депутатам, наивно полагавшим, что они могут свободно проводить встречи со своими избирателями, где им заблагорассудится; во‑вторых, тем, кто имеет за плечами судимость, но решил поучаствовать в выборах.

В последнем случае речь идет не об оппозиционере Алексее Навальном, оказавшемся сейчас как раз в таком положении при попытке выдвинуть свою кандидатуру в президенты РФ. Решение КС касается другого человека, но именно в истории с Навальным оно приняло особое значение. Действительно, непосвященным гражданам, включая и Навального, может показаться, что запретов на участие ранее осужденных в выборах, так же, как и на встречи с избирателями, в Основном законе нет. И даже более того – что там написаны противоположные по смыслу вещи. Но КС уже давно объясняет, что главное – некая «высшая целесообразность» и безопасность самих же граждан, чего они просто не понимают.

В результате теперь порой невозможно разобраться, что именно написано в Конституции. Вроде все просто и ясно сформулировано, но написанное может иметь дополнительный, скрытый или вовсе противоположный смысл. И только КС может это найти и разглядеть.

31-я статья

Несколько лет назад в столице регулярно устраивались митинги, посвященные этой статье Конституции, гарантирующей гражданам право свободно проводить мирные публичные мероприятия без каких-либо ограничений. Благо, что она изложена предельно просто и кратко: «Граждане РФ имеют право собираться мирно, без оружия, проводить собрания, митинги и демонстрации, шествия и пикетирования». Но любые подобные и все другие протестные акции так же регулярно подавляются силовыми и законодательными средствами, а КС с той же периодичностью подтверждает: эти действия властей Конституции не противоречат, ибо абстрактная безопасность превыше права собраться и поговорить.

Так, 10 ноября КС дал новое толкование 31‑й статьи. Поводом стало обращение группы депутатов Госдумы, которые оспорили принятые в июне самой же Думой поправки «в части совершенствования законодательства о публичных мероприятиях». В них депутатам всех уровней запрещалось встречаться со своими избирателями, что называется, под открытым небом, «на внутридворовых территориях», без предварительного уведомления местных органов исполнительной власти. Инициаторы этих поправок утверждали, что «некоторые оппозиционные депутаты» таким образом устраивают митинги.

Одним из тех, кто решился это оспорить, стал депутат-коммунист Юрий Синельщиков, который много лет служил в прокуратуре. Заявители обращали внимание, в частности, на следующие постулаты Конституции: «Народ осуществляет свою власть непосредственно, а также через органы госвласти и местного самоуправления. Органы законодательной, исполнительной и судебной власти самостоятельны. В РФ признается и гарантируется местное самоуправление. Граждане РФ имеют право собираться мирно, без оружия, проводить собрания, митинги и демонстрации, шествия и пикетирование. [Они] также имеют право обращаться лично или направлять индивидуальные и коллективные обращения в госорганы и органы местного самоуправления».

Все это, как растолковал КС, «по своему конституционно-право-вому смыслу» совсем не то, что кажется, и свои встречи депутаты обязаны согласовывать по следующим причинам. Исполнительная власть просто обязана обеспечить место для таких встреч депутатов с избирателями. Такое должно быть «как минимум в каждом поселении», но его власть может в любой момент поменять, потому что обязана печься о безопасности всех и каждого. Кроме того, «избранная форма встречи» должна соответствовать ее «целевому назначению», у нее не должно быть «неблагоприятных последствий», а если какие беспорядки и начнутся, то встречу нужно прекратить. На самой встрече депутату следует разговаривать только о своих полномочиях и выслушивать пожелания о них же. А если депутатские встречи «предполагают выражение общественного мнения по поводу актуальных проблем преимущественно общественно-политической направленности», то на них уже распространяется законодательство о митингах. То есть надо все согласовывать с властями, которые могут и отказать.

Криминальное прошлое

А 9 ноября КС поразил новым откровением, связанным с пассивным избирательным правом. В основу его лег случай с Сергеем Казаковым из Брянской области. В 2008 году он получил 5,5 года условно за взятку и мошенничество, через год его освободили от наказания, судимость была погашена, но именно этот факт помешал Казакову участвовать в последних выборах муниципальных депутатов – его сняли с регистрации. Закон «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан РФ» лишает таких, как он, осужденных за совершение тяжких преступлений, пассивного избирательного права на 10 лет (за совершение особо тяжких – на 15 лет). И не важно при этом, была ли судимость человека погашена (а это означает, что он снова чист перед законом), освободили ли его от наказания.

«Высшим непосредственным выражением власти народа являются референдум и свободные выборы, – написано в Конституции. – Все равны перед законом и судом. Граждане РФ имеют право избирать и быть избранными в органы государственной власти и местного самоуправления, а также участвовать в референдуме». Отказывает в этом праве Конституция только недееспособным и содержащимся в колониях осужденным. Казаков это прочитал и пошел в КС за защитой своих избирательных прав. Но суд просто не стал эту жалобу рассматривать. Как оказалось, он уже высказался по этому поводу в своем постановлении в 2013 году. И теперь в своем отказном решении КС напомнил: «Законодатель вправе установить повышенные требования к репутации лиц, занимающих публичные должности, с тем чтобы у граждан не рождались сомнения в их морально-этических и нравственных качествах и, соответственно, в законности и бескорыстности их действий». И если кто не знал (потому что ни в одной статье УК такого наказания не найти), у судимости есть «общеправовое последствие», и она «за пределами уголовно-правового регулирования приобретает автономное значение». Это, в свою очередь, «влечет за собой не уголовно-правовые, а общеправовые, опосредованные последствия, которые устанавливаются не УК, а иными федеральными законами». То есть, хоть в Конституции написано одно, но жизнь в России диктует другие правила.

Попутно КС по запросу агентства ТАСС дал разъяснение относительно и ограничений к тем, кто имеет судимость и пытается выдвигать свою кандидатуру на выборах. «Закон, запрещающий баллотироваться на выборах всем тем, кто осужден к лишению свободы за совершение тяжких и особо тяжких преступлений, не нарушает конституционных прав и свобод, гарантированных нашей Конституцией, – отметили в пресс-службе суда. – Даже если судимость будет снята или погашена, такие граждане смогут избираться лишь через 10 лет, причем вне зависимости от того, было ли уголовное наказание назначено условно или подлежало реальному отбыванию». Таким образом, КС подтвердил правоту слов главы ЦИК Эллы Памфиловой, на прошлой неделе очередной раз напомнившей Алексею Навальному, который хоть и имеет условную судимость, но остается на свободе, о невозможности регистрации в качестве кандидата в президенты РФ.

«Много что написано»

После всего этого не кажутся возмутительными слова учительницы одной из школ Дзержинска Нижегородской области, заявившей своим ученикам, когда они напомнили ей об Основном законе: «В Конституции у нас много что написано». Старшеклассников отчитывали за участие в группах соцсетей, протестующих против повышения тарифов на общественный транспорт, угрожали проблемами с трудоустройством и ФСБ. Если бы кто-то из этих учеников действительно был наказан впоследствии правоохранителями и судом за свою гражданскую активность, то он мог бы обратиться в КС за защитой своего права – признанием не соответствующими Конституции тех норм законов, на основании которых он был наказан. Именно наличие этих двух условий (нарушение гарантированного права и противоречия норм законодательства Основному закону) может стать основанием для жалобы в КС.

Таким образом, за почти четверть века своего существования, согласно официальной статистике, в период с 1995-го по ноябрь 2017 года КС было принято 499 постановлений на основании жалоб свыше 4 тыс. заявителей. В 188 этих постановлениях те или иные нормативные положения законодательства были «признаны конституционными, в том числе с выявлением конституционно-правового смысла», а еще 296 таких положений судьи признали полностью или частично неконституционными. Хотя исторически КС возник еще в 1989 году, когда был создан специальный Комитет конституционного надзора СССР. За полтора года этот комитет успел признать антиконституционным разрешительный порядок прописки и запретил применять законы, которые не были опубликованы, то есть доведены до сведения всех граждан. А в 1992‑м свои заседания начал проводить КС РФ и с тех пор прославился многими своими решениями: от запрета президенту Борису Ельцину своим указом сливать воедино органы госбезопасности и внутренних дел до увековечивания временного моратория на смертную казнь.

Исполнительная целесообразность

Но в последние годы КС стал все чаще удивлять сентенциями иного рода, и нынешняя практика «выявления конституционно-правовых смыслов» вынуждает многих экспертов его критиковать. По мнению члена СПЧ, советника Федеральной палаты адвокатов, кандидата юридических наук Юрия Костанова, не раз выступавшего в КС, это общий тренд государства. «Так получается, что у наших судей с годами происходит отказ от режима законности и начинают превалировать соображения целесообразности и, я бы даже сказал, какой-то сервильности по отношению к исполнительной власти, особенно органам следствия», – сказал он.

Постановление КС о законности встреч депутатов с избирателями в уведомительном порядке – не единственное в череде «митинговых» дел. Сам председатель КС Валерий Зорькин еще в 2010‑м, когда были запрещены гей-парады, высказался так: «От Амстердама и Берлина до Владивостока культурные ценности сильно меняются. И то, что в Амстердаме и Берлине считается праздничным шествием и фестивалем, в Казани, например, может привести к массовому побоищу. И мы не можем это не учитывать». Этим летом Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) признал дискриминационным российский закон о запрете пропаганды гомосексуализма, в котором российский КС ранее не нашел ничего предосудительного.

На прошлой неделе руководство телеканала Russia Today возмущалось требованием властей США зарегистрировать компанию в качестве «иностранного агента» – где, мол, их хваленая свобода слова? За два дня парламент написал «симметричный» закон для иностранных СМИ. Но еще в 2014 году тот же КС признал, что ничего обидного, унизительного или противоправного в этом нет. «КС сказал нам, что принятие единолично чиновником Минюста решения о признании кого-то иностранным агентом (а это совершенное безобразие, такие решения должны приниматься только судом) не противоречит Конституции, потому что это словосочетание не несет никакой негативной коннотации, обижаться на это все равно что обижаться на «страхового агента» или любого другого», – вспоминает Юрий Костанов. Но реально к НКО–иностранным агентам относятся как к организациям «второго сорта» – за ними более жесткий надзор, чаще нужно отчитываться, чаще проводятся аудиторские проверки. И такое признание «иностранным агентом» происходит не в судебном порядке, где можно спорить, доказывать, отстаивать. «Просто присылают бумагу: извольте зарегистрироваться иностранным агентом, – продолжает Юрий Костанов. – При этом установлена ответственность за то, что люди сами себя не признают иностранными агентами и не бегут регистрироваться. Это ведь примерно то же, что во время войны, когда оккупанты заставляли евреев самим себе нашивать на пиджаки желтые звезды».

Роковое дело

Настоящая многосерийная драма развернулась между КС и ЕСПЧ, что практически поставило Россию на грань выхода из Совета Европы. Началась она, напоминает партнер адвокатского бюро «Мусаев и партнеры» Надежда Ермолаева, в 2010 году, когда ЕСПЧ заступился за российского военно-служащего Константина Маркина, лишенного на родине права на отпуск по уходу за ребенком. Он побывал и в КС, но тот решил, что, если военных мужского пола отпускать в декрет, это может повредить обороноспособности государства, а традиционно в такой отпуск уходят только женщины.

ЕСПЧ назвал это «гендерным предрассудком» и признал, что «поражен подобной позицией». «Председатель КС не смог пройти мимо такой обиды и опубликовал статью под заголовком «Предел уступчивости», – рассказывает Ермолаева. – Основной мыслью автора стал именно ценностный, а не юридический аспект дела Маркина и других прецедентов ЕСПЧ, которые, по его мнению, чужды российскому народу с его ценностями». В 2012‑м дело Маркина пересматривалось на Большой палате Евросуда. «О позиции КС высказались еще более нелестно, отметив, что различия между мужчинами и женщинами не могут оправдывать предоставление отпуска по уходу за ребенком женщинам и непредоставление его мужчинам, – говорит Надежда Ермолаева. – Наоборот, оно способствовало закреплению гендерных стереотипов и негативно влияло как на карьеры женщин, так и на семейную жизнь мужчин».

Как же быть с Маркиным, спросил у Конституционного суда Ленинградский облсуд, который должен был пересматривать дело Маркина. КС, рассказывает Ермолаева, напомнил коллегам, что нормы законодательства о военной службе, по которым декрет мужчинам не положен, признаны соответствующими Конституции. Но одновременно КС признал: отказаться от пересмотра дела по вновь открывшимся обстоятельствам, каковыми считается решение ЕСПЧ, нельзя. В общем, понимайте, как хотите. Но принимать европейские и, наверное, мировые ценности никак нельзя: любое решение ЕСПЧ, цитирует адвокат Валерия Зорькина, представляет собой мнение авторитетных европейских экспертов в попытке создать универсальные ценности, оформленные «наднациональными правовыми решениями, которые крайне болезненно атакуют создававшийся многие века базовый культурный, нравственный, религиозный код практически всех народов страны».

При таком подходе вполне логично, что летом 2015 года КС постановил (роль инициаторов обращения была отведена группе депутатов Госдумы), что Конституция РФ стоит выше международных законов, и если возникнет вопрос, исполнять или не исполнять какое-либо из решений ЕСПЧ, то за ответом надлежит обращаться в КС. Такое обращение не заставило себя ждать. Первым в прошлом году обратился Минюст по поводу страсбургского дела «Анчугов, Гладков и другие против России», в котором ЕСПЧ признал нарушенным право осужденных на участие в выборах. В Конституции же этой категории граждан голосовать прямо запрещается, и КС разрешил Минюсту решение страсбургских коллег не исполнять. «При этом КС не стал сжигать мосты окончательно, – говорит Ермолаева, – и дал законодателю возможность изменить режимы содержания осужденных так, чтобы не лишать их избирательного права».

Но «дело Анчугова» было всего лишь репетицией основного акта под названием «как не исполнять решение ЕСПЧ по «ЮКОСу». Акционерам знаменитой нефтяной компании-банкрота, некогда принадлежавшей опальному олигарху Михаилу Ходорковскому, в Страсбурге присудили компенсацию в $2,1 млрд. И КС, уже в этом году, снова порадовал Минюст разрешением эти деньги не выплачивать.

Хотели как лучше

Нельзя сказать, что все 19 судей КС единодушны в таких решениях. Например, в разрешении КС не платить «ЮКОСу» «по страсбургскому счету» свои особые мнения высказали судьи Константин Арановский и Владимир Ярославцев. «Суть их позиций свелась к практически прямому обвинению в адрес КС в политической ангажированности и утрате понимания сущности правосудия», – говорит Надежда Ермолаева. В частности, вот как высказался судья Арановский: «Полезные и важные цели довлеют над всеми, каждому велят поступать «как лучше», и ни у кого нет от них такой свободы, какую право дает суду, чтобы правосудие совершалось не для чего-нибудь предрешенного и не как «хотелось бы», а «как следует» и по правилам».

«Увы, но, наблюдая эволюцию позиции КС в отношении вопроса о значении постановлений ЕСПЧ, можно констатировать, что суд сам установил себе правила отправления правосудия, выразившиеся в отсутствии всяких правил», – резюмировала Ермолаева. По ее мнению, суд «сам же и подменил ценности уважения прав человека некой политической целесообразностью». «В основе и Конституции, и Европейской конвенции о защите прав человека лежат одни и те же ценности, сколь бы нелепо ни пытались перевернуть их в угоду конъюнктуре, – рассуждает адвокат. – Разве чуждо российскому праву уважение права человека на жизнь, свободу, личную неприкосновенность, уважение частной и семейной жизни, уважение собственности и гарантии справедливого суда? Едва ли. Все решения ЕСПЧ «за» Россию, «в пользу» граждан, «в пользу» уважения закона в наивысшем значении этого слова и значимости прав и свобод человека».

У многих юристов вызывает недоумение сама манера толкования Конституции. «КС считает, что кроме него никто вообще не может толковать Конституцию, – говорит Юрий Костанов. – Но ведь это неправильно, наверное? Наверное, именно поэтому Конституция печатается не грузинским и не армянским шрифтом и не китайскими иероглифами. Она написана русскими буквами, и люди с общим средним образованием способны ее понять. Но получается, что уровень образования судей, начиная с мировых и заканчивая Верховным судом, очень низок, им все нужно растолковывать. И толкуется и Конституция, и даже сами постановления КС часто вопреки их действительному содержанию».

На одном ли языке разговаривает КС со всеми остальными? Этим вопросом Юрий Костанов задался еще 17 лет назад, когда сам жаловался в КС. «Одна из норм Уголовно-процессуального кодекса была сформулирована таким образом, что получить свидание с подзащитным в СИЗО адвокат мог с момента допуска к уголовному делу, – рассказал он. – И в СИЗО требовали этот документ от адвоката – подписанный следователем допуск, разрешение на свидание». КС сказал, что разрешение следователя предъявлять не надо, но прописанный в УПК допуск Конституции соответствует, потому что это якобы не документ, а момент времени, когда защитник вступает в дело. «Но в толковом словаре русского языка ясно написано, что иного смысла, кроме как разрешительно-запретительного, у слова «допуск» нет», – недоумевает Юрий Костанов.

За «избыточную доктринальность судебных установлений» критикует КС и партнер адвокатской конторы «Бородин и партнеры» Сергей Бородин. «Например, вызывает непонимание вопрос о том, что такое «конституционная целесообразность», – говорит он. – На наш взгляд, это помогает судьям КС обосновывать свою позицию за пределами правового регулирования». Такое же возмущение вызывает у Сергея Бородина и распространенное в постановлениях КС РФ выражение «конституционно-оправданным нужно считать».

Прокрустово ложе системы

Корень всех бед российского правосудия – в отсутствии независимости судей, считает член СПЧ, заслуженный юрист и деятель науки РФ, судья КС в отставке и советник КС с 2002 года Тамара Морщакова. И дело не в том, что «судьи продажные» или «судьи плохие», объясняет она, а в том, что саму систему так устроили: или служи, или уходи. «Если законодатель выбирает модель, согласно которой он может иметь послушный суд, то никакого спроса с судов быть не может, – говорит Морщакова. – Потому что законы ввергают суд в такое прокрустово ложе, где ему или ноги вытянут, или голову отрубят». Эксперт перечислила целый ряд проблем. Одна из главных – назначение судей Советом Федерации и президентом РФ, то есть теми ветвями власти, с которыми судам потом и разбираться. Кроме того, отменили и предельный возраст для председателей высших судов, и переназначить их на новый срок могут хоть в 100 или в 120 лет. Убрать неугодного судью не составит труда. Достаточно уличить его в том, приводит пример Тамара Морщакова, что он «своим поведением наносит ущерб авторитету судебной власти», а заключаться это может в принятии решения, неугодного вышестоящей инстанции.

«Суд, который неугоден, исчезает, – продолжает Морщакова. – Был Высший арбитражный суд, и вот его уже нет. И прежнего Верховного суда тоже нет. Потому что половину состава из прежнего ВАС и ВС вопреки конституционной норме о несменяемости судей убрали без всяких оснований. Если прямо говорить, то половину судей двух высших судов просто выгнали. Им никто не предъявлял никаких претензий. Сделали специальную комиссию, которая их всех отсортировала».