5 октября в английском Бирмингеме прошла Конференция Консервативной партии Великобритании, которая запомнится заявлением министра внутренних дел Эмбер Радд об ужесточении миграционной политики с целью вернуть рабочие места британцам и выступлением лидера партии и нынешнего премьер-министра Терезы Мэй, использовавшей в своей речи лозунги лейбористов и правых популистов из UKIP. Оппозиция обвинила консерваторов в возвращении к реакционной политике правого толка, Найджел Фарадж из UKIP отметил, что Мэй использовала его тезисы, а британская пресса обратила внимание на то, что речь Мэй провозглашает необходимость государственного вмешательства и защиты прав простых рабочих. В целом, речь посчитали популистской: Мэй, в свое время голосовавшая против выхода из ЕС, сказала о том, что Brexit – поворотный момент, и голоса всех недовольных прежней политикой будут услышаны. Главное, чего удалось добиться премьер-министру, – это укрепить лидерство во главе Консервативной партии, считают обозреватели.

Министр внутренних дел Великобритании Эмбер Радд заявила, что правительство может обязать компании раскрывать данные о количестве иностранных сотрудников, пишет The Telegraph. По словам Радд, это станет частью плана кабинета заставить работодателей нанимать больше иностранных рабочих. Министр отметила, что иностранцы не должны работать там, где должны работать британцы.

В заявлении Радд нет ничего нового, считает доктор исторических наук, профессор, заместитель декана факультета мировой экономики и мировой политики Высшей школы экономики Игорь Ковалев. «Британское общество достаточно консервативно и неприятие чужаков, островная обособленность, идея «мы не совсем Европа» или «мы другая Европа, со своими ценностями» для него характерна. Но важно заметить, что неприятие мигрантов в Великобритании иное: в отличие от Франции или Германии, куда едут беженцы из Северной Африки или Афганистана и так далее, для Британии характерны мигранты из Евросоюза – пресловутые «польские водопроводчики». Эти мигранты достаточно квалифицированы, в отличие от, например, афганцев, и готовы работать достаточно хорошо и за меньшие деньги. Они действительно занимают часть рабочих мест, которые могли занять британцы. Это очень серьезный вопрос, и работа нынешнего и предыдущего кабинетов была направлена во многом на решение именно этой проблемы», – объясняет эксперт.

Слова Радд, тем не менее, вызвали критику представителей бизнеса и оппозиции, пишет The Guardian. Либерал-демократы провозгласили возвращение «отвратительной партии» (nasty party). Адам Маршалл из Британской торговой палаты сказал, что правительство видит в найме компаниями иностранной рабочей силы «клеймо позора». Эмбер Радд отвергла обвинения в санкционировании новой формы расизма и заявила, что нельзя бояться разговора о проблемах иммиграции, а обсудить эту проблему хотят многие британцы.

О том, что теперь британцев, мнение которых ранее игнорировалось, услышало правительство, сказала и Тереза Мэй. По словам премьер-министра, Brexit стал сообщением от людей, которые больше не желают, чтобы их игнорировали. Референдум – поворотный момент в политике, санкционирующий более жесткую линию по отношению к мигрантам и дающий право государству на большее вмешательство.

«Пора вспомнить о том хорошем, что может сделать правительство», – заявила Мэй. В редакционной колонке The Guardian указывается, что подобный подход к роли государства игнорировался с тех самых пор, как Маргарет Тэтчер впервые переехала в дом премьера на Даунинг-стрит.

Как заявила Мэй в своей речи, многие отказываются признать, что британцы могут оставаться без работы или получать небольшую зарплату из-за наплыва низкоквалифицированных мигрантов. Это был огонь на упреждение, пишет The Guardian. Действительно, лидер лейбористов Джереми Корбин сказал, что заявления Радд «раздувают огонь ксенофобии и ненависти». Лидер Шотландской национальной партии Никола Стерджен обвинила Мэй в использовании антииммигрантских предрассудков и назвала ее речь самой недостойной демонстрацией реакционной, крайне правой политики за последнее время. Найджел Фарадж из крайне правой UKIP посетовал на то, что Мэй повторила те тезисы, с которыми он выступал в последние пять или шесть лет.

Однако обозреватели указывают, что Мэй стала играть и на поле лейбористов, пообещав, что Консервативная партия будет противоборствовать элитам, злоупотребляющим привилегиями, и защитит интересы «простых рабочих».

В редакционной статье The Guardian говорится, что в речи Мэй было что-то от программы бывшего лидера лейбористов Эда Милибэнда, а что-то – от «крикливого популизма Daily Mail». В целом, издание считает, что Мэй удалось утвердить свое лидерство в Консервативной партии, а ее голос нельзя ни в коем случае назвать голосом «старых добрых тори», однако ей придется доказывать все на практике, справляясь с последствиями Brexit.

О «новом консерватизме» пишет и The Economist, указывая, что об экономике Мэй высказалась скорее как левый политик, а в том, что касается иммиграции, укрепления границ, патриотизма – как правый популист. На популистский характер выступления Мэй указали также The Guardian,The Independent.

Партии работают над обновлением стратегий, но говорить о появлении «новых консерваторов» преждевременно, считает профессор ВШЭ Игорь Ковалев. По его мнению, задача создания новых стратегий стоит перед всеми партиями, поскольку традиционные элиты не успевают эффективно реагировать на изменение ситуации, и сам факт Brexit показывает, что ведущие партии, и прежде всего консерваторы, должны вырабатывать новую программу. «С другой стороны, консерваторы делают попытки перетянуть избирателей других партий, – говорит эксперт. – Собственно, само проведение референдума о выходе из ЕС было попыткой не допустить ухода части консервативного электората к партии UKIP. В итоге Дэвид Кэмерон оказался заложником ситуации и проиграл».

Так или иначе, СМИ и эксперты сходятся в том, что лейбористам и UKIP отныне придется быть настороже, потому что Тереза Мэй явно намеревается захватить электорат обеих партий.

«Тереза Мэй и консерваторы пытаются расширить свой электорат, желая закрепить победу 2015 года и сохранить преимущество к выборам 2020-го, – говорит Игорь Ковалев. – Они пытаются сделать это и за счет левых, и за счет правых. Отсюда и риторика, направленная прежде всего на простых людей». Однако это происходит уже не в первый раз, так что говорить о «левом повороте» едва ли справедливо. «Консерваторы прибегают к этому не в первый раз: еще в XIX веке Бенджамин Дизраэли выбвинул теорию «народного торизма» и продвигал реформы в пользу рабочих и привлечения рабочих в ряды в те времена консервативной в самом глубоком понимании этого слова партии», – напоминает эксперт.