Почему у нас не получится "отрезвить Запад" с помощью ядерной бомбы

Статья Сергея Караганова «Применение ядерного оружия может уберечь человечество от глобальной катастрофы» вызвала бурную реакцию, что, вероятно, и входило в планы автора. Публичная дискуссия о допустимости использования ядерного оружия табуирована, по сути, с момента, когда его единственное использование Соединенными Штатами против Японии привело к известным последствиям.

Применение ядерного оружия может уберечь человечество от глобальной катастрофы

Отношения ядерных сверхдержав в прошлом веке строились на презумпции, что любое применение приведет к тотальной атомной войне и уничтожению цивилизации. Уверенность в неизбежности подобного сценария, страх перед его реализацией делали ядерную бомбу не оружием поля боя, а средством сдерживания – как противника, так и «горячих голов» у себя дома. И когда кто-то решается поставить вопрос о необходимости вернуть ядерной составляющей статус обычного вооружения, пусть и невероятно мощного, это вызывает шок и возмущение.

Ваш покорный слуга не специалист по ядерному оружию и принципам сдерживания и не претендует на это. Но тема, поднятая старшим коллегой, затрагивает каждого, поэтому рискну порассуждать с позиции информированного обывателя.

Сдерживание как дитя своего времени

Аргументы Сергея Караганова каждый волен оценивать по-своему, тем более что они варьируются от прикладных до религиозных. С одним не поспоришь – сегодня риск ядерной войны выше, чем когда-либо с начала 1960-х. Причины тому – и общее повышение агрессивности в международной политике, и стратегическое легкомыслие как результат тридцатилетнего мира в условиях американской гегемонии, и неверие, что полноценная ядерная война действительно может случиться, то есть уход экзистенциального страха. Последнее служит отправной точкой. Только возвращение настоящего страха перед ядерным апокалипсисом способно отрезвить западные элиты, которые готовы силой навязывать верховенство остальному миру, невзирая ни на что. Цель, заявленная в статье, – «сломать волю» коллективного Запада, заставив его отказаться от стремления к превосходству. Крайнее средство – нанесение ядерного удара по «группе целей в ряде стран».

Как военные понимают «неприемлемый ущерб» в ядерном конфликте

Оставим в стороне морально-нравственный аспект, с которым все понятно, сам автор признает чудовищность предлагаемого действия. Сосредоточимся на концептуальной схеме, насколько она могла бы быть действенна для «отрезвления».

Ядерное сдерживание и принцип гарантированного взаимного уничтожения (ГВУ) – продукт политико-технологического развития второй половины ХХ века, эпохи после Второй мировой войны. Это был уникальный период относительной упорядоченности международных отношений, базировавшийся на системе институтов – организаций и норм разной степени формализованности. Благодаря этой упорядоченности существовала возможность регулировать взаимодействие основных игроков, в первую очередь двух сверхдержав.

Наличие примерного военно-политического, экономического и идеологического баланса цементировалось ядерным фактором – сначала появлением атомного оружия у СССР, потом достижением советско-американского паритета. Степень упорядоченности не стоит преувеличивать, но ее было больше, чем когда-либо прежде, и, вероятно, и когда-либо в будущем.

Кризис прежнего порядка

Окончание холодной войны означало исчезновение баланса по большинству параметров, но институциональный каркас остался неизменным. Предполагалось, что перестраивать его не нужно, поскольку в отсутствие конфронтации институты наконец-то заработают, как должны. Неизменным остался и ядерный фактор – принцип ГВУ сохранялся даже в период максимальной слабости России в первые годы после распада СССР.

Чем конфликт на Украине похож на противостояние США и СССР в начале 1950-х

На практике дееспособность институтов, созданных в прошлом веке и эффективно тогда работавших, стала быстро снижаться – их механизм предназначался для иной расстановки сил и интересов. Теоретически следовало бы обсудить другую инфраструктуру международных организаций и договориться об их устройстве. Но победивший Запад не считал это необходимым. Ведь сама система институтов, начиная с ООН, изначально воплощала американские идеи. Советский Союз согласился на них после Второй мировой, поскольку не сомневался, что будет играть ведущую роль в любой конструкции. Иными словами, устойчивость мироустройства второй половины прошлого столетия определялась западным дизайном и наличием внутри него баланса сил, который обеспечивал СССР.

Без баланса строение зашаталось и начало рассыпаться. Отсюда дисфункция структур – от Организации Объединенных Наций до многих отраслевых и региональных институтов, включая и те, что были сугубо западными, как, например, ВТО, возникшая на основе ГАТТ. Они не справляются с неоднородностью мира. На этом фоне начинают складываться другие типы объединений, менее формализованные, включающие меньшее число участников, рассчитанные на более гибкий подход. Фиксированного мирового порядка в обозримый период не ожидается – регламентировать многоуровневый международный раздрай не получится без качественного упрощения картины. А его как раз не предвидится, если не рассматривать катастрофические сценарии.

Сдерживание как институт

Ядерное сдерживание – один из основополагающих институтов второй половины прошлого столетия. Оформилось оно не сразу, первые полтора десятилетия существования атомного оружия Америка и СССР прощупывали возможные границы посредством провоцирования обострений. Во время Карибского кризиса 1962 года лидеры двух ядерных сверхдержав заглянули в лицо тому самому страху. И окончательно зафиксировали недопустимость прямого конфликта.

В шаге от армагеддона: 60 лет с начала Карибского кризиса

Ядерное оружие действительно способно уничтожить человечество, и институт сдерживания считался едва ли не незыблемым. Можно разыгрывать разные партии, но ставить на кон существование планеты нельзя. Да никто и не будет. Тот же Сергей Караганов писал несколько лет назад: глубина и масштаб международных противоречий таковы, что в прежние времена они давно привели бы к мировой войне, останавливает только наличие ядерного оружия. Сейчас он приходит к другому выводу. Соединенные Штаты не боятся развязать полноценную войну против ядерной сверхдержавы, пусть и чужими руками. До мировой войны – один шаг, она будет всеобщей термоядерной, может так статься, что единственный способ ее избежать – устроить превентивно войну ядерную, но локальную.

Здесь резонно задать вопрос: почему ядерная атака против другого государства/блока, обладающего ядерным оружием, не приведет к быстрой эскалации до той самой термоядерной всеобщей, то есть обмена ударами между Россией и США? Вся система отношений в ядерной сфере, как отмечали теоретики сдерживания, построена прежде всего не на стратегии и технологии, а на психологии. И эта психологическая игра должна отбить у противника даже мысль о возможном ядерном нападении.

Применение ядерного оружия означает конец игры и, по сути, сводит на нет его особую роль, превращая просто в очень мощное средство разрушения. А соревнование в средствах разрушения – это «нормальная» война, только в данном случае циклопического масштаба. Гарантированного взаимного уничтожения, может, и не произойдет, но всеобъемлющий урон будет таким, что страны-участницы и мир в целом кардинально изменятся ужасающим образом.

Можно ли вернуться к истокам?

Сергей Караганов подчеркивает, что ядерные удары – крайнее средство, и рассчитывает, что само по себе движение по «лестнице эскалации» заставит противоположную сторону осознать уровень угрозы и перейти к разговору по существу – как начать выход из клинча и снимать противоречия. То есть он полагает возможным вернуться к изначальному институциональному смыслу ядерного оружия – производство абсолютного страха, ограничивающего поведение участников.

Сергей Караганов: "Это надо прямо назвать Отечественной войной"

Но, как упоминалось выше, тогда он был частью общей системы сбалансированного управления международными процессами. Да, можно сказать, что существование той системы во многом определялось наличием ядерного оружия, но этим фактором оно не исчерпывалось. И когда прочие элементы конструкции стали после холодной войны отваливаться, оказалось, что ядерного сдерживания как такового не хватает, чтобы обеспечить прежние поведенческие ограничения.

Предполагается, что с помощью страха, на нагнетании терминальной угрозы, можно воссоздать систему взаимоприемлемых правил. Эта логика на менее высоком уровне была применена в декабре 2021-го, когда Россия выдвинула ультимативные требования по долгосрочным гарантиям безопасности, пригрозив в случае отказа «военно-техническими мерами». Характер мер проявился с началом специальной военной операции на территории Украины и шокировал западные элиты, которые к ультиматуму отнеслись пренебрежительно. Это, однако, не привело к готовности вступить с Россией в дискуссию о ее обеспокоенностях, эффект оказался обратным.

Можно возразить: сравнение некорректно, поскольку СВО не несет прямой угрозы США и их союзникам по НАТО, а ядерная эскалация несет. Но здесь в действие вступают те самые элиты, на безответственность которых сетует Сергей Караганов. Как к ним ни относись, но пока они демонстрируют мастерство в деле управления общественным мнением и мобилизации в поддержку своей политики. Даже несмотря на то, что объективно эта политика идет во вред благосостоянию и безопасности их граждан.

Получается, план в том, чтобы, взвинчивая уровень угрозы, вернуть ядерному сдерживанию статус, которым оно обладало во второй половине ХХ века. И вернуть элиты того типа, что находились у власти в ту пору. Нечто романтически-ностальгическое. Где сегодня можно было бы взять такие кадры, непонятно – достаточно посмотреть на альтернативные силы в ведущих западных странах. Тем более что, отвлекаясь от всего остального, легитимация в чьих-либо глазах применения ядерного оружия вне очевидной ситуации, описанной в доктринальных документах (угроза существованию государства), выглядит задачей невыполнимой.

Обязательно бахнем?

Сразу после того как американцы взорвали атомный заряд в 1945 году, Джордж Оруэлл написал короткое эссе «Ты и атомная бомба». Он не сомневался, что это оружие обретут и некоторые другие (как минимум русские и китайцы), и если оно останется на уровне не только сверхразрушительного, но еще и труднодоступного и очень дорогостоящего, то оно может принести пользу: «На неопределенный срок положит конец крупномасштабным войнам ценой установления «мира, который не будет миром». То есть Оруэлл с самого начала понимал, что смысл этого изобретения не в применении, а в наличии. По Оруэллу, превращение его в еще одно «просто оружие» чревато погружением мира в варварство и концом национального государства как формы организации.

Презумпция великой державы

Сейчас ядерное оружие становится все более доступным и технологически, и материально. Являются ли размышления о вероятности применения прерогативой только российских умов, ищущих выход из сложной военно-стратегической ситуации? Конечно, нет. Рассуждения на сей счет постепенно заполняют мировое публичное пространство. Это подтверждает сказанное выше – институт сдерживания, как и другие институты прошлого века, находится в кризисе. Резкое повышение градуса дискуссий ведет не к укреплению института, а к его окончательному краху. И применение станет не способом заставить одуматься, а формальным снятием общего табу с малопредсказуемыми последствиями. Дальнейшие действия будут диктоваться уже не расчетами того или иного рода, а реакциями на каждый следующий шаг другой стороны. Игра в ядерные гляделки – занятие азартное. Но в случае срыва чистый урон кратно превзойдет для всех любые гипотетические выгоды.

Табу на применение ядерного оружия, без сомнения, слабеет. Готовиться надо ко всему. И рациональное поведение здесь – не доламывать табу окончательно, превентивно, а попробовать сохранить в качестве хоть какого-то ограничителя. Это не значит, что саму тему трогать нельзя, как раз наоборот. Ханжески шарахаться от самой мысли о применении – подход страусиный. В этом смысле Сергея Караганова надо поблагодарить за столь прямое изложение позиции. Ее обсуждение должно стать частью выработки нового понимания стратегической стабильности взамен того, которое уже не восстановить.

Автор – главный редактор журнала «Россия в глобальной политике», председатель Совета по внешней и оборонной политике (СВОП)