Режим взаимного удержания

На прошедшем в конце минувшей недели в Варшаве саммите стран–членов НАТО пункт «отношения с Россией» значился главным в повестке дня. Как говорят высокопоставленные представители блока, сегодня политика Североатлантического альянса по отношению к восточному соседу базируется на двух d – Defense (оборона) и Dialogue (диалог). Но пока что оборона (или же политика «сдерживания» России) выстраивается более активно, чем диалог с Москвой.

Тени прошлого

Согласно программе встречи, отношения с Россией главы государств и правительств 28 государств–членов блока должны были обсудить 8 июля, в первый день саммита. Собраться президенты и премьеры намеревались в Президентском дворце, в бальной зале, где (вот он, символизм в действии) 14 мая 1955 года был подписан так называемый Варшавский договор, положивший начало формированию военного блока социалистического лагеря, возглавляемого СССР. Создание Организации Варшавского договора (ОВД) было советским ответом на вступление ФРГ в НАТО. А финальная точка в истории ОВД была поставлена в июле 1991 года, когда соцлагерь в Восточной Европе уже фактически прекратил свое существование.

НАТО пережил своего военно-политического соперника, пройдя череду экзистенциальных кризисов (в 90‑е годы активно шла дискуссия на тему, в чем же смысл существования альянса, если его главный противник самораспустился).

И хотя все натовские представители говорят о том, что о новой холодной войне речи не идет, альянс, пополнивший свои ряды в последние десятилетия бывшими членами соцлагеря, сейчас вновь занят подготовкой к отражению «угрозы с Востока».

«Мы сегодня с грустью признаем, что перешли к долгосрочной стратегической конкуренции с Россией, поскольку наше видение Европы является принципиально разным», – заявил в преддверии варшавского саммита замгенсека НАТО Александр Вершбоу.

От съезда к съезду

«На нашей прошлой встрече в Уэльсе мы разработали план крупнейшего усиления коллективной обороны НАТО со времен холодной войны. В Варшаве я проинформирую о том, что НАТО выполнил обещанное. Мы сделали Североатлантический альянс более быстрым и более сильным», – анонсировал будущий саммит генсек альянса Йенс Столтенберг.

Предыдущая встреча в верхах стран–членов блока проходила осенью 2014 года – после присоединения Крыма к России и на фоне разгорающегося конфликта на Донбассе. «Агрессивные действия России в отношении Украины бросили фундаментальный вызов нашему видению единой, свободной и мирной Европы», – отмечалось в финальном коммюнике встречи. Но НАТО не ограничился исключительно словами. Именно тогда был принят так называемый Readiness Action Plan, предусматривающий увеличение в три раза Сил реагирования НАТО – до сорока тысяч человек – и создание Сил сверхбыстрого реагирования в количестве пяти тысяч военнослужащих.

На территории восточных членов блока было создано дополнительно восемь штабных структур. Помимо этого, резко возросло число учений на территории стран–членов альянса на всем пространстве от Балтики до Черного моря. В прошлом году было проведено 300 маневров. Самые масштабные – «Анаконда 16» – прошли в Польше в июне этого года, в них была задействована 31 тысяча военнослужащих.

На саммите в Варшаве лидеры стран–членов блока должны были окончательно утвердить план размещения в Польше и трех странах Балтии четырех многонациональных батальонов численностью до тысячи человек каждый. «Это передовое присутствие войск подтвердит, что любое нападение на каждую из стран-союзниц станет нападением на каждого члена альянса», – отмечал в одном из своих публичных выступлений посол США при НАТО Дуглас Льют.

Эти батальоны будут постоянно ротироваться, и о некоем постоянном военном присутствии вблизи российских границ речи не идет, уверяют в НАТО. Тем более что это было бы нарушением положений Основополагающего акта Россия – НАТО от 1997 года.

«НАТО подтверждает, что в нынешних и обозримых условиях безопасности альянс будет осуществлять свою коллективную оборону и другие задачи через обеспечение необходимых совместимости, интеграции и потенциала усиления, а не путем дополнительного постоянного размещения существенных боевых сил», – говорится в четвертой статье этого документа.

«Россия в принципе понимает, что положения акта в этом смысле недостаточно конкретны и НАТО этим пользуется. Россия и до украинского кризиса постоянно призывала определить, что означает термин «существенные боевые силы», но этого сделано не было», – говорит заведующий отделом европейской безопасности Института Европы РАН Дмитрий Данилов.

Тем не менее, отмечает эксперт, предложение Польши разместить 10 тысяч военнослужащих другими членами блока поддержано не было. «В НАТО проявляют достаточную сдержанность именно для того, чтобы эти действия не могли трактоваться как нарушение положений акта. Они хотят избежать разрушения договорной системы отношений с Россией», – полагает Данилов.

Ну а что касается ротации – общего смысла этот термин не меняет. «Операция в Афганистане проводится постоянно, но требует ротации сил. Так что в оперативном плане это присутствие (в Польше и странах Балтии. – «Профиль») можно считать постоянным», – говорит эксперт.

Кроме того, НАТО намерен усилить свое присутствие и вблизи Черного моря. По словам генсека альянса Йенса Столтенберга, силы блока «в юго-восточном регионе будут сбалансированными и станут развиваться на базе бригады в Румынии, которая в перспективе станет многонациональным подразделением».

Ракетный щит-меч

Планировалось, что в Варшаве будут обсуждать и перспективы европейского сегмента американской системы противоракетной обороны (ПРО). Появление ПРО вблизи российских границ крайне беспокоит Москву. Как ожидалось, участники саммита должны были объявить о выводе системы ПРО на базовый уровень боеготовности.

Американский комплекс противоракетной обороны Aegis, размещенный на румынской военной базе в 180 км от Бухареста, был введен в оперативную готовность в мае этого года. Строительство базы ПРО США на севере Польши должно быть закончено к 2018 году. Она будет оснащена ракетами-перехватчиками средней дальности.

Как утверждал генсек НАТО, «эти усилия не направлены против России, они направлены против угрозы, исходящей из-за пределов евроатлантического региона. Кроме того, важно помнить, что речь идет об оборонительной системе, это не наступательное вооружение».

Еще один мощный раздражитель в отношениях России и НАТО (помимо ПРО и военной активности вблизи российских границ) – попытки Украины и Грузии добиться полноправного членства в альянсе. Безусловно, в обозримом будущем этого не случится, но НАТО в целом и США в частности не оставляют своим попечением эти государства.

Накануне саммита в Варшаве госсекретарь США Джон Керри посетил Грузию, где подписал меморандум об углублении партнерства в сфере обороны и безопасности. В августе текущего года в стране пройдут совместные грузино-американские учения сил специального назначения Jackal Stone 2016.

После Тбилиси Керри приехал в Киев. «Ваша страна еще не дошла, конечно, до решения о подаче заявки в НАТО, – сказал госсекретарь. – Но последние усилия в реформировании армии, в том числе касательно гражданского контроля за армией, очень приветствуются и рассматриваются как часть украинских намерений в рамках углубления сотрудничества с НАТО».

В соответствии с нынешней украинской военной доктриной Украина должна к 2020 году обеспечить полную совместимость своих вооруженных сил с силами стран–членов НАТО.

С чувством глубокого подозрения

«НАТО не видит сегодня никаких непосредственных военных угроз для стран альянса», – говорил генсек альянса Йенс Столтенберг.

«Мы считаем, что безопасность в Европе на долгосрочную перспективу можно обеспечить только вместе с Россией, но не вопреки ей», – заявила бундесканцлер Ангела Меркель.

Но в Североатлантическом альянсе есть и другие точки зрения.

«Ответом НАТО на действия России должна быть политика сдерживания… Все страны НАТО приняли эту точку зрения. Просто материализовалось то, о чем мы предупреждали. Оказалось, что, говоря о российском империализме после распада СССР, мы были правы», – заявил министр обороны Польши Антоний Мачеревич в интервью газете «Наш дзенник».

Есть и третья точка зрения. Болгария, например, поддерживает идею усиленного присутствия и проведения учений в Черном море под флагом НАТО. Однако не поддержала инициативу Румынии и Турции создать региональную черноморскую флотилию. «Мы хотим видеть прекрасные черноморские пляжи, где необходимо реализовать проекты по развитию туризма. Мы хотим видеть в Черном море яхты и туристические лайнеры, а не превращать его в арену боевых действий», – цитировали СМИ премьер-министра Болгарии Бойко Борисова.

В России планы НАТО по расширению своего присутствия в Восточной Европе расценивают однозначно – как попытку подорвать десятилетиями складывающийся военный паритет.

И относятся к Североатлантическому альянсу с чувством глубочайшего подозрения.

«… нас раз за разом обманывали, принимали решения за нашей спиной, ставили перед свершившимся фактом. Так было и с расширением НАТО на Восток, с размещением военной инфраструктуры у наших границ. Нам все время одно и то же твердили: «Ну, вас это не касается». Легко сказать, не касается», – говорил Владимир Путин перед церемонией подписания договора о вхождении Крыма в состав Российской Федерации 18 марта 2014 года.

То же касается и системы ПРО.

«Угрозы (ядерной от Ирана) нет, а система ПРО (в Европе) продолжает строиться, значит, мы были правы, когда говорили, что нас обманывают, с нами неискренни, ссылаясь на якобы имеющуюся иранскую ядерную угрозу при строительстве системы ПРО. Так оно и есть на самом деле – в очередной раз пытались нас надуть»  – это выдержка из выступления Путина на встрече с главами мировых информационных агентств в июне этого года.

При этом, как отмечал министр иностранных дел Сергей Лавров, Москва рассматривает в качестве угрозы не сам факт существования НАТО, а действия альянса на практике, «использование вооруженной силы в нарушение международного права, как это было, например, в Ливии и Югославии». И готовит соответствующий ответ.

«Министерством обороны принимается ряд мер с целью противодействия наращиванию сил НАТО в непосредственной близости от российских границ. До конца года две новые дивизии будут сформированы в Западном военном округе, одна – в Южном военном округе», – заявил в мае этого года министр обороны Сергей Шойгу. Каждая из новых дивизий будет иметь в своем составе примерно по 10 тыс. человек.

Ну о чем с тобою говорить

По словам генсека НАТО Йенса Столтенберга, после саммита в Варшаве должно пройти заседание Совета Россия– НАТО (СРН).

Последнее заседание СРН на уровне послов состоялось 20 апреля, где, по словам натовцев, шла «откровенная и серьезная дискуссия». При этом НАТО заморозил все практическое сотрудничество с Россией в апреле 2014 года, после присоединения Крыма к России.

«Нам необходим параллельный диалог с Россией, в рамках которого мы сможем объяснить России, что все, что мы делаем, пропорционально, исключительно оборонительно и тщательно сбалансировано», – цитировало агентство ТАСС источник в руководстве НАТО. Впрочем, у некоторых соседей России свой взгляд на то, о чем стоит говорить с Москвой. «Мы не будем обсуждать с Россией планы нашей обороны. С Россией мы можем обсуждать только когда и как они начнут уходить с оккупированных (на Украине) территорий», – говорил министр обороны Польши Антоний Мачеревич.

«Мы пока движемся в направлении политики взаимного сдерживания. Во многом это связано с конфликтом на Украине. Поскольку ждать в ближайшее время выполнения минских договоренностей (а это базовое условие изменения отношений) не приходится, то и по линии Россия–НАТО никаких подвижек не будет», – полагает Дмитрий Данилов. Но есть и еще одна проблема. «Раньше внутри НАТО существовал баланс сил между теми странами–членами, кто выступал за «сдерживание» России, и теми, кто выступал за сотрудничество (Франция, Германия). Но сейчас верх взяли те, кто считает, что главная функция НАТО – коллективная оборона и «сдерживание», – говорит эксперт.

Сотрудничать с таким политически переформатированным НАТО вряд ли возможно, полагает он. О сотрудничестве, безусловно, речь не идет. Но поддерживать какой-то диалог все же придется. Хотя бы для того, чтобы участившиеся в последнее время инциденты на воде и в воздухе с участием наших и натовских военных не спровоцировали полномасштабный конфликт.