Саммит, которого не было

«К сожалению, основываясь на гневе и открытой враждебности, продемонстрированной в вашем последнем заявлении, я считаю, что в данный момент проводить эту давно планирующуюся встречу нецелесообразно», – написал Трамп в письме Ким Чен Ыну. Между тем эксперты с самого начала предсказывали, что чем-то подобным все и закончится. Чем был вызван этот скепсис и почему прогноз сбылся, рассказывает «Профиль».

Последний квартал 2017 года прошел под аккомпанемент перебранки руководителей США и КНДР в стилистике, напоминающей рэп-баттл. Трамп обозвал Кима «безумным щенком», а Ким Трампа – «старым маразматиком, которого нужно укрощать огнем». В воздухе пахло порохом, а предпосылок для разрастания конфликта становилось все больше.

Если посмотреть на мир глазами жителей КНДР, то можно вполне обоснованно прийти к выводу, что страна находится под ударом и лишь жесткое противодействие агрессивным замыслам США и их союзников позволяет Пхеньяну сохранять суверенитет. Судите сами: согласно южнокорейскому закону о национальной безопасности, Северная Корея – это не государство, а организация, временно захватившая половину РК, но при этом не являющаяся договороспособной стороной.

Грубо говоря, Сеул смотрит на Пхеньян примерно так же, как Киев – на Донецк и Луганск. При этом КНДР находится в американском списке стран-изгоев, вероломство в отношении которых считается военной хитростью и для победы над которыми допустимы практически любые меры. И это при том, что в некоторых странах–союзницах США царят гораздо более одиозные нравы, чем в КНДР. Достаточно вспомнить законодательства ряда арабских стран.

При этом, в отличие от Южной Кореи, у Северной нет союзников, готовых прийти ей на помощь. Ни Китай, ни тем более Россия не станут открыто поддерживать Север в случае, если он подвергнется внешнему вторжению. И потому у КНДР, как у России времен Александра III, есть всего два верных друга: ее ядерная программа и ее ракетная программа.

Логика проста: как только строительство стратегических ядерных сил будет завершено, это охладит пыл тех, кто мечтает стереть КНДР с карты. Конечно, в гипотетическом конфликте с Вашингтоном Пхеньяну не победить, но это и не нужно. Достаточно иметь возможность нанести неприемлемый ущерб. Грубо говоря, Америка может превратить всю территорию КНДР в декорации к «Безумному Максу», но если хотя бы одна ракета с ядерной, а тем более водородной боеголовкой взорвется над континентальной территорией США, это нельзя будет назвать победой.

Так работает ядерное сдерживание и между более серьезными державами, однако в случае с КНДР есть несколько факторов, которые делают ее претензии неприемлемыми. Во‑первых, это дилемма безопасности. Ракетно-ядерная программа, которую Север использует для самозащиты, вызывает «озабоченность» США и их союзников, запуская порочный круг гонки вооружений. Во‑вторых, если Северная Корея официально входит в ядерный клуб, это означает не только удар по режиму нераспространения, но и серьезное падение авторитета ООН, которая 10 лет накладывала на Север санкции, почти дошла до уровня эмбарго, но так и не смогла добиться своего. Между тем авторитет ООН и ситуация, когда атомное оружие на законных основаниях есть только у «пяти великих стран», – одна из важных составляющих миропорядка. Именно поэтому, расходясь в оценках частностей, Москва, Пекин и Вашингтон встречали каждое новое корейское ядерное испытание очередной санкционной резолюцией.

Надо учитывать и общий уровень демонизации КНДР, особенно в массовом сознании Запада. В свое время американские пасторы собирались на специальный конгресс, чтобы выяснить, не является ли Антихристом предыдущий северокорейский лидер – Ким Чен Ир. Человеку западных ценностей Северная Корея кажется Мордором, Государством Зла, а, как говорил вице-президент Чейни, «Америка не договаривается со Злом. Америка Зло побеждает».

Такой уровень демонизации сужает пространство для маневра любому президенту, и, будь на месте Трампа Клинтон, Сандерс или Буш-третий, они стояли бы перед той же дилеммой. С одной стороны, война со всеми ее издержками, с другой – неприемлемые переговоры, которые выглядят как сделка с дьяволом, если только их итог не безоговорочная капитуляция Пхеньяна. В результате Трамп наращивал санкционное давление, рассчитывая, что рано или поздно оно даст свои плоды.

Мир летел к региональной катастрофе. Оставалось лишь надеяться, что ситуация разрешится, как Карибский кризис: вплотную подойдя к краю пропасти, противники все же сдадут назад, и наступит разрядка. То, что именно этой модели стоит следовать, первыми поняли северокорейцы. В новогодней речи Ким, с одной стороны, заявил, что ракетно-ядерная программа завершена, а с другой – отметил, что межкорейские отношения находятся в предынфарктном состоянии и с этим надо что-то делать. В качестве первого жеста, нацеленного на разморозку диалога, он предложил отправить северокорейских спортсменов на Олимпиаду в Пхенчхан.

До этого момента Север и Юг периодически обменивались приглашениями к столу переговоров. Но когда с ними выступал Север, на Юге заявляли, что это хитрый план и потому пусть сначала северяне докажут свою искренность, а потом с ними будут разговаривать. Южнокорейские предложения встречали такой ответ: какой смысл обсуждать что-то с американскими марионетками? Но в этом году интересы Севера и Юга совпали.

Тут надо понимать, кто такой нынешний президент Южной Кореи Мун Чжэ Ин. Обычно его характеризуют как левого. Но это верно только в том смысле, что он «не правый». А видеть в нем симпатизанта КНДР вообще было бы грубой ошибкой. Однако законы корейской фракционной борьбы обязывают его налаживать сближение с Севером, поскольку так принято у левых. Но за предложение Кима Мун ухватился с великой радостью: Олимпиада была очень важна с точки зрения демонстрации успешности его политического курса. Это мероприятие нужно было провести без сучка и задоринки, а северокорейское предложение гарантировало, что Ким не попытается «украсть шоу», взорвав что-нибудь аккурат в день открытия. Олимпиадой дело не ограничилось: Кореи обменялись делегациями на высоком уровне, а потом провели и встречу лидеров Севера и Юга.

При этом Мун подчеркивал, что сближение с КНДР не означает удаления от Америки и вообще саммит лидеров Севера и Юга – это шаг на пути к саммиту Ким Чен Ына и Трампа. Ибо причиной изменения ситуации на полуострове является не добрая воля Пхеньяна, а мудрая санкционная политика президента США.

Честно говоря, Сеул играет в собственные игры, не совсем корректно информируя Вашингтон о намерениях Пхеньяна. Послушать южнокорейских чиновников, так Ким готов к денуклеаризации без предварительных условий. Послушать самого Кима – условия эти называются. СССР в свое время тоже был за ядерное разоружение, но только в случае исчезновения угрозы миру. Вот и Ким готов ликвидировать свои силы ядерного сдерживания, если будет нечего сдерживать.

Пока же Ким сделал целый ряд шагов, демонстрирующих его готовность пойти навстречу мировому сообществу. Причем Пхеньян подчеркивает, что все они предприняты им по собственной инициативе, а не в результате внешнего давления. Он объявил мораторий на ядерные испытания и ракетные пуски, выпустил трех американцев, осужденных за шпионаж и нелегальную миссионерскую деятельность, ликвидировал ядерный полигон, который до конца мая будут торжественно разбирать в присутствии журналистов со всего региона, исключая Японию. С одной стороны, это весьма значимые действия. Но с другой – Ким делает то, что на самом деле ничего ему не стоит. Ядерный полигон то ли был в настолько плохом состоянии, что его все равно пришлось бы закрыть, то ли речь идет о мистификации, после которой восстановить его будет гораздо легче, чем кажется (возможно, поэтому журналистов КНДР пригласила, а экспертов – нет). Освобождение американских граждан вообще не обсуждается, а что до моратория, так если ядерная программа действительно завершена, то испытания больше не нужны.

Так почему же на фоне этих уступок, пусть и не очень обременительных для КНДР, Трамп отменил саммит? Ответ прост: потому что США хотели большего. В идеале не просто лишения Северной Кореи ядерного оружия, но и вообще любого оружия массового поражения. При этом денуклеаризация должна быть проверяемой и бесповоротной. Соединенные Штаты должны быть уверены, что в Пхеньяне не только ничего не спрятали, но лишились даже возможности что-то построить снова, если вдруг политическая линия изменится. А произойти это все должно в течение года, максимум двух, то есть до конца президентского срока Трампа.

И только после этого США решат, чем они вознаградят Север за такое примерное поведение. В основном речь идет об экономической помощи, инвестициях и мирном договоре. Модель напоминает ту, по которой закрывали ядерную программу в Ливии. Каддафи тогда дали очень многое, включая полное забвение былых прегрешений. Но все помнят, какая участь в конце концов постигла лидера джамахирии. В воздухе повисает вопрос: а не грозит ли подобная судьба Ким Чен Ыну и его приближенным в случае ядерного разоружения?

В свою очередь, КНДР считает, что денуклеаризация должна идти поэтапно и так, чтобы каждый шаг Пхеньяна немедленно вознаграждался США и их союзниками. Например, в ответ на долгий мораторий и ракетно-ядерное воздержание можно несколько смягчить режим санкций. Опять же КНДР хочет гарантий и помнит, что предыдущие попытки договориться уже заканчивались неисполнением обязательств и внезапным пересмотром условий соглашения, хотя принято считать, что это КНДР 25 лет водила Америку за нос, а не наоборот.

С точки зрения Вашингтона такой подход – это, во‑первых, попытка тянуть время, нужное, чтобы приспособить экономику КНДР к санкционным трудностям, а во‑вторых, расчет на то, что, если Трампа не переизберут, его сменщик будет не таким жестким. Вот и получается, что саммит без капитуляции Кима – это поражение Трампа. Ведь если президент США не привезет то, что американское общественное мнение сочтет безусловной победой над силами зла, недруги президента легко превратят эту неудачу в провал и политическую катастрофу.

Впрочем, Трамп мог бы повести себя, как прагматик, удовлетворившись рядом уступок: зафиксировать мораторий на испытания, взять с Кима обязательство воздерживаться от антиамериканской риторики, возможно, добиться тайной договоренности о том, что в случае обострения американо-китайских отношений КНДР будет соблюдать нейтралитет. А в обмен предложить отсутствие новых санкций, подписание соглашения, подводящего итог Корейской войне, и отсутствие провокаций со своей стороны. Это позволило бы достаточно долго удерживать ситуацию от сползания к конфликту, дало бы возможность продолжить межкорейское сближение и создать условия для постепенной разрядки.

Но, как мы теперь знаем, ничего этого не произошло. Вопрос «какой итог саммита можно считать успешным?» больше неактуален. Когда номер «Профиля» уже практически был сверстан, на новостные ленты прилетела молния: Трамп отменил встречу. Сначала северокорейцы сделали очередное жесткое заявление, в котором чиновник МИД, непосредственно отвечающий за отношения с США, не только прошелся по вице-президенту Пенсу и советнику по нацбезопасности Болтону, но и открыто сказал, что, если американцы и дальше будут продолжать политику одностороннего давления и игнорировать добрую волю Пхеньяна, он порекомендует высшему руководству КНДР пересмотреть договоренность о саммите. Это активизировало дискуссии внутри США, и затем уже Трамп написал открытое письмо Ким Чен Ыну, заявив, что саммита не будет из-за северокорейских высказываний в адрес американского руководства. Для Трампа было важно быть первым – если бы северокорейцы действительно решили аннулировать соглашение о встрече, для него это стало бы унижением. Правда, если бы это действительно произошло, то КНДР, а не США выглядела бы страной, не способной соблюдать договоренности. А так Трамп показал себя вздорным политиком, не готовым искать компромиссы и отказывающимся от саммита, если тот не будет для него триумфальным.

Что будет дальше? Вряд ли ситуация мгновенно деградирует до состояния кризиса конца прошлого года. Какое-то время олимпийское потепление будет продолжаться по инерции, да и Россия с Китаем постараются убедить Кима продолжать ту политику «мирного наступления», которой он придерживается сейчас. Насколько это будет эффективным, покажет время. В любом случае ситуация на Корейском полуострове будет продолжать привлекать внимание политологов, аналитиков и военных экспертов.