«У нас по Сирии однозначные разногласия»

– Наши германские, как сейчас принято говорить, «партнеры» как-то отреагировали на недавнюю военно-историческую реконструкцию «Штурм Берлина» с участием министра обороны Сергея Шойгу?

– В прессе тон был негативный.

– Обиделись?

– Осуждения не было, было удивление, которое, по всей видимости, сыграло на руку стандартному пропагандистскому подходу к России.

– Ангела Меркель занимает пост канцлера Германии с 2005 года, и, очевидно, ее отношение к России менялось на протяжении этих лет. Когда случился некий коренной перелом?

– К России она своего отношения не меняла. Даже в самые худшие времена она говорила о том, что Россия – долгосрочный партнер. Россия для Германии остается партнером «номер один» даже в условиях противостояния.

Изменилось отношение к Владимиру Путину, когда он вернулся на высший государственный пост, отодвинув возможного кандидата в президенты Дмитрия Медведева, когда все надежды Меркель на Медведева, на либерализацию провалились. Жирную точку поставил конфликт на Украине.

Но последние два года наши отношения постепенно возвращаются, за исключением высшего политического уровня, в рабочую плоскость.

После событий конца января 2015 года – войска самопровозглашенной ДНР тогда попытались наступать на Мариуполь – Ангела Меркель увидела, что конфликт на Украине может перейти в реально горячую фазу. Она ощутила возможность катастрофы в Европе. И за свое участие в подготовке соглашений «Минск-2» она заслуживает Нобелевской премии.

– Ангела Меркель, в отличие от других европейских политиков, говорила, что готова тратить и время, и силы для урегулирования конфликта на юго-востоке Украины. Чем объясняется такое ее отношение к этому кризису?

– Тут можно говорить не о позиции Меркель, а немцев в целом. Для немцев право и понятие правового поля, не прецедентного права англосаксонского, а права, прописанного в соответствующих законах, – это святое. Нам, россиянам, этого не понять.

– Газеты писали, что Ангела Меркель на переговорах с Дональдом Трампом убеждала его не ослаблять антироссийские санкции…

– Введение санкций – это не решение Меркель, это решение Евросоюза, а Ангела Меркель, как лидер Евросоюза, подчеркивает, что договоренности надо соблюдать. Отмена санкций увязывается с реализацией «Минска-2». Минские соглашения – это ее дитя. Меркель, может быть, хотела бы отменить или смягчить санкции, но по выполнению Минских соглашений вообще никакого прогресса нет. Эксперты говорят, что 80% Минских соглашений для Украины полностью неприемлемы. Мы в тупике.

А для Трампа Украина – это некий товар, которым можно торговать, он на этом должен заработать, но пока не понимает как.

При этом на немецкий бизнес санкции повлияли негативно, но никто из активных игроков с российского рынка не ушел, более того, немецкий бизнес по-прежнему инвестирует в Россию. Казалось бы, невозможная ситуация, особенно если учесть существующие неблагоприятные условия – бюрократию и коррупцию, на которые постоянно указывают немецкие бизнесмены.

Что любопытно – немецкое аграрное лобби, работающее в России, поддерживает российские контрсанкции в отношении ЕС.

– Это те самые немцы, которые выступают за конкуренцию?

– Каждый немецкий бизнесмен в душе монополист, они не отрицают этого. Но объективно они понимают, что развиваются только благодаря конкуренции. Я спрашиваю: у вас все хорошо идет в Германии, почему вы выходите на зарубежные рынки? Отвечает: потому что зарубежная конкуренция показывает, на каком уровне я нахожусь. Если я не буду знать, как меня принимают на других рынках, то возникнет опасность, что я пропущу что-то, не увижу каких-то тенденций.

– Можно ли утверждать, что сейчас война в Сирии становится в российско-германских отношениях не меньшим раздражителем, чем конфликт на Украине?

– У нас по Сирии однозначные разногласия. На мой взгляд, не только Меркель, но и все правительство пошло на поводу у прессы, формирующей образ Башара Асада как убийцы-диктатора. А Владимир Путин ставится с ним на одну доску, потому что мы поддерживаем Асада.

При этом Меркель заявляет, что в отношениях с Россией надо концентрироваться не на существующих проблемах, а на точках соприкосновения, которые ведут нас в будущее.

– После ухода Великобритании из Евросоюза Германия превратится в безоговорочного лидера ЕС?

– Посмотрим. Процесс пошел, но мы видим, что возможен некий промежуточный вариант, при котором Великобритания остается в Евросоюзе.

– Можно ли говорить о том, что именно Берлин будет в какой-то степени формулировать отношение Евросоюза к России?

– Нет, наши отношения с Берлином – заложники наших отношений с Брюсселем, у немцев связаны руки, они не всесильны. Только ленивый не лягает Меркель за то, что она якобы там принуждает к чему-то юг Европы, но она не заставляет, она просто просит.

– В сентябре в Германии пройдут парламентские выборы. И, судя по всему, у Ангелы Меркель велик шанс вновь занять пост канцлера. В чем секрет ее политической живучести?

– Она человек, который просчитывает ситуацию, человек, который аккуратно делает каждый шаг. Кроме того, она по разным причинам устранила всех потенциальных молодых конкурентов. Но при этом у нее не все компетенции на одном уровне. В августе 2015 года она заявила, что мы справимся с иммиграционным кризисом. Абсолютно правильное заявление, но которое требовало тогда придаточного предложения, надо было добавить, что это будет архисложно и будет очень дорого всем стоить. С одной стороны, она берет на себя всю ответственность, но не всегда просчитывает последствия и не всегда видит алгоритм того решения, который потом ищут ее коллеги вместе с ней.

– После сентябрьских выборов в бундестаг германская политика в отношении России может кардинально поменяться?

– Здесь не надо ставить на какого-то человека, пусть это даже будет самый пророссийский политик, хоть российский немец. Политика не изменится, потому что это многофакторный процесс. Поэтому я немцев всегда успокаиваю – нам нет резона вмешиваться в ваши выборы.

При участии Марии Сластенниковой