В ЕС вопрос о санкциях даже не был поставлен на обсуждение, голосование прошло в автоматическом режиме. И если бы кто-то из членов ЕС проголосовал против или настаивал на обсуждении вопроса — обсуждение состоялось бы. Но российской дипломатии не удалось внести даже минимальный раскол в единство членов ЕС. Впрочем, мало кто сомневался в таком исходе, и ни для кого он не стал неожиданностью.

Главные условия отмены санкций — минские договоренности по Украине и возврат Крыма Украине — для нынешних российских властей и для большинства населения нашей страны пока выглядят неприемлемыми. Российское правительство и Центральный Банк планируют будущую трехлетку (2016–2018 годы) с учетом продолжения действия санкций. Наша страна теперь будет учиться жить в режиме санкций, потому что ей придется так жить еще много лет.

Владимир Путин, выступая на Санкт-Петербургском международном экономическом форуме всего несколько дней назад говорил о том, что Россия будет отвечать на торговые ограничения свободой для бизнеса, российского и международного. Но на продление ЕС санкций он, спустя всего 5 дней после своих слов, ответил продлением российских контрсанкций, которые едва ли бьют по ЕС сильнее, чем по нам самим.

Есть ли выход из этой торговой войны? И как долго Россия сможет ее выдержать?

Санкции — это больно

Персональные санкции были ударом по политической элите, имеющей отношение к принятию решений в стране. Но не по экономике страны. А вот секторальные, прежде всего финансовые санкции ударили именно по экономике, ударили сильно и больно.

Российский внешний долг за 10 лет (с середины 2004 до середины 2014) вырос почти в 4 раза – до $733 млрд. На 90% это был долг российских компаний и банков. Это стало очевидным уязвимым местом российской экономики – слабостью, которую создали мы сами. До первого кризиса 2008–2009 годов Центробанк проводил политику ускоренного роста своих международных резервов и примерно поддерживал паритет резервов и внешнего долга (то есть 1:1). Во время кризиса резервы быстро упали, но к концу 2011 года ЦБ снова вышел на примерный паритет. Однако начиная с 2012 года резервы ЦБ прекратили свой рост, а внешний долг продолжил расти.

Очевидная смена политики, прекращение скупки валюты с внутреннего рынка нашим Центральным банком и создало такую слабость. Это была очень рискованная политика со стороны Банка России. Почему ЦБ прекратил скупку валюты? Для того чтобы сдержать падение рубля, опасаясь, что оно может вызвать инфляцию. Через 2,5 года такой политики и девальвацию сдержать не удалось, и внешний долг страны превысил ее резервы уже в 1,5 раза. Размеры выплат по внешнему долгу дошли до $100 млрд в год. Но ситуация не беспокоила власти, потому что долг легко рефинансировался: новыми кредитами покрывали старые — типичная финансовая пирамида, которая всех устраивает, пока не рухнет.

И вот по этой ситуации летом-осенью 2014 ударили финансовые санкции. Главное следствие проявилось немедленно — рефинансировать долг больше не получалось. Потому что банковская система устроена так, что короткими кредитами никак нельзя покрывать длинные (по времени) обязательства — это воспринимается как крайне неустойчивая ситуация, ведущая к банкротству. Кредитами до 90 дней (а потом и до 30 дней) невозможно было рефинансировать долги российского бизнеса и ему пришлось искать деньги и отрывать их от основной деятельности, для того чтобы возвращать кредиты. За три квартала санкций (середина 2014 – I квартал 2015, это последние данные ЦБР) российскому бизнесу пришлось вернуть своим западным партнерам $173,4 млрд.

Откуда наш бизнес мог взять столько валюты? Скупая ее за рубли на внутреннем рынке. Дополнительный спрос на доллары вызвал падение рубля. ЦБ потратил $121,9 млрд для сдерживания ослабления рубля. Но не преуспел – рубль все равно рухнул за этот период на 70%. Насколько резко изменилась валютная ситуация в России после введения санкций, хорошо видно на картинке.

Мощная девальвация рубля в конце 2014 года и введенные российские контрасанкции скачком разогнали инфляцию. В пересчете на годовые темпы роста она достигла в декабре 2014 года 36%, а в январе 2015 года – 58%. Это вызвало ажиотажный спрос на потребительские товары в декабре (успеть, пока все не подорожало) и провал спроса в текущем году. Тем более ЦБ резко взвинтил ключевую ставку – до 17%, что значительно сократило объемы кредитования населения (и предприятий).

В мае этого года реальные доходы населения (с исключением инфляции) упали на 6,4% (к маю прошлого года), реальная зарплата – на 7,3%. Что вызвало шок розничной торговли – продажи уменьшились на 9,2%. Произошло резкое сокращение потребительского спроса в экономике, которое потянуло за собой и падение выпуска: промышленности, транспорта, других отраслей.

---

Хроника введения санкций и
контрсанкций в справке «Профиля»

---

А деньги, которые могли бы быть использованы для внутренних инвестиций, ушли на покрытие платежей по внешнему долгу. В результате обрушился не только потребительский спрос, но и инвестиции в экономику – в мае они упали на 7,6%.

Сначала именно ценовой скачок вызвал сжимание потребительского спроса. Но потом рост цен упал почти до нуля (июнь 2015), а падение реальных доходов населения продолжилось из-за начавшегося спада в реальном секторе экономики (производство товаров и услуг). В результате падение доходов населения уронило цены и продажи, это вызвало падение производства, которое вновь привело к сокращению доходов людей, и так далее по кругу – именно так раскручивается логика кризиса.

Усилия российских властей сосредоточились на стабилизации ситуации на валютном рынке и в банковской сфере, и получить такую стабилизацию им удалось. Но платой за нее стало сокращение ВВП на 3,2% за первые 5 месяцев этого года (оценка Минэкономразвития). И экономика страны все еще в падении, «дна» пока не видно.

Конечно, на этот период пришлось еще и резкое падение мировых цен на нефть. Но само по себе оно не могло бы так сильно ударить по российской экономике. Если бы наши компании-экспортеры сохранили возможность рефинансировать свои долги за рубежом, то они вполне могли бы удержаться примерно на той же планке внешнего долга, либо снизив ее немного. Не было бы такого сокращения инвестиций и такой девальвации рубля, запустивших механизм экономического спада.

В условиях санкций даже выдающийся профицит торгового баланса (несмотря на упавшие нефтяные цены) в $127 млрд за три квартала (середина 2014 – I квартал 2015) не смог помочь нашей экономике. Утечка капиталов обрушила рынки, а в попытках стабилизировать рынки мы не сумели удержаться от вхождения в экономический кризис.

Западные санкции очень больно ударили по нашей экономике. Без них она, возможно, удержалась бы на грани, на 0%, но именно санкции столкнули ее вниз. Совершенно бессмысленно проводить условные расчеты, сколько десятков миллиардов долларов потеряла наша экономика на санкциях (50? 100?) – она потеряла свою макроэкономическую устойчивость, это важнее всего.

Сегодняшнее падение доходов населения, жесткие предложения Минфина по реальному сокращению пенсий в ближайшие три года – это все тоже последствия санкций, последствия принятия Крыма в состав России.

Как долго Россия сможет жить в условиях санкций?

Россия явно не готова сдать назад и выполнить условия отмены западных санкций. В нашей стране даже обсуждать такую тему на рациональном уровне невозможно, все сразу перетекает на уровень эмоций. Но и Запад отступать не будет.

Если кто-то думает, что Запад отменит/смягчит санкции со временем и смирится и самовольной перекройкой карты Европы, то он сильно ошибается. Санкции против Ирана действуют с 1979 года до сих пор – уже 36 лет. Санкции против Ирака действуют с 1990 года. Есть множество других примеров режима санкций, растянувшихся на десятилетия. И санкции отменяются только тогда, когда выполнены основные их условия и никак иначе. И таких примеров в истории мира последнего полувека достаточно. Санкции эффективны и работают. Конечно, не сразу, какой уважающий себя правитель поддастся на внешнее давление без военной угрозы? Но со временем, после смены правителя и поддерживающих его внутриполитических сил все становится возможно...

Условия снятия санкций в течение десятилетий могут меняться и ужесточаться. Например, сейчас обсуждается отмена санкций по Ирану в связи с прогрессом переговоров по его ядерной программе. И эти переговоры могут привести к снятию санкций еще через полгода-год, это процесс небыстрый.

Конечно, уровень санкций против России — другой. Официальные международные санкции ООН не могли бы быть введены против РФ, так как они принимаются Советом Безопасности ООН, а постоянным членом этого Совета с правом вето является Россия. Сейчас санкции сформулированы так, что их надо не отменять, а регулярно продлевать специальным решением. Вот США и Европа нам продемонстрировали, что такое решение может быть автоматическим. Ведь от изменения процедур отношение к санкциям со стороны стран, их вводящих, не становится менее серьезным, как надеется, похоже, российская дипломатия. И думать, что через короткое время их забудут продлить, и они сами собой отменятся без какого-либо движения навстречу со стороны России – значит не понимать того, что происходит в мировой политике.

Если санкции – это надолго, то как долго их может выдержать Россия?

Официальная точка зрения – всегда. Пока мы продаем нефть, мы имеем достаточный валютный поток, чтобы расплачиваться с внешним долгом. Центральный Банк даже обнародовал оптимистический сценарий, по которому он не теряет, а накапливает свои международные резервы в условиях санкций.

А на Западе готовятся к усилению санкций. Такой сценарий российские власти, конечно, не предусматривают. Но вот представьте на минуту, что развитие санкций пошло по иранскому сценарию – с эмбарго на продажу нефти из России? Санкции явно есть еще куда усиливать...

Но и без усиления санкций, если смотреть на статистику, все выглядит совершенно иначе, чем официальная точка зрения. Если продолжится отток капитала из страны теми же темпами, что и последний год, то международных резервов ЦБР хватит только на пару лет. А с учетом того, что для поддержания стабильности надо иметь их в размере хотя бы 3–6-месячного импорта – прикиньте сами. Сейчас иностранной валюты у ЦБ менее $300 млрд. Даже с учетом падения импорта на четверть, его 3–6-месячный объем – это $100–150 млрд. Собственно, еще один год такой же, как последний, – и мы упремся в эту планку уже к осени следующего года. А если к этому добавить развитие экономического кризиса в стране...

У России не так уж и велик запас прочности. А Западу, чтобы повлиять на нашу страну, надо подержать санкции еще 2–3 года и, вполне вероятно, россияне начнут понимать цену некоторых очень быстрых политических решений.

Как реагировать на санкции?

Есть два возможных способа реакции. О первом из них говорил Владимир Путин на Санкт-Петербургском экономическом форуме 19 июня: «На внешние ограничения мы отвечаем не закрытием экономики – мы отвечаем расширением свободы, повышением открытости России».

А второй – отвечать на санкции контрсанкциями, на ограничения –ограничениями. Что и сделал Путин спустя 5 дней после своей речи на ПМЭФ.

Стоит точно понимать, по кому больнее всего бьют российские контрсанкции. По ЕС или США? Экспорт в Россию для них – доли процента. А вот по собственному населению...

Нетрудно было сразу предсказать, что первым же результатом введения контрсанкций будет резкий скачок цен на санкционные продукты. В самом деле, предложение товаров резко снизилось, а спрос-то остался прежним – цены по экономическим законам должны вырасти.

И действительно, еще не кончился август 2014-го, а Минсельхоз уже отчитывался о росте цен в оптовом звене торговли: в некоторых регионах за три недели цена на курицу взлетела на 15%, на свинину – на 23%, а на говядину – на 40%. Но пока цена добралась до розницы, инфляция на продовольственные товары за четыре последних месяца 2014 года превзошла инфляцию за предыдущие 8 месяцев. В декабре 2014-го она достигла 3,3% за месяц, выше было только в кризисном 1998-м.

Продовольственная инфляция рванула вверх именно за счет продуктов из санкционного списка. При среднем росте цен на продовольственные товары в 2014 году в 15,4%, цены на свинину выросли на 27% (в 2013 они упали на 2,7%), на кур – на 27% (2013-й – минус 8,7%), рыбу мороженую – 22%, капусту белокочанную – на 48%, яблоки – 21%, лук репчатый – 24% и т.д. На указанные продукты санкционного списка темп роста цен был выше среднего в 1,5–2 раза. Именно наши контрсанкции, а вовсе не девальвация рубля привели к удвоению продовольственной инфляции в 2014 году. Ведь импорт по этим позициям был заметно сокращен, и влияние девальвации здесь было минимальным. Осенью увеличить производство сельхозпродукции уже невозможно (что выросло – то выросло), а конкуренция с заграницей резко уменьшилась.

Вторым очевидным следствием стал обход продовольственного эмбарго. Те же самые польские яблоки теперь маркируются как поставка из несанкционной страны. И совсем уж анекдотом стали морепродукты из Белоруссии, не имеющей выхода к морю. Как говорит в таких случаях Центробанк, экономика адаптировалась к режиму контрсанкций.

И, конечно, трудно пройти мимо абсурдов контрсанкций. Мы защитили производство молока. А кто производит более половины молока в России? Американская фирма PepsiСo и французская Danon. “Вимм-билль-данн», «Простоквашино», «Домик в деревне», «Веселый молочник», «Агуша», «Смешарики» и т.д. – эти торговые марки теперь принадлежат двум указанным иностранным компаниям. PepsiСo – крупнейший в 2014 году в России производитель продуктов питания и напитков и крупнейший промышленный переработчик картофеля (данные «Эксперт РА»). Так кого защищают от конкуренции и кому дают зарабатывать российские контрсанкции? Два десятка крупнейших агрохолдингов в России зарегистрированы в офшорах. Крупнейшими российскими производителями свинины, сахара, маргарина и т.д. владеют фирмы из Кипра и прочих иностранных юрисдикций. Их мы тоже защищаем от иностранной конкуренции на нашем рынке.

Стоит точно понимать, что контрсанкции прежде всего бьют по российскому потребителю, потому что повышают розничные цены на санкционные продукты. И происходит это в интересах отечественных (и не всегда российских) товаропроизводителей, лобби которых весьма настойчиво и агрессивно в правительственных кругах. А вот лобби российского потребителя там нет вообще.

Мы уже однажды видели подобную историю — победу российского товаропроизводителя над российским потребителем. Это вступление России в ВТО, превратившееся в чистую фикцию. С таким количеством исключений и переходных положений вступление в ВТО никак не повлияло на российскую экономику, хотя должно было помочь именно потребителю за счет усиления конкуренции на рынках, но проследить потребительский эффект не удастся при всем желании – потому что его не было.

Вот и сейчас борьба была не только за продление российских контрсанкций, но и за расширение списка, с включением туда шоколада, конфет, цветов - дорого стало бы ухаживать за девушками. Давления российского аграрного лобби премьер Дмитрий Медведев даже не скрывает: «Наши аграрии просили сохранять продуктовое эмбарго по этим видам продукции как можно дольше». Кто бы сомневался.

Но, к счастью, расширения российских контрсанкций не последовало. Появились даже новые исключения – биоматериалы, мальки и личинки для разведения рыб и устриц. Впрочем, возможность расширения списка, подчеркнул Медведев, остается — в зависимости от того, как будут складываться отношения России с западными странами.

Понятно стремление российского руководства ответить ударом на удар. Но проблема в том, что основная сила ответного удара приходится по простому россиянину – пенсионеру, учителю, врачу или рабочему, а вовсе не по крупнейшим западным фирмам. Для ЕС и США – это комариный укус. Так не лучше ли было бы воздержаться от такого контрудара? И все-таки сыграть миролюбие, обещанное на Санкт-Петербургском форуме? Но удержаться от ответного удара Кремль не смог, наше внутреннее лобби активно подталкивало его к такому решению. Да и не хотел сдерживаться, не в характере это нынешнего руководства.