Время кондотьеров

На востоке Сирии 7–8 февраля 2018 года произошло столкновение, вызвавшее, наверное, наиболее бурную реакцию в России за все время сирийской кампании. Последовавшие сообщения из различных источников говорили о масштабном сражении, в ходе которого погибло до нескольких сотен человек. «Профиль» попытался составить собственную картину произошедшего.

Свое чужое ничье

Конфликт, по информации СМИ, возник из-за спора о том, кто будет контролировать газовое месторождение Коноко на восточном берегу Евфрата в провинции Дэйр-эз-Зор. Источники «Профиля» сообщили, что проблема в целом несколько шире. «В свое время удары по наливникам и месторождениям были одним из главных средств подрыва экономики «Исламского государства» (запрещенная в России террористическая организация). Сейчас ИГ доступа к каким-либо более-менее заметным месторождениям не имеет, и их контролируют формирования различной степени лояльности к Дамаску. Удары с воздуха тут уже неуместны – есть компромисс: мы не бомбим наливники и месторождения проамериканских группировок, американцы не бомбят наших», – утверждает собеседник «Профиля».

По его словам, эта договоренность, тем не менее, не мешает возникновению периодических стычек за те или иные месторождения и объекты нефтегазовой инфраструктуры – крупные сирийские игроки, контролировавшие месторождения до войны, стремятся вернуть свои активы.

«Назвать их полностью лояльными Дамаску довольно сложно, это скорее ситуационный союз. И в любом случае официальный Дамаск сейчас не рискует проводить масштабные операции на восток от Евфрата, чтобы не усугубить конфликт с американской коалицией. Это не нужно и Москве. В результате к таким региональным столкновениям привлекаются иррегулярные формирования и наемники», – объяснил собеседник редакции.

Что это было

Состав «атакующей» группировки, попавшей под удар американцев, сильно варьируется в зависимости от источников. По мнению собеседников «Профиля», речь идет о сводной группе общей численностью более 300 человек, в состав которой входили различные проасадовские иррегулярные формирования и подразделения российской ЧВК, известной как «группа Вагнера». Общая численность «вагнеровцев» составляла, по различным оценкам, 70–80 человек.

Наступавшая группировка перемещалась на грузовых автомобилях и пикапах. Есть сведения, что она располагала небольшим бронеотрядом: несколько БТР и БРДМ советского производства и два танка, Т55 и Т72, ранее отобранных у исламистов. Артиллерия группировки насчитывала несколько (не более 5–6) 122миллиметровых гаубиц Д30 и М30 также советского производства. Для решения задачи «без привлечения посторонних» этих сил должно было хватить.

«Естественно, никакого согласования не было – им бы никто не разрешил подобную самодеятельность. Свое наступление эти орлы самостоятельно спланировали и начали, причем сначала даже успешно. Но у курдов на позициях были американцы, а они молчать не стали и завопили в эфир: «нас тут убивают». Американцы, естественно, начали бомбить всем, что есть, при этом наших предупредили. Наши пожали плечами: ваша зона, кого хотите, того и бомбите», – рассказал специалист.

Столкновение продолжалось несколько часов, при этом американцы задействовали практически весь спектр авиации, включая бомбардировщики B52. Общие потери со стороны попавшей под удар сирийской группировки оцениваются в 110–120 человек, в том числе до 40 убитых. Из этого числа до 15 убитых приходится на «группу Вагнера» и еще в 25–30 человек оценивается число раненых.

«При этом там не только россияне. Там и граждане других республик бывшего СССР, в том числе и украинцы, и не только «донбасские». И пара представителей «дальнего зарубежья». Наших большинство, конечно», – уточнил собеседник редакции.

Зачем это всё?

Частные военные корпорации для России в новинку. Их создание здесь началось в прошлом десятилетии, когда российские компании стали добывать нефть в Северном Ираке, а также столкнулись с угрозой пиратства в районе Африканского Рога. Подавляющее большинство российских структур такого рода идентичны западным аналогам по спектру выполняемых задач – как правило, это охрана ценных объектов и грузов, проводка конвоев, разминирование, консультирование и подготовка местного вооруженного персонала. Иногда – участие в боевых операциях там, где использование регулярных подразделений Вооруженных сил РФ нецелесообразно. Но все эти задачи, включая последнюю, так или иначе выполняются в рамках согласованных планов и проектов. При этом зарплата сотрудников ЧВК может существенно разниться в зависимости от того, находятся они на операции, в базовом лагере или занимаются рутинной охраной какого-то объекта.

Особенностью инцидента 7–8 февраля 2018 года стало то, что подразделения российской ЧВК, объем боевых задач для которых резко сузился после разгрома основных сил исламистов, судя по всему, попробовали самостоятельно (уровень этой самостоятельности пока не установлен, но, возможно, речь идет и о решении владельцев компании) организовать «бизнес» во взаимодействии с местными силами, не координируя планы и намерения с командованием российского контингента в Сирии. Итогом стали крупные политические проблемы уже внутри России, и очевидно, они приведут к существенному пересмотру практики использования ЧВК и управления ими.