Применение первых пулеметов на рубеже XIX–XX веков изменило взгляды армейских стратегов на тактику боевых действий, ибо массовые атаки пехоты и «казачьи лавы» захлебывались под огнем максимов. Во многом благодаря изобретению Максима Первая мировая из маневренной войны очень быстро превратилась в позиционную – плотный автоматический огонь заставлял залечь пехоту, артиллеристы пытались уничтожить пулеметные точки, в итоге обе стороны только глубже и глубже зарывались в землю.

Щит оказался сильнее меча. Солдаты месяцами сидели в окопах, а умники в штабах искали новые способы взломать оборону противника, миновать коварный пулеметный огонь. Не будет слишком уж сильным преувеличением сказать, что новые средства ведения войн – штурмовые группы, ручные пулеметы и прообразы первых штурмовых винтовок, отравляющие вещества, танки и пр. – стали ответом на появление в войсках максимов.

Впрочем, профессиональным оружейником господина Максима назвать сложно, ведь большую часть жизни он придумывал машины и гаджеты для мирной жизни – им были запатентованы щипцы для завивки волос, мышеловка, паровые котлы и паровые аэропланы. Лишь случай и обстоятельства заставили конструктора начать работу в военной сфере.

Разменяв третий десяток и будучи уже опытным инженером, он всерьез увлекся электротехникой, на рубеже 1870–1880 годов трудился над электрической лампочкой и даже пытался в суде оспорить у Томаса Эдисона право на это изобретение. Считается, что именно конфликт с ушлым и влиятельным Эдисоном вынудил автора первого пулемета эмигрировать из США и искать новую область приложения своего изобретательского таланта.

Эпоха скорострельности

Максим прибыл в Англию в 1881 году. Технологические и промышленные достижения второй половины XIX века необычайно стимулировали военно-инженерную мысль, в воздухе пахло еще не войной, но гонкой вооружений. С подачи Сэмюэля Кольта распространились по миру револьверы, бухали на Диком Западе многозарядные винтовки Винчестера, трещали картечницы Гатлинга, появились шрапнельные снаряды, первые бронепоезда, броненосцы… То, что несколько десятилетий назад считалось умственными экспериментами, теперь воплощалось в металл. Военные мечтали о новом скорострельном оружии.

Паровой пулемет конфедератов

К концу Гражданской войны в США ресурсы южан были на исходе, боеприпасов катастрофически не хватало, тогда инженеры конфедератов решили спроектировать скорострельное оружие, вообще не требующее пороха, а работающее за счет пара. Сохранились чертежи и рисунки устройства, которое габаритами и очертаниями напоминает небольшой паровоз.

Есть также несколько противоречивых свидетельств о его возможностях – одни говорят, что пулемет мог делать до 400 выстрелов в минуту и метать ядра «размером с грецкий орех» на расстояние от 90 до 400 метров. Другие утверждают, что конструкция была неработоспособной.

В XIX веке инженеры разных стран экспериментировали с паровыми пушками, где снаряд разгонялся за счет давления пара, подаваемого из котла. Но эффективность данных систем оказалась низкой. В пулемете южан пар не выталкивал пулю, но раскручивал в горизонтальной плоскости металлическую трубу, служившую стволом. Сверху в нее подавались снаряды, которые разгонялись и выбрасывались за счет центробежной силы, как из пращи.

Авторы американской программы «Разрушители мифов» воссоздали это оружие с использованием технологий ХХ века и проверили его возможности. С помощью современных паровых бойлеров они раскрутили ствол до двух тысяч оборотов в минуту. Система могла делать пять выстрелов в секунду, однако металлический шарик (размером как раз с грецкий орех), пущенный в свиную тушу с расстояния в несколько метров, отскакивал от нее.

Выражения «туча стрел» или «свинцовый дождь» – не просто фигуры речи, с древних времен тактика применения метательного (праща, лук, арбалет), а позже стрелкового оружия строилась не на метком выстреле, а на плотности огня. Во‑первых, средства поражения не отличались высокой точностью, во‑вторых, добиться от рядовых бойцов слаженной и относительно быстрой стрельбы было куда проще, чем обучить их бить в цель без промаха.

Со скорострельностью долгое время тоже все было не очень – мушкет и даже однозарядная винтовка позволяли сделать максимум несколько выстрелов в минуту. Поэтому единственным способом «залить» врага свинцом оставался залп плотной шеренги стрелков. Практически до конца XIX века на поле боя господствовала т. н. линейная тактика – пехота перемещалась плотным строем, «коробками», что давало возможность вести синхронную слаженную стрельбу и обеспечивать пресловутый «свинцовый дождь».

Появление магазинных винтовок – маузеров, ли-энфилдов и других – изменило ситуацию, но непринципиально. Достаточно взглянуть на фотографии военных конфликтов того времени, например, фотохроники Англо-бурской войны, – видно, что цепи стрелков еще очень тесные, солдаты буквально прижимаются плечом к плечу. В атаку пехота и кавалерия тоже шли плотным строем…

До пулеметов увеличить интенсивность огня помогали картечные залпы артиллерийских орудий и многоствольные картечницы-митральезы – их еще называли «органами» или «сороками». Но это было, по сути, одноразовое оружие – быстро перезарядить в бою пакет из десятка стволов вряд ли возможно.

К середине XIX века идея скорострельного автоматического оружия, способного заменить массы стрелков, буквально витала в воздухе. Появлялись проекты и прототипы, от совершенно фантастических до вполне реальных. Так, в годы Гражданской войны в США (1861–1865) инженеры конфедератов построили паровой центробежный пулемет, способный делать до 400 выстрелов в минуту.

Раньше, в 1854 году, английский инженер Генри Бессемер, прославившийся изобретениями в области металлургии, запатентовал орудие, в котором затвор после выстрела открывался под действием пороховых газов, автоматически извлекая и выбрасывая стреляную гильзу и взводя ударно-спусковой механизм.

Через десять лет, в 1863‑м, другой англичанин, Регул Пилон, получил патент на первую в мире самозарядную винтовку, автоматика которой также работала за счет энергии отдачи. Можно сказать, что эти изобретения обречены были остаться на бумаге, производственные технологии еще не доросли до уровня, позволявшего эффективно тиражировать столь сложные технические устройства.

Строчи, пулеметчик!

Первым серийным оружием, способным стрелять очередями, используя унитарный патрон, стала т. н. картечница американца Ричарда Гатлинга, построенная в 1862 году. Она представляла собой систему из блока вращающихся стволов (обычно пять–восемь штук), которые приводились в движение вручную, с помощью специальной ручки, как у патефона или мясорубки. Патроны подавались сверху из коробчатого магазина, поочередно в каждый ствол. Скорострельность зависела от интенсивности вращения и могла колебаться от 200 до 1000 выстрелов в минуту. Это чисто технически, но на практике гатлинги стреляли намного медленнее, потому что емкость магазинов была небольшой плюс конструкция не отличалась надежностью.

А еще хромала точность, наконец, «механический пулемет» оказался ужасно громоздким – габаритами и массой он соответствовал полевому орудию и применялся в боевых порядках с артиллерией. Все это предопределило весьма скептическое отношение к нему со стороны военного руководства Соединенных Штатов – в изобретении поначалу видели техническую диковину, но не боевой образец. Гатлинги лишь весьма ограниченно использовались в ходе войны между Севером и Югом, а приняты на вооружение были только в 1866 году.

Максим собрал первый прототип автоматического оружия в 1883 году, он так и назывался – «Предтеча». Через год появилась модель, которую принято считать первым в мире пулеметом в современном понимании. Он же оказался первым и очень удачным средством уничтожения пехоты, как говорится, в промышленных масштабах.

Некоторые исследователи пишут, что один пулемет заменяет 15 стрелков с магазинными винтовками типа винтовки Мосина. Скромничают – скорострельность мосинки с учетом перезарядки – где-то 10 выстрелов в минуту, соответственно, 15 стрелков смогут выпустить 150 пуль. Техническая скорострельность максима – 600 выстрелов в минуту, а в одной ленте до 250 патронов… Наконец, стрелок с винтовкой не сможет долго дергать затвор с одной и той же скоростью – устанет. А пулемет – нет.

Между тем военные поначалу отнеслись к перспективному изобретению со скепсисом – стрельбу очередями многие генералы считали пустой тратой патронов и бюджетных средств.

Первые максимы ставились на массивный станок вроде пушечного лафета: огромные колеса, большой прямоугольный щит и станина, на которой крепилось сиденье стрелка. Вся конструкция весила около 220–250 кг. Автоматика нового оружия работала за счет короткого хода ствола при отдаче – он приводил в движение систему рычагов, с помощью которой осуществлялись запирание, а также перезарядка оружия. Сам ствол прятался в металлический кожух, куда заливалась вода для охлаждения, такое решение увеличивало габариты и массу системы, но позволяло вести долгий непрерывный огонь.

Это стало «фишкой» и преимуществом максима перед другими моделями. Питание осуществлялось с помощью матерчатых лент на 150–250 патронов. Техническая скорострельность составляла 400–600 выстрелов в минуту (в зависимости от модели), а практическая зависела от того, как быстро пулеметчики меняли ленты. В целом получалось довольно быстро.

Косили, как траву

Изобретатель Максим показал себя неплохим маркетологом, продвигая свой пулемет по миру и проводя показательные стрельбы. Однако самой эффективной рекламой максима стало его боевое применение.

Это случилось в 1893 году. Британская южноафриканская компания Сесила Родса, осваивая территорию между реками Лимпопо и Замбези (сегодня здесь находится государство Зимбабве), то и дело вступала в вооруженные стычки с туземцами. В конце октября боевики Родса подавляли восстание племен ндебеле – в тот раз отряд из 700 британцев с пятью максимами практически без потерь уничтожил 1,5 тысячи туземных воинов, которые с копьями и винтовками толпой ломились на пулеметные точки.

«Максимы превзошли все ожидания и косили их, буквально как траву, – писал один из участников тех событий. – Я никогда не видел ничего, что могло бы сравниться с этим оружием, даже и вообразить не мог, что такое возможно: патронные ленты расстреливались настолько быстро, насколько человек мог заряжать и стрелять».

Спустя несколько дней, 1 ноября, с помощью пулеметов была наголову разбита уже шеститысячная армия негритянских повстанцев. По-настоящему же эпичным применением максимов стала битва при Омдурмане в 1897 году, когда объединенный отряд из 8 тысяч британцев и 17 тысяч союзных им египтян и суданцев отбил атаку 50 тысяч суданских повстанцев, вооруженных винтовками и холодным оружием. Оборонявшиеся потеряли около ста человек, а потери противника исчислялись 20 тысячами, большая часть из которых была выкошена пулеметным огнем.

Тогда английский журналист и поэт Эдвин Арнольд, оказавшийся свидетелем боя, записал: «В большинстве наших войн победу обеспечивали сокрушительные удары, военное искусство и храбрость наших офицеров и солдат, но в этом случае сражение было выиграно благодаря скромному ученому из Кента». Это он о создателе пулемета, конечно.

Кстати, тактику наиболее эффективного применения «машины смерти» – как изобретатель часто называл свое детище – Максим тоже разрабатывал сам или как минимум участвовал в разработке. Это перекрестный пулеметный огонь с флангов, позволяющий поражать массы пехоты с больших дистанций, даже когда цель едва видна.

Вскоре после красочных сообщений об эффективном действии пулеметов европейские пацифисты развернули кампанию за запрет максимов как бесчеловечного средства ведения войны и оружия массового поражения. Но кто ж откажется от того, что так хорошо работает! Напротив, очень скоро, по словам американского историка оружия Роджера Форда, во всех европейских колониях, протекторатах и частных владениях Черного континента единственным средством, позволяющим белому человеку поддерживать свой уклад, порядок и относительный мир, стал потертый максим и короба с патронами, которые хранились бережно, «как королевские регалии».

Помимо Африки были еще Афганистан, Китай, Малайзия… Во всех колониальных войнах максимы обеспечивали чуть ли не тысячепроцентное превосходство, потому как пулемет оказывал еще и колоссальное психологическое воздействие на противника. Смертоносное оружие белых, которое «выплевывало пули, как небеса град», заставляло туземцев уверовать в нечеловеческое могущество завоевателей.

Но одно дело безнаказанно расстреливать несчастных дикарей, с криком бегущих на стрелковые позиции, другое – воевать с белыми братьями, у которых есть такое же оружие и умение его применять. Кстати, ни Максим, ни британское правительство никогда не пытались ограничить распространение системы по миру, чтобы сохранить военную монополию. Напротив, компания Максима, а затем купившая ее британская «Виккерс» одинаково охотно продавали пулеметы и лицензии на их производство как потенциальным союзникам, так и противникам, видимо, понимая, что идея уже перезрела и оппоненты со дня на день сами изобретут нечто подобное. В итоге к началу ХХ века максимами обзавелись практически все европейские страны, США, Китай, Япония.

Максим-уравнитель

В канун Англо-бурской войны максимы активно приобретали правительства Трансвааля и Оранжевой республики, причем не только пулеметы, но и 37‑миллиметровые скорострельные пушки, прозванные «Пом-помами» (британская армия поначалу их игнорировала). И вскоре под перекрестный огонь с флангов попадала уже британская пехота и кавалерия, а солдаты, брошенные в атаку, сотнями расстреливались невидимым врагом с дальних дистанций. Бурские пулеметы работали с расстояния до 800 метров, когда стрелок с винтовкой не способен был не то что сделать прицельный выстрел, но даже разглядеть противника. Подчас артиллерия оказывалась бессильной против максимов.

«Когда разразилась война, – писал в автобиографии Хайрем Максим, – обнаружилось, что три-четыре бура, затаившихся в буше, используя бездымный порох, способны примерно за десять минут вывести из боя целую батарею английских полевых орудий». Артиллерийская прислуга уничтожалась винтовочным и пулеметным огнем, прежде чем успевала навести пушку на цель.

Английские офицеры тоже оценили возможности максимов в обороне и в наступлении. Пулеметы подавляли огневые точки и стрелков противника, позволяя подняться в атаку, и, если надо, обеспечивали отход. Длинные очереди могли разрушать брустверы окопов, делая солдат врага беззащитными, пулеметный расчет наносил ужасный урон, но был гораздо менее заметной мишенью, чем полевое орудие.

Приключения максима в России

Первая демонстрация пулемета Максима в России состоялась в 1887 году – в нем использовались 10,75 мм патроны к винтовке Бердана (она стояла у нас на вооружении). В следующем году за гашетку сел сам царь Александр III. Пулемет монарху понравился, и военное ведомство заказало 12 образцов для изучения и испытаний. А в 1901‑м его приняли на вооружение, в связи с чем было закуплено 40 образцов на тяжелом английском станке – вся система весила почти четверть тонны. По этой причине пулеметы отнесли в подчинение к артиллерии, а их импортом занялось Главное артиллерийское управление.

В ходе Русско-японской войны выяснилось, что английские станки не позволяют в полной мере раскрыть потенциал максимов, и военное ведомство стало закупать легкие варианты на треногах. А в 1909‑м Главное артиллерийское управление объявило конкурс на модернизацию пулемета, в результате появился т. н. «русский максим» на колесном станке Соколова. Это заметно повысило мобильность расчета на поле боя, но все-таки система была тяжела – больше 65 килограммов без патронов. При движении по грязи и мягкой почве колеса станка вязли, и пулемет приходилось тащить на руках. На марше он разбирался на три части, которые несли три человека. Всего расчет состоял из шести человек.

К началу Первой мировой русская армия имела более 4 тысяч пулеметов и заметно превосходила армии Европы и США по количеству единиц на дивизию – у нас было 32 пулемета, у Франции, Англии, Германии и Австро-Венгрии – по 24. У Соединенных Штатов – всего 18. Правда, в ходе войны ситуация радикально изменилась, по способности производить пулеметы наша промышленность уступала как союзникам по Антанте, так и Германии.

В 1930-х и 1940 годах «русский максим» модернизировали, в результате появился гофрированный кожух охлаждения с широкой горловиной, позволявшей не только заливать воду, но и засыпать туда снег и лед.

В общем, начало ХХ века стало поворотным временем для автоматического оружия, поскольку не только британский генштаб, но и практически все военные ведомства Европы и Америки внимательно изучали опыт Англо-бурской войны и практику применения новой «машины смерти». Уже было понятно, что пулемету суждено стать если не главным, то одним из основных огневых средств любой армии. Еще требовалось срочно пересмотреть тактические приемы – построения, действия в атаке и обороне.

К сожалению, практика не всегда поспевала за теорией. К примеру, русские генералы не смогли достаточно быстро сделать надлежащие выводы – в пулемете они видели главным образом средство защиты крепостей от массированных атак пехоты, и первые максимы в русской армии передавались в ведение артиллерии. Отчасти это объяснялось массивным и тяжелым станком, на который ставился пулемет. Считается, что именно этот факт помешал нашей армии эффективно использовать новое оружие в ходе Русско-японской войны.

И все же обе стороны тогда несли тяжелые потери от пулеметного огня, то есть эффективность и потенциал «машины смерти» были очевидны. Поэтому в первый же год войны правительство Российской империи купило патент на производство максимов и развернуло их выпуск на императорском Тульском оружейном заводе. А русские солдаты тем временем снимали пулеметы с тяжелых лафетов и ставили на легкие кустарные станки, чтобы использовать на передовой.

Настоящим триумфом максима стала Первая мировая война. К тому времени в разных странах появилось уже с десяток моделей пулеметов разных конструкторов, но система Максима оказалась самой востребованной и массовой – ее использовали почти все противоборствующие стороны. Отчасти это объясняется маркетинговыми усилиями самого конструктора-бизнесмена, отчасти – удачными техническими решениями, которые давали превосходство над образцами конкурентов. Опыт Англо-бурской и Русско-японской войн вроде бы показал, что место пулемета не в крепостях, а на передовой – в окопах и в шеренгах бойцов. Но окончательно понимание этой истины пришло только с началом большой войны.

Всего один пример: в битве на Сомме атакующие французы потеряли около 50 тыс. человек, значительная часть из которых стала жертвами немецких MG‑08 (германская версия максима). Пулеметы и совершенство оборонительных сооружений заставили солдат на месяцы увязнуть в окопах. Военная мысль заработала еще интенсивней, придумывая новые, более эффективные средства уничтожения. К слову, максимами и скорострельными пушками на их основе оснащались новые средства нападения – те же танки, бронеавтомобили, аэропланы. Не будь пулеметов, броневики не имели бы смысла, а пилоты самолетов вели воздушные дуэли при помощи пистолетов, как и было в начале войны.

Вот так, изобретение несостоявшегося электротехника толкнуло все человечество к новой гонке вооружений. А что же сам Максим? На новой родине, в Англии, его ждали успех и признание. Сначала он вместе со шведским предпринимателем и оружейником Торстеном Норденфельтом основал завод по производству пулеметов и скорострельных пушек – те же максимы, но больших размеров. Еще проектировал торпеды, мины, ракеты, работал над рецептами бездымного пороха. В 1900 году королева Виктория за вклад в укрепление обороноспособности Британской империи произвела оружейника в рыцари. А из длиннющего списка его изобретений в памяти человечества осталась только «машина смерти».