«Реальная инфляция – 15%»

– По данным Росстата, в 2018 году ВВП России вырос на 2,3%. Но реальные доходы граждан снова сократились, уже пятый год подряд. Как можно описать столь противоречивую ситуацию? В кризисе мы или нет?

– Когда СССР подходил к своему логическому завершению, был такой анекдот: рельсы кончились, поезд встал, что делать? Ответ: закрываем шторки, раскачиваем вагончик и делаем вид, что едем. Это если говорить метафорами.

А если говорить серьезно, то не надо придумывать никаких терминов. В стандартной экономической модели есть понятие стагфляция, мы в ней и находимся. Падение реальных располагаемых доходов плюс инфляция – это сочетание будет вырезать любые накопления граждан и предприятий. Но с учетом вкладывания денег в пропаганду, то есть в раскачивание вагончика, население не будет чувствовать ответственность за это, ни свою, ни правителей.

– Инфляция в 2018 году составила 4,3%. Это выше прогнозируемых 3%, но все равно немного. Другое дело, что для россиян реальность не «бьется» с официальной статистикой. На практике, когда обновляются ценники в магазине, товар дорожает хорошо если на 10%, а бывает, что и на 30%.

– Я еще несколько месяцев назад говорил, что реальная инфляция по итогам 2018 года составит 15–17%, и по-прежнему оцениваю ее в этих пределах. Дело в том, что власти денежную инфляцию особо не разгоняют. Может быть, она как раз в тех границах, которые они называют, – с погрешностью. Привирают, конечно, но ладно – пусть будет 5%.

Но к этому добавляется товарная инфляция. Тут схема простая. Власти включают очередные контролирующие меры – исключительно, как говорили в СССР, по просьбам трудящихся. Ведь попробуйте протестовать против какого-нибудь сбора, например, «Платона». Сразу же будет сказано, что это сбор денег для контроля. ЕГАИС, маркировки – тоже все для контроля, безопасности, чтобы не дай бог чего не произошло.

А если кто-то из бизнес-сообщества посмеет возразить, сразу пойдет волна пропаганды: «Эти нечистые на руку коммерсы снова хотят уйти из-под контроля». В итоге такого количества надзирающих, доящих и получающих мзду органов, как у нас, нет ни в одной стране мира. И, разумеется, обслуживание систем, содержание задействованных чиновников – все это стоит колоссальных денег.

У бизнесменов в данном случае чисто менеджерская функция. Если вы, россияне, хотите иметь около 2 млн актов, контролирующих и направляющих бизнес, и порядка 75 так называемых нетарифных сборов, зачем нам за вас сопротивляться? Мы пожмем плечами, соберем эти сборы в ценник и вам его отдадим. Вы, по сути, не товар покупаете в магазине, а например, выросшую в 70 раз кадастровую стоимость земли.

– С одной стороны, – низкая покупательная способность населения, с другой – давление госструктур. Реально ли, находясь в этих «ножницах», создавать и развивать бизнес?

– Бизнес существует даже в Сомали. Другое дело, какого класса этот бизнес. Сравните ассортиментную матрицу продуктового магазина в России и в Европе. Просто пройдите с камерой и посмотрите, что лежит на полках. И увидите, что ассортимент на 30–50% изменился, некоторых товаров у нас уже нет вообще.

В этой ситуации тоже есть бизнес, только не прорывной, а примитивный. Как бизнес на туземцах, которые передали вождю право «обувать» их, продавая золото за крышки от консервных банок.

«Доллар по 74 рубля будет уже в марте»

– Давайте поговорим о том, что нас ждет в 2019 году. Каким будет курс рубля?

– В январе прошла большая выплата налогов, для которой был нужен сильный рубль. Дальше его можно опускать. Следующий уровень – 71–74 рубля за доллар, власти будут его тестировать, прощупывать. Возможно, мы увидим его уже в феврале–марте. Но вряд ли рубль будут слишком гнать вниз, в этом нет потребности.

– Ожидаете ли дальнейший рост цен на бензин?

– Напомню, что в США бензин стоит два доллара за галлон – то есть 37 рублей за литр. А у нас уже тестируется диапазон 45–47 рублей. В прошлом году приценивались к полтиннику. Думаю, 50–51 рубль – реальная цена за АИ‑95 к концу года (на самом деле средняя цена за галлон бензина в США в феврале составила 2,58 доллара, то есть литр обходится почти в 45 рублей. – «Профиль»).

– Что делать с накоплениями: нести в банк, покупать облигации федерального займа (ОФЗ), инвестировать? Или надежнее хранить под матрасом?

– Если у вас до 100 тыс. долларов, то это просто кэш, лежащий дома в трехлитровой банке. Ни о каких вкладах речи быть не может, потому что доходность по ним бессмысленна. ОФЗ – игра для профессионалов. Покупка облигаций новичком может закончиться тем же, чем она заканчивалась для многих поколений наших бабушек и дедушек, когда детям передавались красивые обесценившиеся бумажки. Теперь бумажек нет – просто запись на каком-то счету. Даже нумизматический смысл у этого продукта пропал.

Если вы профессиональный инвестор, я бы порекомендовал смотреть не на ценные бумаги, а на реальный бизнес, связанный с производством продуктов, общепитом. Причем в низком ценовом сегменте, так как покупательная способность будет только падать и люди будут покупать в первую очередь калории.

Рекомендовать нефтегазовый сектор бессмысленно, ведь у нас все записано на своих парней. Наивно полагать, что туда есть возможность вписаться частному независимому инвестору.

То же самое гостендеры – это бизнес «на крови», то есть для кровных родственников.

Недвижимость – не инвестиция, она становится активом только в ту минуту, когда вы ее продаете. Но продавать нужно кому-то, а покупателей все меньше.

«Наши технологии никому не нужны»

– Есть мнение, что Россия отстает от развитых стран не только по темпам роста экономики: мы становимся «провинцией» с точки зрения технологий, науки, ментальности. Правда, на словах власти стремятся не отставать от мировых трендов: нанотехнологии, цифровизация, полет на Луну. Сможем ли идти в ногу со временем?

– Из года в год наша экономика – это продукция низких переделов. Добыли и сразу отвезли – алюминий, нефть, газ. На попытки создать продукцию высоких переделов без смеха не взглянешь. Взять, например, сборочное производство автомобилей с локализацией. Как же получается, что в «Ладе Ларгус», которая, по сути, является переделанным «Рено», под 70% локализации? Если разобраться с отчетами, выходит любопытная схема. Вы поставляете тепло, это входит в себестоимость продукта? Входит. Аренда объекта? Входит. Электричество? Входит. Таким образом, любой иностранный автомобиль легко сделать отечественным. Это жульническая методология ради красивой статистики.

А как это должно происходить по уму? Лет 15 назад продавалась старейшая розничная сеть «Карштадт», причем за смешные деньги – $20 млн. Если бы ее купило российское правительство, мы бы получили канал сбыта за рубежом. Дальше нужно было лет пять изучать потребительский спрос в странах Запада и на основе этого сформированного знания создавать в России научные учреждения, которые разрабатывали бы товары и услуги. Производились бы эти товары в Китае, чтобы не загрязнять свою территорию, а в России оставался бы интеллектуальный труд.

А уж если говорить про автомобили, то коль мы пускаем на российский рынок зарубежные концерны, то надо договариваться с ними не о проценте локализации. Я бы требовал, чтобы 30% произведенных машин продавались на российском рынке, 70% – за рубежом. Это бы хоть как-то вывело нас на мировой рынок.

Сейчас же власти идут по принципу, что мы якобы самостийные: сами производим, сами покупаем. Не получится так в XXI веке!

– Значит, в цифровую экономику, очередной амбициозный проект властей, не верите?

– Опять же: затевать цифровую революцию для внутреннего потребления бессмысленно. Всегда должен быть запрос рынка. Например, сравнивая мобильные приложения российских банков и зарубежных, я могу сказать, что по сравнению с финтеховскими разработками Сбербанка, Альфа-банка, Тинькофф-банка зарубежные банки – это архаика, XIX век. Я долго думал, почему на Западе не вкладываются в это направление, говорил с местными банкирами. И вот их ответ: а зачем тратить деньги, если можно делать простые операции простым методом? Не поспоришь… Наши же банки создают эти приложения не благодаря, а вопреки, на пустой рынок. Население-то нищее, внедрять все это некуда, банки «схлопываются».

«В 2021 году будет экономический шок»

– Одно время бытовало мнение, что для власти главное – пройти развилку 2016–2018 годов, а потом будут запущены структурные реформы, пусть и болезненные, но направленные на перезапуск экономики. Но когда все выборы прошли, мы увидели лишь подъем пенсионного возраста и рост всевозможных налогов.

– У меня в этом смысле никаких ожиданий не было. Я участвовал в выборах, видел все изнутри и хорошо знаю систему недопуска любой активности, объявляющей своей целью реформы. Что тут сказать? В ближайшие десять лет Россия будет в очень турбулентном положении, экономической яме, связанной с ошибочными решениями. Экономика вообще очень инертная вещь, невозможно что-то поменять за год-два. А поскольку решения приняты и накоплены, нам придется расплачиваться за двадцать лет гражданского бездействия, непринятия на себя ответственности за управление государством, перекладывания ее на людей с грабительскими инстинктами.

Примерно в 2021–2022 годах случится экономический шок, который придется пережить всем – и либералам, и «ватникам». Причем разворот будет жесткий – крайне левый, националистический и военизированный. К сожалению, этого практически невозможно избежать, так как государственный механизм очень инертный. Смена авторитаризма на диктатуру буквально запрограммирована накопленными ошибками.

– Что же произойдет с экономикой?

– Не стоит недооценивать нашу зависимость от мирового рынка углеводородов. Мир меняет энергетическую парадигму – это неизбежный процесс, который хвостом бьет по России. К 2025 году ряд европейских стран откажется от ископаемого топлива, это их принципиальный выбор. Сейчас они готовятся к технологическому переходу, продумывают, как будут заправлять, утилизировать электромобили и так далее. Эта цепочка событий уже разворачивается, но пока медленно. В 2025 году будет поздно метаться.

– Значит, у России осталось два-три года спокойной жизни?

– У меня, как у бизнесмена, они совсем не спокойные. На самом деле все ждут коллапса, как в 1998 году, когда раз – и бабахнуло. Нет, такого не будет. Но на горизонте 10 лет посмотрите: курс доллара сейчас 66 рублей, тогда был 23–30. Это же кардинальное изменение! Но нам оно уже не кажется кардинальным, потому что мы как та лягушка, которую потихоньку варят. Если мы с вами, даст Бог, доживем до 2029 года, то увидим еще одну кардинальную разницу.

«Холодильник никогда не победит телевизор»

– Во второй половине 2018 года на митинги против пенсионной реформы вышли далеко не идейные оппозиционеры. Ожидаете ли усиления протестной активности в нынешнем году?

– Пожалуй, нет. Начнем с того, что у наших граждан полностью отсутствуют навыки отстаивания своих прав. Протестные акции – самый примитивный вид политической активности. Вышел из дома – вот ты уже протестуешь. Для того чтобы появились такие навыки, как хождение на заседания муниципальных депутатов, судебные тяжбы с ведомствами, нужны еще десятилетия…

Рассчитывать на то, что в 2019 году будет всплеск протестов, связанный с бездарными действиями правительства, я бы не стал. Наша пропаганда очень правильно вкладывает выученную беспомощность: от вас ничего не зависит. Митинги если и пройдут, не будут иметь массовый характер. Даже протесты против пенсионной реформы в масштабах страны не были многочисленными. Выходили 10–20 тысяч человек, а должны были выходить миллионы. Где же они?

– Что же делать тем, кто все понимает?

– У каждого свой выбор. Раньше говорили: у России всего два выхода – «Шереметьево‑1» и «Шереметьево‑2». Это тоже выбор, я его не осуждаю. Но для себя надо понимать, что вы за рубежом гастарбайтер, вам придется начинать даже не с нуля, а с минусовой отметки. И гражданином станете в лучшем случае лет через 10. Готовы ли вы к этому?

Если нет, то нужно осознать свою ответственность за страну, за тех, кого высокомерно называют «ватниками». Ведь это ваши родные, близкие, друзья. Сначала вернитесь в их доверие, в их круг, почувствуйте, какой нитью они живут. Только потом, через полгода-год, у вас появится возможность говорить про экономику, демографию и прочие сложные вещи. Помните, что человек не перестает быть человеком из-за того, что у него другие взгляды.

Дмитрий Валерьевич Потапенко

Родился 30 марта 1970 года. По основному образованию – инженер-технолог. В молодости торговал техникой на «Горбушке», работал санитаром. В 1990‑х занялся бизнесом, основав сеть магазинов электроники. Получил второе экономическое образование в США. Вскоре перешел на руководящие должности в крупных структурах, с 2005 года является управляющим партнером Management Development Group Inc. (объединяет сети продуктового ритейла и общепита).

Стал широко известен после выступления на Московском экономическом форуме 2015 года, где раскритиковал чиновников за давление на бизнес. В 2016 году вошел в Партию роста бизнес-омбудсмена Бориса Титова. В сентябре участвовал в парламентских выборах, по итогам которых партия не преодолела пятипроцентный барьер для прохождения в Госдуму.

С 2016 года сотрудничает со СМИ, ведет авторские передачи на радио, приобрел популярностьЖенат, имеет четырех дочерей.