Крым их

Обмен ударами

Меджлис крымских татар, их старейшая и самая влиятельная общественная организация, призвал своих активистов и сторонников не голосовать на выборах 14 сентября и официально бойкотировал голосование. Серьезных попыток сорвать процедуру зафиксировано не было, но вслед за этим Меджлис начал кампанию по дискредитации итогов первых в истории Крыма выборов, прошедших по российскому законодательству.

Вооруженные силовики в масках в симферопольском офисе организации — том самом, над которым многие месяцы после присоединения к России продолжал реять флаг Украины — должны были, по всей видимости, стать красноречивым предупреждением для активистов — возможно, последним.

Официальные власти Крыма, в частности, вице-премьер полуострова Руслан Бальбек, поспешили заявить, что следственные действия направлены не против Меджлиса. Бальбек просит «не подменять понятия»: сотрудники Следственного комитета пришли не в офис Меджлиса, а в здание, находящееся на балансе фонда «Крым», учрежденного одним из лидеров Меджлиса, легендой советского диссидентского движения Мустафой Джемилевым. С начала мая Джемилеву запрещен въезд в Крым. Обыски в помещениях редакции крымско-татарской газеты «Авдет» и собственно фонда «Крым», по официальной версии, как раз были связаны с уголовными делами, возбужденными по факту беспорядков в Армянске 3 мая этого года. Это случилось, когда крымско-татарские активисты пытались организовать встречу Джемилева — несмотря на прокурорское предписание, запретившее ему появляться на полуострове.

Кто первым положил трубку?

Понимая вес Меджлиса, российское руководство с самого начала попыталось, что называется, пойти на контакт. Весной в Москве при посредничестве экс-президента Татарстана Минтимера Шаймиева должна была состояться встреча Владимира Путина с лидером крымских татар Мустафой Джемилевым. Вместо встречи, однако, произошел телефонный разговор, в ходе которого выяснилось, что Меджлис не готов признать правомочность присоединения Крыма к России.

После этого Москва явно заколебалась. С одной стороны, продолжать общаться с тем, кто считает тебя своим непримиримым врагом, едва ли продуктивно. С другой стороны, при наличии целого спектра крымско-татарских организаций, на базе которых можно было построить лояльную альтернативу Меджлису, последний оставался уникальным тяжеловесом, и его просто опасно было полностью списывать со счета. А с третьей стороны, вопрос крымско-татарского меньшинства оставался вопросом лишь десятой доли крымчан, поэтому он не мог не уйти на периферию внимания.

Третий путь

В итоге была сделана попытка выбрать своего рода средний путь. Мустафу Джемилева, который на различных международных форумах не упускал случая сделать заявление о российской оккупации Крыма и бесправии крымско-татарского народа, перестали пускать на полуостров. За этим последовало аналогичное ограничение и в отношении председателя Меджлиса Рефата Чубарова. Несколько видных деятелей Меджлиса откликнулись на российские предложения занять должности в новой системе управления. Ремзи Ильясов стал вице-спикером Госсовета, Тейфук Гафаров — вице-мэром Симферополя, а Заур Смирнов — главой Государственного комитета по делам межнациональных отношений и депортированных граждан.

При этом высокие должностные лица — например, полпред президента России в Крыму и Севастополе Олег Белавенцев — заверили активистов Меджлиса, что закрывать, а тем более запрещать организацию никто не собирается, речь идет только об изоляции наиболее непримиримых лидеров.

Сейчас сообщество крымских татар расколото. Многим из них понятно, что Россия — это всерьез и надолго. Тем не менее, Меджлис большинством голосов поддержал решение бойкотировать выборы 14 сентября. А в конце августа выяснилось, что изгнание не мешает Рефту Чубарову и Мустафе Джемилеву контролировать актив организации настолько, что на совещании, в котором они участвовали по скайпу, было решено приостановить полномочия тех меджлисовцев, которые пошли на сотрудничество с россиянами.

Несостоявшаяся альтернатива

Ситуация с Меджлисом, которая достигла своего очередного обострения накануне выборов 14 сентября, критически важных для российских властей, осложняется еще и тем, что на фоне бойкота со стороны Меджлиса в борьбе за места в Госсовете и муниципальных собраниях не приняла участия никакая альтернативная организация крымских татар.

Созданная едва ли не специально для того, чтобы заменить собой Меджлис на выборах коалиция «Кырым бирлиги» попросту не успела оформиться как общественно-политическая структура. Она опоздала с выдвижением кандидатов и просила Симферополь и Москву отложить выборы на год. А теперь, так и не получив ответа, начала попросту распадаться.

Хотя перед референдумом 16 марта Госсовет Крыма обещал татарам закрепить квоты их представительства в органах власти, в итоге этого решили не делать. Российское право, в отличие от фактической практики, этнических квот не признает. Теперь реальное представительство крымских татар в системе власти зависит от того, как победившие на выборах партии распорядятся выигранными местами и своими списками, в которых, естественно, есть представители татарского меньшинства.

Правительство в изгнании

Тем временем Киев делает все, чтобы крымско-татарское меньшинство в Крыму продолжало воспринимать российскую юрисдикцию как временную, а Меджлис — как законного агента украинского правительства. Лидеры Меджлиса в Киеве претендуют, кажется, на то, чтобы стать если не крымским правительством в изгнании, то одним из его сегментов.

В конце августа президент Порошенко создал в своей администрации офис специального уполномоченного по проблемам крымских татар. Должность была предложена Мустафе Джемилеву, который, будучи депутатом Верховной Рады, заявил, что претендует на продление депутатского мандата и выдвигается на предстоящие парламентские выборы по списку блока Порошенко.

1 сентября в киевском Университете имени Шевченко приняло первых студентов отделение крымско-татарской филологии. А в Крыму тем временем закрылась кафедра крымско-татарской литературы Таврического университета. Правда, по словам декана факультета крымско-татарской и восточной филологии Айдера Меметова, речь идет о реструктуризации штатного расписания: ведь студентов крымско-татарского отделения стало почти вдвое меньше — 81 против 168 в прошлом году. По словам Меметова, многие студенты прислушались к призыву Меджлиса и уехали учиться в Киев.

В то же время прямо перед началом учебного года новый глава появился у факультета крымско-татарской и турецкой филологии Крымского инженерно-педагогического университета — им стал активист и один из руководителей Меджлиса Бекир Мамутов. Одно это назначение можно было бы громко «продать» как успех россиян в нелегком деле вовлечения крымско-татарского сообщества через сотрудничество с его лидерами. Однако власти предпочитают поменьше говорить на эту неудобную тему, поэтому провалы автоматически становятся ярче, чем достижения.

Удвоение муфтията

Еще один конфликт формируется в религиозной сфере. Духовное управление мусульман Крыма, которое возглавляет муфтий Эмирали Аблаев, ориентируется как раз на Меджлис. В пику ему в августе был создан альтернативный Таврический муфтият во главе с Русланом Саитвалиевым. Аблаев, у которого за полгода успели сложиться неплохие связи с российскими исламскими организациями в Москве и Поволжье, возмущен появлением альтернативного муфтията.

Этот раскол в «легальной» части крымских мусульман происходит на фоне многозначительного молчания со стороны радикальных исламистских группировок, часть которых — например, крымская община «Хизб-ут-тахрир» — по украинскому законодательству не относилась к числу запрещенных. Опыт Северного Кавказа показывает, что молчание радикалов едва ли продлится долго: каждая ошибка в этническом менеджменте, каждый конфликт внутри официального муфтията, каждый визит людей в камуфляже в общественно значимую организацию завтра станет для них дополнительным инструментом мобилизации сторонников.