«Контакты они находят именно в Москве»

— В конфликтах на Ближнем Востоке — сначала в гражданской войне в Сирии, затем и в событиях, связанных с так называемым Исламским Государством Ирака и Леванта — участвуют мусульмане с Северного Кавказа. Российские правоохранители уже не раз подтверждали, что речь идет как минимум о нескольких десятках боевиков российского происхождения. Есть данные и о том, что воевать на Ближний Восток уезжают и осетины.

— Это все сказки. Члены нашей общины никуда не ездили и нигде не воевали. Были публикации о том, что в Египте во время массовых беспорядков в Каире якобы убили осетинского студента. Но он отравился, его никто не убивал. У нас есть результаты медицинского освидетельствования, которое прошло при содействии посольства России, оно подтверждает отравление. Родственники забрали его сюда и похоронили. То, что писалось сначала о 200, потом о 150, потом о 70, — о многочисленных осетинских боевиках, которые якобы воюют в Сирии еще где-то, — я всегда говорил и сейчас говорю, это ложь. Кому-то интересно эту тему раздувать. Там воевали несколько человек, и эти несколько человек, насколько я знаю, были убиты. Они уехали туда не из Осетии, а из Москвы, они уехали в Египет учиться в обход Духовного управления мусульман республики. Именно в Москве все они так или иначе находят какие-то контакты, которые помогают им уехать за границу. Главным образом, для получения образования. Мне известно о трех студентах, которые уехали учиться, но были убиты в Сирии, и об одном взрослом человеке по фамилии Тавасиев, который уехал отсюда и тоже убит.

— Была информация, что Тавасиев поехал разыскивать сына, который оказался в рядах исламистов и то ли погиб, то ли пропал без вести.

— Я об этом ничего не знаю. Знаю, что есть четверо погибших: он и трое студентов. Если кто-то из осетин и есть еще в этих отрядах, то это один или два человека, больше там никого нет. Ведь человек — не иголка в стоге сена, которая упала и пропала. Это живые люди, у них есть родственники, семьи. Они бы уже давно подняли шум. Пришли и спросили бы. Если кто-то и уехал туда, то не из Владикавказа, и они не имеют отношения к нашей общине, иначе община бы об этом знала. Я говорю об этом уверенно. Когда человек куда-то пропадает, это становится достоянием гласности.

— А погибшие-студенты были из общины?

— Они сами поехали учиться в Египет. Не хочу говорить о них, раз их же уже нет. Но если бы эти люди действительно поехали за приобретением знаний, они бы что-то знали. Они несколько лет прожили там, за это время можно было приобрести знания. Хотя бы о том, что никакая религия не может оправдывать войну и убийство. Меня неоднократно обвиняли в том, что это я их послал учиться. Хотя я их не знал. Только потом выяснилось, что один из них был мой сосед по Чиколе (родное село муфтия. — «Профиль»). Другого я видел, когда он приехал из Египта. Он потом снова туда уехал, а оттуда попал в Сирию и там погиб. Третий был армянин, сначала он действительно был активным членом нашей общины. Потом он поехал учиться в Египет, оттуда в Саудию, а оттуда тоже попал в Сирию. Сам он родом был из Краснодарского края, но одно время жил здесь. Вот это люди, о которых мы знаем точно. Кто там еще есть, я не знаю. Наверно, есть два–три человека.

«Человек — прежде всего создание Бога, а не еврей, не осетин, не эфиоп»

— После каждого террористического акта, исполнители которого прикрываются исламом, представители исламского духовенства не устают повторять, что ислам — религия мира. Почему же тогда с исламом связано так много войн, конфликтов, террористических актов?

— В религии вообще нет принуждения, и тем более в исламе нет и не может быть принуждения к смерти, к убийству. Вообще нет такой религии, где был бы призыв к убийству. Всевышний не может призывать к убийству человека. Религия держится на вере, вера — на вероубеждении, вероубеждение — на знании, ниспосланном через пророков, о том, что Бог един. Человек — это прежде всего создание Бога, он не еврей, не осетин, не эфиоп.

— Тогда почему идет вражда между религиями? В Сирии мусульмане убивают православных, в Ираке йезидов заставляют под страхом смерти обращаться в ислам…

— Я не видел, чтобы в Сирии шла межконфессиональная война, там и мусульмане с мусульманами воюют, но не с этого же началось. В Сирии убили десятки тысяч христиан, но мусульман истребляют миллионами. Но Всевышний не может оправдывать убийства. Те, кто, совершая убийства, ссылается на Коран, ссылается не на Коран, а только на себя, свои желания и свои страхи. В Коране написано — уважайте людей писания, то есть и христиан, и иудеев.

«Причиной убийств стали образование и благой нрав»

— 16 августа был убит ваш заместитель Расул Гамзатов, и это уже второе убийство заместителя главы Духовного управления мусульман (ДУМ) Северной Осетии после расстрела 27 декабря 2012 года Ибрагима Дударова. Кому выгодна их смерть?

— Увы, получается, что причиной и первого, и второго убийства стали их образование и благой нрав. Ибрагим и Расул были лучшей частью общины, они призывали к добру, учили жить по Корану и сунне, в мире со всеми. Причина именно в том, что они получили образование, именно в их профессиональной деятельности. Они оба очень любили Осетию. Ибрагим очень хорошо был знаком с историей Осетии, любил эту тему, всегда находил новые книги. Гамзатов тоже был по большей части осетином, хотя и говорят, что он дагестанец. У него мама осетинка, папа аварец. Он родился и вырос здесь, на улице Московской, в осетинской среде и традициях, у него была осетинская ментальность. Вся его семья живет здесь. Он был родным сыном Осетии. Основой их нрава была любовь к ближнему, к Осетии, к Аллаху. Они все это делали ради Аллаха: получили религиозные знания, жили по ним неукоснительно, творили благое. Раз их убили, кому-то это не нравилось. Они всегда вели себя очень спокойно, не были любителями споров и агрессивных дискуссий. Возможно, как раз одной из причин и стало то, что они проводили уроки в мечети Владикавказа, обучали и других быть терпимее, добрее к окружающим. И их учение доходило до членов общины: изменения в лучшую сторону отмечали все, это было наглядно, и это было прямо связано с деятельностью одного и второго.

— Были ли угрозы в их адрес?

— Я ничего такого не слышал.

— Но Ибрагим перед смертью говорил, что получал угрозы, хотя не обращал на них внимания и был уверен, что с ним ничего не произойдет.

— Ни один человек не может быть уверен в том, что с ним ничего не произойдет через пять минут. А эти люди были верующими, и они об этом сами всегда говорили: никто не знает, что будет завтра, что произойдет через 10 минут. Были какие-то угрозы в интернете, но о реальных угрозах в их адрес здесь в республике никто не слышал. По Гамзатову вообще никаких угроз не было — в противном случае я бы об этом знал. Мне трудно объяснить все это.

«Это мечеть, мы не можем кому-то запретить приходить»

— Северную Осетию принято считать преимущественно православной, хотя часть осетин традиционно исповедуют ислам. Община мусульман в Северной Осетии большая? Все ли они осетины, или есть представители других народов?

— Община большая. Сложно сказать, сколько человек — вам эту цифру никто не назовет. Но мы видим, что число верующих увеличивается. Что касается национального состава прихожан — в основном это осетины. Наша владикавказская мечеть соборная, в нее в пятницу на джума-намаз приходят со всех точек нашего города люди, которые считают себя мусульманами. Костяк нашей общины — осетины. Есть и другие — те, кто приезжает работать на стройки, главным образом из Дагестана, кто стоит и торгует на рынке. Конечно, есть люди, которых мы не знаем, среди тех, кто приходит по пятницам. То есть, мы их в лицо знаем, но не знаем, что они собой представляют. Но это мечеть, мы не можем кому-то запретить приходить. Был случай — на каком-то празднике появилась большая группа молодых людей, которых никто не знал. Естественно, мы спросили, кто они. И после этого их не видели.

— Есть прихожане из Ингушетии?

— Из Ингушетии к нам обычно никто не приезжает, если только один–два человека, проездом. Иногда приезжают ингуши из Пригородного района.

— Число верующих растет и за счет выходцев из Южной Осетии?

— Это в основном люди, которые живут здесь, у нас в республике. Да, я знаю, что южные осетины тоже есть в исламе. Те, кто учился в Москве и других городах. Это что, плохо?

— На что живет ДУМ Северной Осетии?

— Осетия не такая богатая республика, где ДУМ может жить на пожертвования верующих. У соседей такие возможности есть, а у нас нет. Мы живем на гранты Фонда исламской науки, культуры и образования в Москве.

«На каждой проповеди присутствует человек из правоохранительных органов»

— И осетино-ингушский конфликт 1992 года, и трагедию в Беслане многие все равно ощущают как проявления конфессионального конфликта. Ощущают ли мусульмане Осетии давление с чьей-либо стороны?

— Мусульмане Осетии — такая же часть общества, как и другие представители народа. Никакого давления со стороны властей нет. Есть небольшое напряжение со стороны правоохранительных органов: любой новый человек, который придет в мечеть, попадает в поле зрения правоохранительных органов. Завтра к нему придет полиция и спросит: почему он туда пошел.

— Но, может, на это есть основания? Некоторые гости владикавказской мечети из соседних республик считают, что в проповедях звучат радикальные призывы.

— Знаете, совсем рядом, в Чечне. шла война. В Дагестане одна за другой идут контртеррористические операции, в Ингушетии то же самое, в Кабардино-Балкарии также проводится КТО. Не кажется ли вам, что в Осетии, по сравнению с этими республиками, тихо и спокойно? Каждая проповедь записывается. На каждой проповеди присутствует человек из правоохранительных органов. Любой, кому интересно, может прийти, послушать и посмотреть все. Если бы у нас было хоть что-то подозрительное, нам бы не разрешили проводить проповеди. Я делал по этому поводу заявление: вместо того, чтобы распространять сплетни, придите, послушайте, что говорят. Если есть вопросы, задайте их. И мгновенно эти слухи прекратились. Для того, чтобы снять все домыслы, мы провели конференцию, на которую пригласили богословов, специалистов. После этого мы проводили дни открытых дверей в мечети. Распространением слухов занимаются провокаторы, не посещая мечеть и не зная, что там происходит. Они множат сплетни и желают Осетии зла. Я вам больше скажу. Есть в социальных сетях группа осетин — полторы тысячи человек, они бурно и с довольно радикальных позиций обсуждают и проблемы, которые якобы есть у мусульман в республике, и события на Ближнем Востоке. Так вот, ни один из них не посещает мечеть. Они живут слухами и их распространяют. А слухами пользуются наши враги.

— В вашей родной Чиколе уже фактически действует шариат, там давно забыли об осетинских обычаях — в частности, даже три пирога, неизменный атрибут осетинской семьи, запрещены в семьях как проявление язычества.

— Это все глупости. Были разговоры и о том, что люди в Чиколе распродают свои дома и переезжают в другие районы. Так вот, я сам чиколинец, но не могу купить там дом: там все очень дорого. Как может быть в Осетии то, о чем вы говорите? Не только в Осетии, но и в России. ДУМ за все это отвечает. И я никаких непонятных вещей не вижу. Когда мы проводим мероприятия в мечети, мы кладем угощения на стол, и там всегда осетинские пироги. В мусульманском доме всегда присутствует три пирога. Если бы мне кто-то показал, хотя бы одну семью, где отказались от этого обычая, я бы спросил у них — на каком основании они это делают? Но ведь никто не покажет. Это глупо. Абсолютно.