Китай продолжает наводить порядок в своем интернете. В середине июля, выступая на совещании по кибербезопасности, председатель Си Цзиньпин еще раз подчеркнул: под руководством Компартии страна должна построить надежный защитный барьер вокруг суверенного цифрового пространства. Но киберугрозы бывают не только внешние, но и внутренние. В начале июля Государственная канцелярия интернет-информации, отвечающая по партийной линии за управление сетевым контентом, вынесла на общественное обсуждение проект по борьбе с кибернасилием. В течение месяца граждане могут отправлять свои комментарии и предложения, после чего соответствующие правила будут имплементированы в виде административного положения (не закона, а подзаконного акта, примерно как наши правительственные постановления).

Глубокие заблуждения: в КНР начали законодательно бороться с дипфейками

На Западе известие о китайском нововведении шума не наделало, хотя по принципу «всякое лыко в строку» не обошлось без дежурных обвинений в цифровом авторитаризме. Между тем сетевое насилие – непростой вопрос для КНР. В марте состоялась первая после ковидных ограничений так называемая «двойная сессия». Это главное событие китайского политического цикла, когда раз в пять лет одновременно собираются новые созывы парламента и народно-политического консультативного совета, представляющего различные партии, общественные организации и бизнес. И пока внимание зарубежных наблюдателей было приковано к переизбранию Си Цзиньпина и другим кадровым перестановкам, самыми насущными темами социальной повестки оказались вопросы рождаемости и кибербуллинга.

С одной стороны, ситуация в Китае не так уж и плоха. Мировой лидер по части кибербуллинга – Индия. Следом за ней, обогнав Бразилию, теперь уверенно идут США. Но, с другой стороны, в абсолютных цифрах всё сложнее. В той же Индии интернетом пользуются около 700 млн человек, а в Китае уже больше миллиарда. Четверть из них составляют молодые люди в возрасте до 20 лет – именно они чаще всего сталкиваются с сетевым насилием, и здесь у КНР показатели средненькие. Так что есть над чем работать. Сейчас почти все страны озаботились этой проблемой, ставшей настоящим бичом интернета, который давно превратился в недружелюбное и небезопасное место.

Застрельщиком в регулировании сетевого насилия всегда выступала Канада. Там и сейчас действуют одни из самых суровых мер в отношении нарушителей. Считается, что именно канадский политик Билл Белси придумал в 1997 году термин «кибербуллинг». На самом деле слово появилось на пару лет раньше. Тогда много чего кибернетизировали, а сам «буллинг» еще в начале XVI века утвердился в английском языке в том же значении, что и русское слово «быковать».

Поначалу под кибербуллингом понималось умышленное использование информационно-коммуникационных технологий для унижения человека или сознательного причинения вреда его репутации и психологическому здоровью. Со временем трактовка расширилась. Теперь сетевое насилие включает и оскорбление целых социальных групп (а не только конкретного человека), и нарушение приватности. И даже так называемый «гриффинг», когда в сетевых играх кто-то чисто из вредности, без всякой для себя пользы портит другим всё удовольствие. И «фрейпинг» (от Facebook* плюс raping – «изнасилование»), когда злоумышленник получает доступ к чужому аккаунту, чтобы публиковать там нежелательный, чаще всего непристойный, контент.

Что с этим делать? Для нас это отнюдь не праздный вопрос – по статистике, более половины россиян сталкивались с сетевой травлей. Только за первые месяцы этого года количество резонансных эпизодов выросло на 15% по сравнению с аналогичным периодом 2022-го. Отдельного закона о сетевом насилии у нас нет, хотя попытки принять его предпринимаются давно. Пока применяют Кодекс об административных правонарушениях, Гражданский кодекс, который определяет, что честь и доброе имя человека относятся к числу нематериальных благ, а также гарантирует неприкосновенность частной жизни. В серьезных случаях, таких как клевета, вымогательство, угрозы, в дело вступает Уголовный кодекс. Иными словами, опыт китайского регулятора представляет вполне практический интерес.

Как цифровые технологии убивают прайвеси

Так, китайская инициатива включает деанонимизацию пользователей. Шире – систему реальных имен, которую некоторые клеймят как «интернет по паспорту». На практике это означает, что вы можете быть пассивным потребителем контента, но, чтобы стать активным пользователем, вам нужно подтвердить свою личность. Проще говоря, никто не запрещает вам анонимно читать новости, но перед тем как начать их комментировать, придется представиться. К слову, китайцы тут отнюдь не новаторы – в Южной Корее, например, это всегда было нормой, и никто особо не жалуется.

В последнее время многие страны всё чаще задумываются о пользе реальных имен. В этом году вопрос обсуждало японское правительство. Крупный бизнес тоже периодически озадачивается деанонимизацией, хотя и со своим интересом. В 2011 году Google потребовал, чтобы пользователи YouTube и его (теперь не существующей) социальной сети Google+ подтверждали свою личность. Через три года на волне критики и судебных разбирательств компания вынуждена была свернуть эту практику. Теоретически политики реальных имен придерживается и Facebook*, который утверждает: «Вы всегда знаете, с кем общаетесь, это помогает сделать наше сообщество безопасным». Это, конечно, лукавство, и в реальности все совсем не так. А вот Twitter не против анонимных аккаунтов, но за отдельную плату предлагает верификацию, чтобы все знали, что вы – это действительно вы.

Система реальных имен полезна не только в борьбе с сетевым насилием, но и с фейками, мошенничеством и иными деструктивными практиками, захлестнувшими интернет. Но и тут все просто. Для многих анонимность – священная корова. На деле самая большая проблема – вопрос доверия граждан: друг другу, бизнесу, государству. И очень непростая задача, как технически и административно реализовать подобную систему в масштабах целой страны, не говоря уже о трансграничном информационном обмене.

От любви до ненависти: почему Трамп ополчился на Twitter

Предлагаемый китайцами подход комментаторы тут же окрестили «системой одного клика». В тексте предложений действительно сказано, что поставщики сетевых услуг должны обеспечить условия, при которых пользователь одним нажатием кнопки может заблокировать вредоносный контент, а провайдер должен принять меры в отношении такого контента и самого вредителя. При желании здесь можно усмотреть нарушение прав человека: вы действительно рискуете попасть под раздачу просто потому, что кому-то что-то не понравилось. Впрочем, такое и так сплошь и рядом случается. Даже с президентами стран, где у власти самые демократичные демократы, – изгнание Трампа из соцсетей тому подтверждение. Любое решение – это всегда компромисс. Эксцессы, конечно, будут, особенно поначалу. Но система действует в обоих направлениях. И если кто-то начнет злоупотреблять ею, ябедничать, сводить личные счеты, вредить чьему-то бизнесу, такой кляузник очень быстро сам окажется виновной стороной со всеми вытекающими последствиями.

Тут вспоминается любопытный сюжет. В феодальной Японии подача простолюдинами жалоб высокому начальству каралась смертной казнью самого жалобщика и всей его семьи. Но иногда без этого никак – уж слишком лютовали местные власти. Тогда крестьяне всем миром выбирали того, кто пойдет на дело. Он устраивался на обочине дороги, по которой должен проехать важный сановник. Саму жалобу привязывали к концу длинного бамбукового шеста. Когда кортеж проезжает мимо, нужно выскочить из кустов и с шестом наперевес мчаться к цели. Охрана свое дело знает и зарубит бегуна еще на подходе. Но если повезет, бумага окажется прямо перед носом сиятельного лица. Тогда он возьмет ее и прочтет. И закон говорит, что жалобу следует рассмотреть. Рассмотрят, разберутся, примут меры. Как водится, отрубят несколько голов, но справедливость восторжествует. Судя по тому, что это была довольно распространенная практика, система хорошо работала, обеспечивая баланс между кляузничеством и порядком.

Китайцы предусмотрели не только механизм подачи жалоб. Поставщики услуг должны организовать онлайновую систему их рассмотрения. Также в один клик пользователь должен получать поддержку по всем вопросам, касающимся кибербуллинга, и иметь возможность самостоятельно изучить обстоятельства инцидента и, если нужно, собрать доказательства. Провайдеры обязаны и сами заниматься мониторингом того, что происходит, выявлять возможные угрозы, осуществлять профилактику нарушений, принимать надлежащие меры, взаимодействовать с властями. Планируется создать интеллектуальную систему, включающую накопленные данные, типовые случаи, разработать аналитические алгоритмы и внедрить стандарты оценки. Важная роль отведена информированию граждан и повышению их грамотности в вопросах цифровой гигиены и сетевого насилия. Все это не просто отдельные меры, а органичные элементы большой социально-технической системы суверенного китайского интернета. Многие давно работают, по другим пока идет обкатка, подгонка, притирка. Что-то приходится менять на ходу, потому что техническая часть очень быстро развивается, создавая как новые угрозы, так и новые возможности.

Мы, скорее всего, тоже будем двигаться в направлении юридизации сетевого насилия. И желательно делать это системно, внимательно изучая и осмысливая чужой опыт, перенимая не только технические решения, но органично адаптируя всё полезное к нашим социальным, культурным и когнитивным реалиям. Хотя по щелчку – будь то мышью или пальцев – «весь мир насилья мы разрушим» не получится.

* Соцсеть запрещена в России; принадлежит корпорации Meta, признанной в РФ экстремистской