Правительство поддержало законопроект об ужесточении уголовной ответственности за хищение денег с банковских счетов и мошенничество с использованием электронных средств платежа. Эти термины в скором времени пополнят УК РФ в качестве специальных составов преступлений в статьях о краже и отдельных видах мошенничества. Также решено скорректировать и суммы, которые считаются крупным и особо крупным размером, за хищение которых предусматриваются и куда большие тюремные сроки. Несмотря на инфляцию и девальвацию рубля, порог этих сумм предлагается снизить в разы.

Рост киберпреступности, появление все новых схем и компьютерных программ, которыми пользуются хакеры, расширение рынка их услуг – все это, говорят опрошенные «Профилем» эксперты, конечно, побуждает к тому, чтобы ужесточать ответственность за такие преступления. Но одновременно, отмечают они, само по себе ужесточение наказаний вовсе не гарантирует, что хакеры и мошенники вдруг одумаются и преступность пойдет на спад. А вопросы эффективности работы полиции и других правоохранителей такими законодательными новеллами не снять. Об этом можно судить хотя бы по истории многострадальной статьи 159 УК о мошенничестве, получившей в юридическом сообществе прозвище «резиновая», поскольку привлечь к ответственности, арестовать, посадить по ней можно почти кого угодно и за что угодно. До сих пор никакие реформы эту ситуацию не исправили, а дискуссия о том, что же вообще понимать под «мошенничеством», не утихает.

Санкции на несанкционированные операции

Инициатором законопроекта об усилении ответственности за хищения с банковских счетов и мошенничестве с использованием электронных средств платежа (ЭСП) стал председатель комитета Госдумы по экономической политике, инновационному развитию и предпринимательству Анатолий Аксаков. После одобрения правительством 30 мая документ был отправлен на доработку в комитет по госстроительству и законодательству. В частности, предлагается «Мошенничество с использованием платежных карт» (ст. 159.3) переименовать в «Мошенничество с использованием электронных средств платежа», расширяя тем самым спектр этих средств. Максимальный срок наказания за это без отягчающих обстоятельств будет составлять 3 года лишения свободы (сейчас максимум арест на 4 месяца).

Этот же термин ЭСП добавляют еще и в статью о «мошенничестве в сфере компьютерной информации» (ст. 159.6) с максимальным сроком наказания до 5 лет лишения свободы. Если же эти хищения (в обеих упомянутых статьях) путем обмана и зло-употребления доверием совершаются в крупном или особо крупном размере, то наказание для них действующим УК предусмотрено в виде 6 и 10 лет лишения свободы соответственно. Авторы законопроекта предлагают снизить порог этих сумм. Крупным размером будет считаться сумма 250 тыс. рублей (сейчас 500 тыс.), а особо крупным – 1 млн рублей (сейчас 6 млн).

«При применении новых форм банковского обслуживания неизбежно возникают угрозы криминального характера, представляющие собой как высокотехнологические формы хакерских атак, так и методы социальной инженерии», – говорится в пояснительной записке к законопроекту. В результате «владелец счета либо сам переводит свои средства на счет преступников, либо передает всю конфиденциальную информацию (например, свои персональные данные, данные платежных карт, контрольную информацию, пароли), необходимую для получения доступа к счету». Особое внимание уделяется и методам социальной инженерии, которые используют хакеры: «Для получения разовых паролей, приходящих на телефон клиента, они имитируют сбой в работе его автоматизированного рабочего места, а затем звонят от имени технической поддержки банка и просят сообщать пароли якобы для отмены ошибочных платежей».

Об увеличении случаев мошенничества с использованием ЭСП регулярно сигнализирует Центральный банк России, статистику которого в качестве аргументов для ужесточения закона и приводят депутаты. «Расширение сферы безналичных расчетов привело к интенсивному развитию киберпреступности и повлекло за собой возникновение своеобразной криминальной индустрии, необходимой для совершения несанкционированных операций по переводу денежных средств, в том числе с использованием платежных карт», – говорится в обзоре несанкционированных переводов денежных средств, подготовленном ЦБР по итогам прошлого года. При этом отмечается, что криминальные технологии «постоянно совершенствуются и становятся доступными широкому кругу лиц, которые могут не обладать широкими знаниями в области информационных технологий». «Повышение доступности мошеннических схем и инструментов для их реализации ожидаемо влечет за собой рост числа несанкционированных операций, о чем свидетельствует статистика Банка России, – говорится в документе. – Количество таких операций на протяжении 2016 года росло, сохраняя тенденцию 2015 года».

Так, если в I квартале 2015 года ЦБ насчитал 72 тыс. несанкционированных операций, то в IV квартале прошлого года их было уже 90 тыс. Правда, одновременно наметилось хоть и незначительное, но все же снижение объемов таких операций – с 315 млн до 284 млн руб. В подавляющем большинстве несанкционированные операции с использованием платежных карт производятся, по данным ЦБ, «посредством сети интернет и мобильных устройств, в том числе интернет-банка». Таких в IV квартале прошлого года насчитали 73,6 тыс. На втором месте по количеству подобных операций организации торговли и услуг – 12,9 тыс. Меньше всего таких зафиксировано с банкоматами – 3,6 тыс. операций. Чаще всего (в 93% случаев) такие операции означают использование электронных средств платежа (ЭСП) «без согласия клиента вследствие противоправных действий, потери, нарушения конфиденциальности аутентификационной информации». При этом уточняется, что в качестве причин значительной части указанных операций «можно считать воздействие вредоносного кода и побуждение владельца ЭСП к совершению операции путем обмана и злоупотребления доверием».

Сроком не запугать

Мотивация законодателей вполне понятна. «Популярность киберпреступлений крайне высока, что и вызывает потребность государства усиливать наказание за их совершение», – говорит партнер коллегии адвокатов «ГРАД» Александр Орлов. «Системы безопасности банков трещат по швам, количество неправомерных списаний с банковских счетов увеличилось в разы, – добавляет адвокат бюро «Леонтьев и партнеры» Сергей Числов. – То есть усилением ответственности за данное деяние государство реагирует на актуальность проблемы и обострение ситуации в сфере компьютерной безопасности».

Но будет ли такая мера, как ужесточение санкций УК, достаточно эффективна? В этом юристы не уверены. По логике законодателя, усиление ответственности должно играть превентивную роль и не допустить совершения деяния, говорит советник Федеральной палаты адвокатов (ФПА) Евгений Рубинштейн: «Как показывает практика, эта логика основана на идеальном представлении о том, что человек, прежде чем совершить какое-то противоправное деяние, должен заглянуть в УК РФ, квалифицировать его по соответствующей статье, после чего обратить внимание на санкцию за его совершение, ужаснуться от последствий и отказаться от его совершения. В реальной жизни такого не наблюдается».

Наоборот, усиление ответственности редко приводит к уменьшению числа преступлений, подчеркивает Рубинштейн и приводит в пример статьи УК за преступления, связанные с незаконным оборотом наркотиков, которые с недавних пор грозят в том числе и пожизненным заключением. «Но от этого таких преступлений меньше не стало, – констатирует адвокат. – Каждый год мы видим увеличение количества преступлений по этим составам». «Во время публичных казней преступников на площади их бывшие соучастники обшаривали карманы зевак, – соглашается с этим мнением адвокат BGP Litigation Георгий Баганов. – Поэтому устрашение не должно быть единственным механизмом профилактики. Гораздо важнее повышать финансовую грамотность населения. Нередки случаи, когда мошенники, представляясь службой безопасности банка, получают данные для доступа к счетам». Кроме того, есть и сугубо моральная проблема такого подхода. Усиливая ответственность именно за мошенничество в сфере компьютерной информации, законодатель автоматически признает, что это преступление представляет большую общественную опасность, чем другие разновидности, добавляет Числов. «Правильно ли это? – недоумевает он. – Почему мошенник, сидящий за компьютером, более опасен, нежели мошенник, действующий на рынке финансов, строительства или оказания медицинских услуг?».

«159-я резиновая»

Обман, хищение путем злоупотребления доверием – так определяется в УК мошенничество. Но что считать обманом? Споры по этому поводу между законодателями, правоприменителями и правозащитниками ведутся непрестанно. «Слишком многие ситуации, с бытовой точки зрения не имеющие никакого отношения к уголовно-правовой сфере, подпадают под предусмотренный данной нормой состав, – говорит Орлов. – Одолжили деньги у соседа? Взяли кредит? Не успели поставить товар? Обещали помочь знакомому с назначением на должность? Все это можно квалифицировать как приобретение прав на чужое имущество путем злоупотребления доверием». И главная проблема, считает он, что часто для доказательства вины суду достаточно «пары каких-нибудь свидетелей, а направленность умысла вообще никого не интересует». Поэтому-то статью о мошенничестве давно уже именуют не иначе как «159‑я резиновая».

По данным Судебного департамента при Верховном суде РФ, в прошлом году в России по всем составам преступлений было осуждено в общей сложности 740 тыс. человек, из них обвинительный приговор за мошенничество получили 23 тыс. человек. 17 641 – за классическое мошенничество. За мошенничество в сфере кредитования (ст. 159.1) – 1720, за мошенничество при получении выплат (ст. 159.2) – 2074, за мошенничество с использованием платежных карт (ст. 159.3) – 84, за мошенничество в сфере предпринимательской деятельности (ст. 159.4) – 266, за мошенничество в сфере страхования (ст. 159.5) – 157, за мошенничество в сфере компьютерной информации (ст. 159.6) – 124. Добиться оправдания смогли только 138 человек.

«159‑ю статью называют «резиновой» именно потому, что широта ее применения слишком велика», – признает действительный государственный советник юстиции РФ 1‑го класса, бывший главный судебный пристав и нынешний врио губернатора Карелии Артур Парфенчиков. Эту ситуацию, «безусловно, необходимо корректировать, обновлять и детализировать нормативно-правовую базу», считает он, здесь «крайне важна точность формулировок». Подобные мнения, правда, не только регулярно высказываются, но и претворяются в жизнь. Так, еще в 2012 году по инициативе Верховного суда РФ (ВС) мошенничество поделили на шесть отдельных составов, по различным сферам экономической деятельности. Формулировка «классической» ст. 159 УК, как пояснял тогда глава ВС Вячеслав Лебедев, перекочевала в современную Россию из эпохи плановой экономики, а конкретизация составов позволила бы отделить действительно уголовные преступления от обычных гражданско-правовых споров.

Но это не помогло. Например, говорит Рубинштейн, суды просто отказывались рассматривать дела о мошенничестве в предпринимательской сфере как таковые. И ВС пришлось даже давать нижестоящим инстанциям специальное разъяснение, что же именно понимать под предпринимательской деятельностью. Это тоже не подействовало. А тут еще, напоминает адвокат, и Конституционный суд подлил масла в огонь: взял да и признал статью 159.4 о мошенничестве в сфере предпринимательской деятельности антиконституционной – слишком уж разнились санкции за его совершение от обычного мошенничества. Госдума было решила поправить ситуацию и увеличить наказание по предпринимательским аферам, но так и забросила эту идею, и ст. 159.4 в прошлом году была вовсе удалена из УК.

На практике все эти «профильные» статьи о мошенничестве не являются рабочими, утверждает адвокат бюро «Леонтьев и партнеры» Дарья Евменина. Следователи стараются привлечь к ответственности по «классической 159‑й», говорит она, – это более тяжкая статья, по ней можно ходатайствовать об аресте обвиняемых. Именно на это обстоятельство постоянно обращает внимание бизнес-омбудсмен Борис Титов. Он тоже предлагает заново переписать статью «мошенничество», поскольку она «самая резиновая – под нее можно подвести практически любое обвинение». Суть его предложения – в своеобразной рокировке: сократить вдвое, до 5 лет, максимальный срок наказания за обычное мошенничество, а по «спецсоставам, для особо тяжелых случаев с большим числом пострадавших (махинации при долевом строительстве, в банковской сфере)» этот срок, наоборот, увеличить.

Поможет ли это? Реальное воздействие на сокращение числа преступлений оказывают не страшные санкции, а неотвратимость наказания за совершенное преступление, напоминает Рубинштейн. «Для этого требуется не увеличение санкций, а планомерная работа правоохранительных органов по выявлению и раскрытию преступлений, применение современных средств обнаружения преступлений и закрепления доказательств, сокращение коррупции в правоохранительных органах», – говорит советник ФАП. Одним из решений проблемы могло бы быть введение суда присяжных по делам о мошенничестве, что тоже предлагал в свое время Титов. «Суд присяжных позволяет судебной власти освободиться от полицейских и судебных штампов, избавиться от обвинительного уклона, повысить стандарты доказывания, – говорит Рубинштейн. – Конечно, силовикам проще работать «по накатанной», формировать юридические штампы и убеждать судью, который несколько лет назад был таким же силовиком, как показывает практика». Только суд присяжных – удовольствие куда более дорогое, нежели внесение поправок в УК. Присяжных нужно не только собрать, их труд должен оплачиваться, а срок рассмотрения уголовного дела с их участием может быть куда дольше обыкновенного. Тянуть резину куда проще.